Страница 88 из 111
Он опасался, что воротной страже Бидара приказано его задержать. Но в шапке, да ещё прикрытый платком, он стал неузнаваем. Охрана беспрепятственно позволила ему въехать в город. В завийе Хоробрита наверняка ждала засада. Поэтому он отправился к Вараручи.
Тог был в лавке. И не один. Несколько мужчин, по виду арабы, внимательно осматривали оружие. Хоробрит незаметно для них приподнял край платка, и оружейник узнал русича. Быстро выпроводив арабов, он закрыл лавку, сказал Хоробриту.
— Тебя по городу ищут люди Малик Хасана. Куттовал объявил, что ты убил двух его лучших стражей.
— Вернулся ли Махмуд Гаван?
— Да, вернулся. Он подавил восстание, и султан пока к нему благосклонен. Но это временно. Малик Хасан постепенно забирает власть в свои руки.
— Как мне встретиться с великим визирем?
— Сегодня вечером ко мне придут нужные люди, они всё сделают. Махмуд Гаван уже знает о тебе. Ему рассказывали, что ты друг убитого казначея. С Орликом всё в порядке. Приходится покупать ему отборный ячмень. Пока в моём дворе его никто не видел, Шива нас бережёт. Тебе передаёт наилучшие пожелания пророк Кабир. Он отправился в Виджиянагар.
Во время беседы в дверь постучали покупатели. Пришлось её прервать. Оказывается, вернулись арабы, решившие всё-таки приобрести сабли Вараручи. Когда они удалились, хозяин закрыл лавку.
Утром в дом Вараручи прибежал индус и сказал, что Махмуд Гаван готов принять русича.
Но сначала Хоробриту довелось наблюдать выезд самого султана.
«На баграмЂ на бесерьменской выехал султанъ на теферичь, ино с ним 20 възырей великых да триста слоновъ наряженых в булатных доспЂсех, да с гороткы, да в городкы окованы, да в городках по 6 человЂкъ в доспЂсех, да с пушками, да с пищалями, а на великомъ слонъ 12 человЂкъ. На всяком слонЂ по два проборца великых, да к зубомъ повязаны великыя мечи по кентарю, да к рыломъ привязаны великыя желЂзныя гыры. Да человЂкъ сЂдить в доспЂсЂ промежу ушей, да крюкъ у него в руках желЂзной великы, да тЂмъ его править. Да коней простыхъ тысяча въ снастехъ золотых, да верблюдовъ сто с нагарами, да трубниковъ 300, да плясцевъ 300, да ковре 300. Да на султанЂ ковтанъ весь саженъ яхонты, да три сабли на нёмъ золотомъ окаваны, да седло золото. Да перед нимъ скачет кофаръ пЂшь да играеть теремьцемъ[173], да за нимъ пЂшихъ много. Да за ним благой[174] слонъ идётъ, а весь в камкЂ наряжанъ, да обиваеть люди, да чепь у него велика желЂзна во ртЂ, да обиваеть кони и люди, чтобы кто на султана не наступили блиско.
А братъ султановъ, тот сидит на кровати на золотой, да над нимъ теремъ оксамитенъ, да маковица золота со яхонты, да несуть его 20 человЂкъ.
А махтумъ[175] сидит на кровати на золотой, да над нимъ теремъ шидянъ с маковицею золотою, да везутъ его на 4-хъ конехъ въ снастехъ золотыхъ. Да около людей его множество, да перед нимъ пЂвци, да плясцевъ много, да всЂ с голыми мечи, да с саблями, да с щиты, да сулицами, да с копии, да с лукы с прямыми с великими. Да кони всЂ в доспЂсехъ, да сагадакы на них. Да иныа нагы всЂ, одно платище на гузнЂ, зоромъ завЂшенъ».
Когда торжественная процессия проезжала мимо Хоробрита, сопровождавший его индус показал на третьи носилки, медленно плывущие вслед за слоном султана и кроватью его брата, сказал:
— Вон махдум, господин! Великий визирь, к которому мы идём!
Но пробиться к визирю через несколько цепей охраны было невозможно. Пришлось следовать за ним. Дворцы султана и Махмуда Гавана стояли рядом, как бы соперничая в роскоши и отделке. Нетрудно было понять, что подобное долго продолжаться не могло: султан быстро взрослел, рано или поздно он не захочет делить власть. Возле украшенных резьбой ворот дворца Махмуда Гавана смирно сидели десятка два желающих попасть к нему на приём. Несколько человек в богатых одеждах, остальные простолюдины. Видимо, великий визирь был доступен всем. Вскоре ворота распахнулись, появился важный распорядитель приёмов в сопровождении писца-брахмана, который записал имена просителей. Распорядитель, узнав, что приёма ждёт русич, сказал, чтобы тот зашёл первым.
Наконец-то Хоробрит увидел человека, встречи с которым он так упорно добивался, пройдя через неслыханные трудности и препятствия.
Махмуд Гаван сидел в кресле, выделяясь среди окружавших его придворных могучей высокой фигурой.
Если в одном человеке проявилось хотя бы несколько лучших качеств человеческой породы, этого человека смело можно назвать совершенным.
Встреча стоила трудностей. Перед проведчиком был не просто великий визирь, но ещё воин, математик, поэт, философ.
Внешность Махмуда Гавана поражала своей гармоничностью. Геркулесовское телосложение не подавляло взор чрезмерной мощью, скорее, высокий рост подчёркивал стройность и гибкость мускулистого тела. Крупная голова на сильной шее соразмерна широким плечам, чёрные кудри красивыми прядями обрамляли властное, с правильными чертами лицо, выражавшее отвагу и благородство — редкое и счастливое совпадение качеств. В карих глазах, спокойных и проницательных, светился высокий доброжелательный ум. Такой ум в сочетании с первыми двумя свойствами делает человека поистине величайшим героем. Или мудрецом. И Махмуд Гаван подтвердил это своими деяниями.
Он слегка удивился, когда Хоробрит произнёс надлежащее приветствие на безупречном фарсидском языке, потом на санскрите и вручил ему письмо Ивана, которое ещё в Москве было переведено на фарсидский и арабский языки.
Внимательно прочитав письмо, Махмуд Гаван отложил его, изучающе осмотрел чужеземца, одеждой не отличающегося от мусульман, звучным голосом спросил:
— Ты воин?
— Человек, столь долго пребывающий на чужбине, должен быть воином, великий визирь.
Махмуд Гаван благосклонно кивнул:
— Ты прав. Я уже слышал о тебе. Жаль, не пришлось застать моего казначея в живых. Как ты думаешь, русич, кто его мог убить?
— Не стану скрывать, великий визирь, правду, которую ты знаешь. Его отравили люди Малик Хасана.
— Ты не задумывался, что обвинение может быть клеветой?
— Готов ответить за свои слова перед кем угодно! За день до того, как отправиться в Парват, я убил соглядатая Малик Хасана. Той ночью было совершено нападение на меня. Но в моей комнате поселили приезжего купца, и люди Малик Хасана по неведению отрубили головы ему и его телохранителю. Мне пришлось покинуть завийю и искать безопасное место. Соглядатай последовал за мной. Я поймал его, и он поведал о том, что я уже знал: отравили твоего казначея не жёны Мехмеда-аги, а люди куттовала, подчинённого Малик Хасану. Мои слова могут подтвердить многие.
— Гм. Я вижу, ты достаточно осведомлён о наших делах и способен из них извлекать правильные выводы. Говорят, что со стороны виднее, я согласен с этим утверждением. Скажи, к каким же выводам ты пришёл?
— Они не для посторонних ушей, великий визирь.
— Хорошо. Поговорим об этом в другой раз. Твой государь Иван тебе верит?
— Да, великий визирь.
— Прекрасно. Письма царю Руси я писать не стану. И не потому, что мы не нуждаемся в союзе с далёкой Русией, но потому, что письмо может быть перехвачено и использовано против меня. Когда встретимся в следующий раз, я передам всё, что нужно, на словах. Я полагаю, что большую часть того, что я намереваюсь ответить, ты уже знаешь. Так или не так?
— Так, великий визирь.
— Похвально. У мудрого государя, несомненно, и умные приближённые. Встретимся через три дня. Прощай.
Ну что ж, первая встреча и должна быть такой, то есть оставить много недоговорённого. Иначе беседа продлилась бы слишком долго. А Махмуд Гаван приехал лишь несколько дней назад. Но сегодня же Малик Хасан узнает, что русич был у великого визиря, которого юный султан наградил званием махдума. Это означало, что Хоробрита убить пока не посмеют.
173
Зонт. Служил символом власти.
174
Благой в значении «злой».
175
Махдум — почётный титул Махмуда Гавана (араб.).