Янтарная сакма

Заблудиться среди этих чёртовых камней было невозможно. Из-за них хорошо виднелись горы высотой с версту. Две горные гряды как шли параллельно друг другу, создавая ложбину, так и шли. Но вот эти ужасные камни просто мутили головы и людям, и животным.

Где-то далеко впереди зародилось непонятное шуршание или шипение. Мергены из охранного отряда тут же соскочили с коней. Один пробежал с длинной верёвкой вокруг изрезанного камня, торчащего косым столбом, и через эту верёвку воины мигом пропустили узды коней и крепко привязали их к камню. Верблюды, заслышав шипенье, тотчас легли. Тихон-мерген тоже ухватил верёвки, стал бегать от верблюда к верблюду, привязывать верёвку к тюкам, соединяя животных таким образом.

— Чего сидишь? — крикнул Тихон Бусыге. — Хватай верёвку, вяжи верблюдов!

А Проня уже носился между лежащими дромадерами с длинной вязкой из старых ремённых вожжей. Обкрутил вожжи вокруг другого камня, крепко привязал. Упал рядом с Мергеном и Бусыгой.

Остальные охотники тоже попрятались. Шипение нарастало.

— Так змея шипит, когда на тебя ползёт, — успел ещё сказать Проня.

И тут их внезапный стан обнесло холодным воздухом, наполненным песком. Вздохнуть нечем!

Проня рывком стянул с себя матерчатый пояс, стал дышать через него. Не дышалось! Вот она, смерть! Тихон-мерген носком сапога выбил из песка большой камень, ткнул лицо Прони в углубление от камня. Пошёл первый вздох!

Бусыга тоже лежал лицом в маленькой ямке. Хитрые степные кони уткнулись мордами в промежности друг друга, а верблюды, видать, привыкшие к пустынным налётам ветра, только загнули свои длинные шеи к телу.

Ветер начал утихомириваться, песок уже не так больно лупил по телу сквозь одежду. Бусыга приподнял голову, осмотрелся. Слева от него, в сотне саженей, на горном склоне, качался от бешеного ветра огромный плоский камень. Покачался, покачался и встал на место. Ветер внезапно стих.

Что-то вспомнилась Бусыге в тот момент, когда он увидел качающийся камень, детская сказка. Как разбойники прятали в пещере награбленное добро, а саму пещеру закрывали тяжеленным камнем.

— Арабская сказка, — сказал Бусыга, поднялся и начал отряхиваться. — Тихон! Ты мне две длинные верёвки оставь! — и Бусыга толкнул Проню, поволок за собой.

Огромный плоский камень вблизи точно оказался дверью. Он прижимался к наклонной горе своим весом, и тяжесть его не могла бы подчиниться и сотне людей, если бы они стали оттаскивать камень голыми руками. Вверху камень суживался и вроде как отходил от скалы.

Бусыга подал Проне ремённые вожжи:

— Встань на меня и попробуй закинуть вожжи вон в ту расщелину поверху камня.

Проня сообразил. Быстро залез на плечи Бусыге и запросто накинул вожжи. Внизу собрались все охотники. Тихон-мерген крикнул:

— Чего там?

— Скоро увидим! Готовь верблюдов и лошадей! — крикнул в ответ Бусыга, и они с Проней стали спускаться, тщательно расправляя длинную вязку вожжей.

Тихон подогнал верблюдов и лошадей прямо к самой подошве горы. С сотней коротких верёвок, привязанных к животным, возились часа два.

— Пошёл, понукай! — крикнул наконец Бусыга.

Камень вдруг качнулся, отошёл от скалы и начал медленно заваливаться вниз. Бусыга тотчас перерезал одну вожжу, дико крича:

— Гони скот отсюда. Гони!

Огромный камень кувыркнулся всего один раз, а потом просто съехал по склону в долину, ударился о стоящий кривой столб. Столб скрипнул, но удар выдержал. Там, где стоял тот камень, людям открылась пещера.

— Пошли, — сказал Бусыга. — Пошли все! Я думаю, там и лежат сокровища Чингисхана!

По всей пещере валялась посуда из золота и серебра, деньги и много человеческих костей. Пещера от самого входа расширялась и уходила во тьму горы. Туда же вела дорога из костей животных.

У края пещеры собрались все воины Тихона-мергена. Они молчали. Бусыга поднял серый от пыли человеческий череп, протянул Тихону:

— Они здесь сначала ели сырое мясо своих коней. Потом стали резать друг друга. Просто так, оттого, что выхода не было...

— Ты это богатство заберёшь себе? — спросил Тихон-мерген.

— Нет, Тихон, мы это сокровище себе брать не станем. Оно твоё. Эта земля не наша и мы сюда не за этим золотом шли. Нас ждёт другое золото, то, за которое мы заплатим честно.

— Эта земля тоже не наша, — Тихон говорил осторожно, выбирая слова. Его люди стояли толпой, сжато, напрягшись. — Это китайская земля. Мы не можем забрать эти сокровища себе.

— Можете, — уверенно сказал Бусыга. Нас и наши семьи так долго мучили китайцы... Сколько ваших людей погибло? Сколько слёз пролили ваши матери, жёны и сёстры от подлых китайцев? Сколько стоят эти слёзы?

— Дорого стоят, — сказал из толпы воинов молодой парень.

— Не можем! — упрямо стоял на своём Тихон. — Если мы заберём эти сокровища, то как же мы будем охранять вас по пути до Алтая? Мы дали слово!

— А сделаем так, — Бусыга оглядел края входа в пещеру. Они от времени потрескались, трещины змеились, уходя под потолок пещеры, вглубь, в темноту. — Плиту, которую мы уронили, нам назад не поднять. Но Проня понимает толк в порохе. Он и закроет эту пещеру. А когда вы станете возвращаться назад, вы заберёте эти сокровища и увезёте к себе, на свои земли. Годится?

— Ладно, годится, — ответил Тихон. — Может, заберём, а может, и нет.

Пока Проня набивал порохом два огромных рога, отломанных от черепа быка, валявшегося в этом урочище с неизвестных времён, Тихон-мерген отсчитывал каждому воину по десять серебряных монет и по десять золотых. В дороге деньги всегда пригодятся. Русские купцы тоже набрали по паре горстей монет, рассовали их за подклады халатов.

Проня вбил один рог быка, полный пороха, в трещину возле входа, а второй — вверху, там, где трещина была за долгое время размыта дождями либо прорезана ветром. Из острого конца каждого рога торчало по ружейному фитилю. Проня ширкнул кремнём, запалил фитили, и все, не сговариваясь, кинулись от пещеры вниз, по крутому склону. Только укрылись, как наверху грохнуло.

Когда пыль рассеялась, куски камней ещё катились вниз, а Проня уже довольно сказал Тихону:

— Засыпана ваша казна так крепко, что целой китайской армии не раскопать!

Хохотали громко и долго. Потом решили сварить монгольский чай. Надо было бы уходить сразу, да вот устали все, намаялись. Время шло к вечеру.

В слабых сумерках стан купцов, вдруг будто крышкой от кастрюли, накрыло что-то круглое серое. Пару раз оно качнулось и опять мигом ушло в облака.

— Ай! — заорал Проня и откинул полу халата. На землю у костра высыпались уже не круглые золотые деньги, а куски раскалённого золота.

У Тихона-мергена оказался прожжённым кожаный кошель. Серебро так и осталось в кружочках, а золото превратилось в круглые окатыши.

— Хорошо, что мало взяли. Он нас не убил, а пока только предупредил, — сказал Тихон в наступившей тишине.

— Кто?! — ошалело спросил Проня.

— Злой дух этого ущелья. Так что, Проня, мы сюда больше не вернёмся.

Через пять дней пути вышли туда, где обе горные гряды вдруг расходились в стороны и каждая шла по своему направлению. В той долине на малой высоте стоял город... Хоть стены вокруг него были очень толстые и даже ворота виднелись, только таких городов ни Проня, ни Бусыга никогда раньше не видели. И мергены не видели. Из-за стены выглядывали не крыши домов, не острые шпили, не ступенчатые или округлые храмы. Там, за стенами, стояли пять высоких башен, и каждая кончалась поверху глиняным или каменным колоколом.

— От же! А?! — выкрикнул Проня. — Колокола! В половине года пути от матушки Руси и на тебе — колокола!

Лошади почуяли воду и понеслись к маленькой речушке, что текла в полуверсте от города. Верблюды тронулись за лошадьми.