Страница 1 из 103
Янтарная сакма
ОБ АВТОРЕ
Современный русский писатель Владимир Николаевич Дегтярёв родился в 1954 году в деревне Преображенка Кировской области. Вскоре три района этой области были переданы Горьковской области, так что у автора имеется некоторая путаница с местом рождения.
В 1961 году в связи с тем, что правительство объявило «о неперспективности деревень Среднего Поволжья», семья переехала в Казахстан — в самый тогда перспективный регион СССР. На севере Казахстана, в частности в Павлодаре, тогда начинались большие стройки промышленных, добывающих и перерабатывающих гигантов индустрии страны.
После окончания десятилетки Владимир Дегтярёв работал лаборантом на ЭВМ «Минск-6» в Индустриальном институте, осветителем в областном драматическом театре, монтёром городской линии связи, слесарем на Павлодарском тракторном заводе. И два раза безуспешно пытался поступить в Павлодарский педагогический институт на филологический факультет. В 1975 году случайно освободилось место помощника режиссёра на павлодарском ТВ, Владимир Дегтярёв его занял и после этого 25 лет отработал на ТВ, пройдя путь от помощника режиссёра до заместителя председателя Павлодарской облтелерадиокомпании. А в 1978 году поступил во ВГИК, на факультет кинодраматургии (заочное отделение), в мастерскую непревзойдённого мастера кинодрамы Валентина Ивановича Ежова. По сценариям Владимира Дегтярёва с 1986 по 1990 год были сняты 30 документальных и два художественных фильма. Большинство документальных фильмов демонстрировалось по каналам Центрального телевидения, а художественные фильмы «Красный обоз» и «Восточный коридор» окупили себя и принесли прокатчикам прибыль.
В 1995-м Дегтярёв ушёл с государственного телевидения и организовал первую частную телерадиокомпанию в Павлодаре. Но поскольку времена пришли иные, то по известным причинам политического характера Владимиру пришлось покинуть солнечный Казахстан и перебраться в Сибирь. С 1997 по 2009 год Владимир Дегтярёв проживал в Новосибирске, где и сменил род литературных занятий: от драматургии кино и телевидения перешёл на литературное поприще. Сначала занимался документальной литературой — писал книги об истории оборонных предприятий Новосибирска. А потом газета «Сибирь — момент истины» выделила Владимиру Дегтярёву центральный разворот, и началась трудная литературно-художественная деятельность. В этой газете были опубликованы циклы рассказов о Великой Отечественной войне, о «вятских людях» — роман «Поцелуй истины (Байки старого прокурора)». После чего писатель полностью переключился на историческую тему освоения Сибири, и в 2008 году московское издательство «Вече» опубликовало его первый исторический роман «Охотники за курганами». В том же году Владимир Дегтярёв был принят в члены Союза писателей России. Следом в том же издательстве был опубликован второй исторический роман автора — «Золото Югры», а издательство Санкт-Петербурга «Русская симфония» опубликовало первый том трилогии «Ушкуйники. Русская сага».
Сибирь остаётся главной темой литературного творчества Владимира Дегтярёва. Уже готовы и дожидаются публикации два романа «сибирской серии» — «Янтарная сакма» и «Коварный камень изумруд».
Учитывая то обстоятельство, что Владимир Дегтярёв состоялся как писатель и в некоторой мере востребован, он перебрался из Новосибирска в Тульскую область, чтобы быть поближе к издательскому центру страны.
Здесь стоит упомянуть, что кроме основных занятий Владимир Дегтярёв уже тридцать лет ведёт исследования протоязыка планеты. И добился в этом направлении определённых успехов, которые закреплены в книгах, вышедших в московском издательстве «Белые Альвы». Особой популярностью тематически подготовленных читателей пользуются книги серии «Тайны Евразии».
«Охотники за курганами» (2008)
«Золото Югры» (2010)
«Ушкуйники. Русская сага» (2010)
«Янтарная сакма» (2013)
Книга первая
СМЕРТЬ — ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Чего встал, как мерин над козой? — выругался Проня Смолянов и, не дождавшись от селянина ответа, двинул ему кулаком в ухо. — Беги за попом! Кому велено?!
В тёмной избе (а по ранней весне в смоленских краях всегда сумрачно) хрипло закашлялся болящий. Второй псковский купчина, Бусыга Колодин, наклонился над ним, спросил:
— Афанасий, Афанасий! Может, тебе чего горячего испить? Селянин, хозяин избы, житель этой лядащей деревушки Ольшага, и не думал бежать за попом: православного батюшку окрест смоленских земель нынче не найти, одни ксендзы здесь обретаются...
Ему опять прилетел крепкий удар в ухо.
— Попа нет, веди любого православного сюда, шилом! — в голос проорал селянину Смолянов. — Вот тебе за то копеечка! — сунул ему серебряную деньгу в рот, и в шею вытолкал бестолкового в дверь.
Мужик за дверью исчез, но тут же появился в оконном проёме, затянутом бычьим пузырём:
— Я вам сейчас, падлы москальские, пана сюда приведу! Ишь ты, сразу в ухо! — и пропал.
Иссохший мужик в рваном восточном халате на лавке хотел подняться, забеспокоился:
— Ты кто? Лицо подверни к свету, не узнаю тебя...
— Мы купцы псковские, Афанасий! На торжищах в Твери да в Новгороде с тобой встречались. Я — Бусыга Колодин, а вот он — Проня Смолянов. А ты — тверской купец Афанасий Никитин. Тебя уж тому как четыре года в Твери потеряли. Говорили, в Индию ушёл. Дошёл хоть до Индии-то?
— А!.. — Болящий купец в бухарском халате задышал ровнее. Ну, теперь ладно. Теперь отойду при своих. Хорошо, что пришли, браты...
— Заговаривается, — опасливо шепнул Смолянов. — Или матюгает нас... по-индийски! Ты, Бусыга, хотел с ним по делу говорить, так говори быстрей... А причастить — всегда причастим... глухую исповедь исполним... Давай про дело!
— Афанасий! Афанасий! — стал громко твердить Колодин. — Дошёл ты до Индии-то али как? Мы тебя подобрали едва живым на реке Днепр у Гомеля. Без лодок, без тягла, без товара. Пограбили тебя али как?..
Во двор избы вошёл местный пан при новом жупане[1] и при сабле на поясе. Сабля до половины торчала из ножен — вот-вот выпадет. За паном шли трое хлопцев с дрынами, а за ними крался хозяин избы.
Пан вошёл во двор, сразу заглянул за угол поскотины[2] и тут же перекрестился на подлый, ксендзовский манер. Увидел, стало быть, за углом десяток верблюдов, да полтора десятка высоких в холке русских коней. И шестерых псковских молодцов увидел с широкими красными шеями, с глазами в прищур: «Ну, кому тут по роже дать?» А потому пан утолкал саблю назад в ножны, развернулся и треснул селянина по уху, какое подвернулось. Плюнул под ноги, подошёл к окошку.
— Москали! Привезут вам скоро попа. На старом жмуйском[3] хуторе православный поп есть. Тоже вроде еле дышит. Ждите, москали... — Пан погладил усы, зыркнул по сторонам, пошёл со двора.
— Подобрали меня — спасибо, — прошептал сквозь кашель Никитин. — А сами вы как? Удачно продрались через разбойных арабов?
— Нет...— виновато ответил Колодин. — Мы этой зимой до Чёрного моря дошли, да там услыхали, что в Трабзоне[4] тебя заарестовали, а местный эмир с тебя все товары ободрал, а самого в тюрьму сунул... Расторговались мы тогда по-скорому в Судаке, да не в прибыток, и повернули в обрат. Нонче что на Каспии, что на Черном море — каждый эмир или султан, как их там, матерь ихну... каждый теперь установил злые пошлины на товары с нашей, русской, стороны. А на свои товары пошлину задрал до небес. Нонче поживы русским купцам никакой... Тебя вот, Афанасий, хоть довезём до Москвы, до лекаря доброго — и то польза.
1
Жупан — старинный польский или украинский суконный полукафтан.
2
Поскотина — городьба вокруг скотного двора.
3
Жмудь (жмуй) — одно из племён балтийских славян.
4
Трабзон (Трапезунд) — город в Турции на берегу Чёрного моря в устье реки Мучки.