Развилка

Ее надежды снова встретиться с французским совершенством, воплотившимся в Николя, скоро рассеялись. Для передачи информации он предложил использовать электронную почту. Интернет был единственной связью между ними: он служил Наталье для поиска сведений о шпионской компании, для отправки отчетов Николя и получения от него письменных одобрений, витиеватых и единственных ласк, которые он дарил ей.

Ей нравилось воображать себя его тайной возлюбленной, опускающей записки в электронный аналог дупла дуба – ящик «дропбокс». Она будет складывать в него файлы с добытыми сведениями. Он – забирать их и оставлять короткие записки в ответ.

Первым делом Наталья открыла ссылку, которую дал ей Николя. На сайте службы внешней разведки Российской Федерации она отыскала страницу истории, данные сгруппированы по странам. Все, что там было о Франции тридцатых годов – одна строка, имя резидента. Некто Василий Зарубин, а также его жена Елизавета. Теперь у нее были два полых, ничего не говорящих имени. Шипов и Зарубин. Требуется отыскать шпиона по его фамилии.

Нет, одернула себя Наталья, – необходимо отыскать информацию, имена, даты, цитаты. От нее требуется написать отчет. И вручить его Николя. Встретиться с ним в веганском ресторане, за закрытыми занавесками… Картина, возникшая в ее голове, больше относилась к кабинету за бордовыми портьерами, чем к веганскому заведению.

Она снова одернула себя. Не отвлекаться!

Пожалуйста: сайт «Агентура», страница о Главном разведывательном управлении Генерального штаба. Кстати, да – ГРУ действительно относилось к ведомству Генштаба.

О шпионаже во Франции в тридцатые годы рассказывалось на странице «Эпоха великих нелегалов, 1921–1937 годы». Ни Шипова, ни Зарубина среди персонажей не значилось. Был рассказ о провале сети Узданского (Бернштейна) в апреле 1927 года – это на несколько лет раньше, чем действовали Свитц и прочее. Предыдущее, можно сказать, поколение.

Некто Чертопруд писал о деле Стучевского, который восстановил агентурную сеть в портах Марселя, Тулона и других городов. Этот Стучевский сумел раздобыть информацию о подводных лодках и торпедах ВМС Франции. А когда его арестовали, ни в чем не признался, но стоял на том, что он писатель, а по портам гулял, чтобы собрать материал для книги. В результате посадили его ненадолго, всего на три года. Выйдя из тюрьмы Луисси, Стучевский уехал в СССР. Мало сведений, но запомнить следует.

Наталья занесла информацию о Стучевском в отдельный файл.

Из учебника

Некоего конкретного человека намечают вербовать в силу: его личных качеств; явной оперативной необходимости; дальновидного желания иметь резерв.

Первую привлекающую к кандидату внимание информацию получают: от его друзей и знакомых; в ходе непосредственного общения; наблюдая за его действиями и поступками; по опубликованным (его или о нем) статьям, письмам, докладам…

Наиболее пригодны для вербовки те, кто: обладают некими моральными изъянами (страстью к алкоголю, сексуальным развлечениям, наркотикам…) или же «запятнанностью» биографии; имеют долги; сильно привязаны к кому-либо (чему-либо); по каким-то причинам (затруднения в карьере, сложности в личной жизни, взгляды на проводимую политику…) очень сильно раздражены…

Конец цитаты

Когда закончились овцы, самолет выруливал на взлетную полосу.

Оттолкнув блондинку в униформе, она нырнула внутрь. Нужно было достать бумагу и ручку из сумки, зарисовать овец. Почему она положила сумку не под ноги, а наверх? Перелезать через усатого дядьку у прохода, открыть верхнюю полку? Матово блеял над рядами бледных домов закат. Крепость спала над обрывом, выдохи пены таяли в мелодраматическом изумлении. В тени пряталась сухая река. «Башня!» – закричал мальчишка, указывая во мглу кустов. Полуночная собака отозвалась ему толченой стеклянной присказкой. Ров пахнул сиренью, смертью и дерьмом. Всплывали из темноты жуки, мелко крошились о стекло, слезной зеленью стекали наискосок. Ухал что-то невыносимо привычное оркестр, спрятанный за цветением морщинистых лип, за тенями ветвей на лунной обочине.

Наталья открыла глаза, покосилась на соседа. Он мертво спал в кресле. Его ноги были укутаны полосатым пледом, из ушей свисала лапша наушников, хотя экран перед креслом не светился. Она осторожно перелезла через него, стараясь не задевать коленей. «Нет», – сказал он, не шевельнувшись. «Извините», – пробормотала она. Открыла верхнюю полку, потянулась на цыпочках. Самолет качнуло, и она, не удержав равновесия, упала на соседа. «Простите, я вас не ушибла?!» – спросила она в ужасе, пытаясь встать на ноги. «Нет, – пошевелил он усами. – Всегда отвечайте “нет”, это проще».

Город уплывал кружевом башен над рекой. Окно было заперто, она должна была изгибаться, чтобы повернуть ручку. Днем оранжевая, под луной стена темнела бордовым. Наконец она вдохнула свежего воздуха, успокоилась. Можно было бы поставить чай, утишить панику, даже заснуть перед рассветом. Но продолжала звучать далекая музыка, и рявкала мерно собака, и светила в глаза луна.

Она стукнулась коленями о стену и открыла глаза. Пассажиры аплодировали, как принято только в России, счастливые, что самолет сел благополучно.

Книгу о постельном шпионаже она очень удачно купила на развале «все за 20 рублей» рядом с Курским вокзалом. Пыль поднималась над проезжей частью и оседала на тротуаре, на пожухлой траве, на бумажных корешках, демонстрирующих себя прохожим откровенно, как уличные женщины.

Мата Хари, конечно же. А во Франции тридцатых годов – некто Лидия Сталь. Какие своеобразные девушки! Запомним, прочитаем позже.

Еще легче отыскались данные о сети Креме. Этот француз был таким старым большевиком, что, возможно, лично знал Владимира нашего Ильича. Во Франции он работал с Узданским-Ужданским-Еленским, он же Бернштейн, и с литовским студентом, а на деле – еще одним советским разведчиком Стефаном Гродницким.

Однако по времени, поняла Наталья, они ей не подходили. Это было предыдущее поколение шпионов, то же, о которых она читала в «Эпохе великих нелегалов», – конец двадцатых – самое начало тридцатых годов. Их вычислили перед тем, как новые приступили к работе.

Наталья собрала урожай – переписала выдержки из книжки, скопировала адреса найденных сайтов в список полезной литературы. Получилось множество ссылок: энциклопедии, книги, мемуары… В основном, на русском. Николя не прочитает, но убедится, как старательно она работает.

Николя выразил сдержанный восторг по поводу количества информации, обретенной после первого погружения в исследование. Его чрезвычайно интересуют российские источники информации.

Из книги

Должен признаться, Нессир: я ощутил тайную боль, когда потерял из виду Персию и очутился среди коварных османлисов. По мере того, как углублялся в страну этих нечестивцев, мне казалось, что и сам я становлюсь нечестивцем.

Отчизна, семья, друзья представлялись моему воображению; нежность во мне пробудилась; наконец, какая-то смутная тревога закралась мне в душу, и я понял, что предпринятое мною будет мне стоить душевного покоя.

Конец цитаты

Нужно осознать, что вокруг Москва.

Что она вернулась, приехала, прошла мимо нарочито фольклорной цыганки, мимо смеющихся парней, изрыгающих ауру физического превосходства, мимо стаи пыльных собак, мимо зазывал на экскурсию по столице. Она села на ограждение над пешеходным переходом – понять, где находится и что ей делать.

Солнце всходило над пыльным городом.

Земля дрогнула, над площадью закружился вихрь, поднял в воздух шелуху семечек, брошенные билеты и мелкую гальку.

Раздался скрежет рельсов, передвигаемых на стрелке.

Пыль подбросило вместе с сотрясением космоса, взметнуло в воздух над площадью, над трамваем, проводами, крышами и облаками. Прохожие не замедлили бег, не заметили провала пространства, сотрясения времени. Без ужаса и восторга на перекрестке маршрутов они торопились по своим делам, и Наталья поднялась с места, подхватила чемодан. Впереди долгий день.