ЭПОХАЛЬНЫЙ РЕАЛИЗМ АНДРЕЯ БЕЛОЗЁРОВА

Жанна Гладкова

ЭПОХАЛЬНЫЙ РЕАЛИЗМ АНДРЕЯ БЕЛОЗЁРОВА

А.Б. Белозёров. Галерея ПМР. Повесть. — Новый Журнал, 2017, № 286.

Автор не чувствовал себя способным писать на темы,

не имеющие отношения к происходящим в мире событиям.

Марк Алданов

«Золотой век», «прекрасный новый мир» — вечные утопии, к которым неустанно стремится человечество. А обыватель пэмээровский в свое время был уловлен на крюк «второй маленькой Швейцарии». Однако двадцать пять лет — «чуду экономическому», а «дети защитников Приднестровья по смерти родителей (от ран боевых или от картин умозрительных) рыщут в объедках…» — это автор, создатель и гид «Галереи ПМР», препровождает нас по всем кругам ада провозглашенной на Днестре республики — и предупреждает о неизбежном будущем анклавов, реализуемых с размахом по кальке Угрюм-Бурчеевых, приправленных «благочиниями» церковными и гулаговскими.

Развенчивая миф новейший, создает свой… — не миф, но сказание: откуда есть пошел сепаратизм «передовой» и как за хвост себя укусил. Ведет нас за руку Белозёров в таинственные чащи утопии. Вернее, дистопии, — плохое это место, ПМР, которого и на карте-то нет. Пр?клятая земля. Здесь брат пролил кровь брата. Наказание — вечный голод. Зачатый на расколе-делении, сепаратизм ест все подряд, но не может насытиться и… съедает себя. Проблемы с насыщением (и испражнением) обуславливают движение сюжета. Алчба хлеба и зрелищ — извечный смысл для плебса. Но и плебс — добыча: республика на уровне метафорическом переваривает самое себя.

Созерцание — одна из форм насыщения. Это материал для воссоздания целокупного образа Республики. Созерцание и наделяет автора эвристической силой. Вслед за своим альтер-эго, всматривается он в мир за окном, живет и складывает сказ. Сказ с духом древнего мифотворчества, где сплетается все самое нежное и кровожадное (в человеке и в мире), неотрывность терзаний умственных и душевных. Белозёров ощущает мир так, как он его ощущает. Интонация оправдана выбором жанра с его характерными признаками: отрывочность, сухость психологического рисунка и подчинение основной идее, острой интриге. Его больше интересуют люди, а не быт, а в людях — движение их мысли. Увлекается он и инверсией, что создает особый строй. Перестановка слов приводит к эффектам неожиданным, образуя сочетания самых «несочетаемых» слов, подчас комические эффекты. И автор умышленно не шлифует шероховатости, застревая занозой в мозгу читателя. Словом, стиль, пусть и с очевидной романтической подкладкой, бурный, но и лаконичный, и при этом последовательный — назовем его: эпохальный реализм. От эпохи.

В фокусе повествования — жилая пятиэтажка на улице Комсомольской в центральной части Бендер. Отсюда и наблюдает абсурдную реальность автор на пару с сорокапятилетним своим героем Алешей Гудронко. «Картины прошлого и будущего в точке — бьются с лету над гнездом разоренным; и уж лучше отсидеться в скорлупке, не смущая действительность. <…> Мысль Алеши — как частица ускоренная о стены загона: в одно мгновение всюду!» (глава «Суперпозиция — у окна»). «Новый человек» ПМР, «подвижник от Культуры, мечтавший ритмам Вселенной подчинить жизнь, после войны замкнулся в панельной коробульке: «в срывание масок с заветного погрузился».

Литературой «несчастного сознания», ищущего истину внутри собственной подвижно-изменчивой натуры, где пространство и время могут сжиматься и растягиваться, уже никого не удивишь в наше время. Но вот перед нами в одном герое — учитель школьный и ополченец апробированный (убивавший на войне), преступник по неведению — и ему дано право прозреть.

Нравственному прозрению Гудронко сопутствует сосед, друг и одноклассник Сережа Кацюков, фотограф — гений зрения оптического (главы «Гамлет», «Метаморфоза авторитарная с Сережей»). Его «фотоглазу» принадлежат многочисленные виды «Галереи ПМР» — серии символические: «ПМР. Племя Молодое Раком», «ПМР: Пленэры Мои Раздолбайские» и так далее… Но именно новое поколение ПМР, ученики Гудронко, расшифруют троебуквицу зловеще и веско: «ПМР: ПОПОВСКО-МЕНТОВСКАЯ РЕСПУБЛИКА!»

Галерея персонажей первого плана — широка. Это и Володька Батогов, бывший начальник цеха на заводе военном, ныне председатель дома на Комсомольской, соблазнивший Гудронко взять оружие в роковое лето 92-го; Поп Василий, мастер ума-зрения приноровительного, бывший биолог-химик и классный наставник Алеши и Сережи; йог Хребтищев, старый путаник агноститического сознания, поноситель масонства. «Как йог, Хребтищев несет в себе тайну суровей и значительней, нежели может вместить поп Василий, простак-человек. Во время войны выполняли миссию: поп окормлял, а йог — медитировал на мир…» (глава «Голое содержание»). Есть и кот: «‘Бублик’, нарекает его детвора (есть хотят!); Бублик так Бублик – только в рот не клади!» Съедят и его…

Война — в жизни каждого бендерчанина. Белозёров делает Войну персонажем своей повести: «Гражданка Война. Так называют ее. Интуитивист скорбный у окна именует ее Королевой Снежной — ту же стынь полярную навела в жарами жареную жару 92-го. Главный редактор военной газеты, чеканный шаг, выправка, леди-струна, нерожалая и незамужняя, с черной, как смоль, косой, свернутой в калач. В продвижении служебном не грациозна, что даже шарм придает, — всегда на ребре ладони, секущей под дых. Но в глазах васильково-синих — отстраненность: змея после броска…» Ее, плохо управляемую дочь йога Хребтищева, совратил в светской своей, предыдущей, жизни поп Василий, наставник классный: «Шестнадцать ей было, когда он позарился, постигая силу, что влекла его к существу бесполому. Она ничем не отличалась от юноши, только-только с прыщами покончить умудрившегося (в этом возрасте все тело в цвету). Помимо касаний назидательных над конспектами — искал повод. Естествоиспытателя с харизмой влекло неодолимо к ней; а ее к нему; — в этом и был Закон!» Тема педофилии, совращения юного девственного не только тела, но и сознания, — сквозная в повести. Совращена учителем дочь йога Хребтищева, совращен войной Алеша, совращены голодом и поствоенной разрухой дети ПМР…

Отношения персонажей с Гражданкой Война — мощный стимул в движении сюжета. Война и есть главный стимул жизни ПМР: «В отношении же Гражданки Война: у нее это на лбу писано, принадлежность, — явилась предлогом и подлогом войны, выбором верхов диффузных, жупелом начала!!» (глава «Гражданка Война: на кого работает?»).

Итак, Алеша с подачи Батогова, угодил в ополченцы. «Гудронко в окопчике своем умозрел молча. Наташа Ростова происхождения литературного балом грезила; и Алексей о сермяжном — с затаением хмурым — о первом. Гадал, из каких будет (был, но пока еще есть!) — с севера, с юга, из центра?.. Студентом на практике живописной Гудронко изъездил Молдавию вдоль и поперек; какую ж часть этого коллективного человека от земли, с присущими ей ландшафтом (степь, дубравы реликтовые, Кодры, Карпат предгорья), занятием (овощеводство, овцеводство, виноградарство), костюмом и традицией (танцы-песни-сказы), раздерет он ‘железякой Калашникова’? С пулями ворвутся в молдавана кряжистого, иссекая кожу загорелую, эти его, Алексея, вихри психоделические — на мгновение в вечность распахнутое. Сольются. Законник-молдаванин увлечет сепаратиста в сферы: свободно взмоют, вальсируя…» Испил чашу Алеша. Убил пятерых в одном бою — в отчаянии от гибели товарища, чей черепа осколок, пулей срезанный, угодил к нему в окоп. Вот и элемент-символ посвятительный: чаша-череп с мозгами, со свисающими вихрами, — карточка визитная текста.

Из этого и выросло то, что стало называться ПМР. «А сразу после войны в Бендерах — Час комендантский. Девять вечера — и обыватель у телевизора, или Пушкина чтёт (фамилия зело крупнокалиберная в плоскости порядка наведения!), — в коробульке панельной. Мечта тоталитаризмов: жизнеоправления под солнцем и луной погонами контролируются. А в Тирасполе на огне мирном стольность чванливая — бронежилеты и каски МС не буравят глазом те кухни филистерские…» Описание страдания больных людских сознаний удерживает от банальности несущая конструкция текста — сцепка-противоречие двух городов-соперников (глава «Два города у одной реки, или Мастодонты ПМР»). И не столько по линии: «город-западник» и «город-славянофил», сколько — «город-праведник» и «город-осколок архипелага ГУЛаг»! Известно, что Солженицын несколько раз упоминал Тирасполь в бессмертном труде своем. А вот Бендеры ГУЛаг минул, положение географическое спасло: правый берег Днестра в Румынии находился.