Страница 87 из 111
— Как — три дня? Разве это было не сегодняшней ночью?
— Нет, господин, прошло три дня.
Монахи уехали. Хоробрит вброд перешёл реку. Шалаши были развалены, на чёрной вытоптанной земле виднелись следы слонов, тигров, момонов. Хоробрит выбрался на дорогу, ведущую в Бидар.
Он шёл от селения к селению, от города к городу, загорелый, голубоглазый, светловолосый, и женщины в завийях охотно платили ему за «ночь любви».
В дне пути от Бидара, там, где дорога идёт по узкому ущелью, Хоробрит встретил двух всадников. Они выехали из-за поворота, и шум водопада, низвергавшегося со склона горы в ущелье, заглушил звук копыт. Ещё издали по лохматым бараньим шапкам и вольной посадке Хоробрит узнал татар. А когда один из них поднял голову и под шапкой блеснули волчьи глаза, у русича тревожно стукнуло сердце. Это был Муртаз-мирза. Второй был широкоплечий воин с костлявым бритым лицом. Вот где его настигла погоня! Муртаз-мирза тоже узнал Хоробрита, дико взвизгнул, срывая с плеча лук.
— Русич! — крикнул он своему спутнику. — Аллах милостив к упорным!
Но и одного слова было достаточно, чтобы бритый сообразил, какое им выпало везение. Встретить одинокого врага в ущелье, где ему негде скрыться, да ещё пешего! Спутник Муртаз-мирзы в полном восторге поднял свою лошадь на дыбы, выхватил саблю и пустился во весь мах к Хоробриту, не слушая, что ему кричит сотник. Он жаждал первым добраться до русича и снести ему голову, за которую обещана неслыханная награда: куча денег и звание тысячника.
— Стой, подлый Шакал! — выл сотник. — Остановись, это моя добыча!
Какое там — остановись. Крик лишь подстегнул Шакала. Где начинается соперничество, там кончается покорность. Это у воинов в крови. Став тысячником, Шакал заставит сотника заплетать ему на ночь косицу. Уступить добычу, ради которой вот уж сколько времени он скитается по чужим землям? Ха, дождёшься! За его спиной свистнула стрела. Это стрелял Муртаз-мирза, надеясь издали поразить русича. Но тот стоял к нападавшим правым плечом, прикрывшись лезвием дамасского клинка. Шакал увидел, как русич сделал неуловимо быстрое движение, как бы сдвигая клинок вправо, и стрела пролетела мимо. Шакала порадовало, что сотник промазал. Он расскажет об этом остальным. В это время русич стремительно повернулся и выставил вперёд левое плечо. И вторая стрела Муртаза просвистела мимо. Лошади Шакала оставалось всего несколько прыжков. Вай, как хорошо! И тут обнаружилась досадная оплошность: впереди один за другим лежали два крупных валуна. Их следовало обогнуть. Но Шакал нарочно скакал на них, чтобы закрыть русича своим телом от стрел Муртаза. Он ударил лошадь плёткой. Та прыгнула через первый валун.
И случилось неожиданное. Русич оглушительно свистнул. Дикий разбойничий свист испугал коня, заставил остановиться. Последовал второй свист. Лошадь, храпя, прянула в сторону. Шакал едва удержался в седле. Новый оглушительный свист вынудил лошадь подняться на дыбы. Прилетела третья стрела, ударила в спину Шакала, прикрытую кольчугой. Татарин выругался и потряс саблей. В горячке он не заметил, каким образом русич оказался рядом с его конём. Сабля Хоробрита распорола брюхо лошади. Та опрокинулась навзничь, хороня под собой седока. Раздалось предсмертное ржание.
Муртаз-мирза забросил за плечо лук, выхватил аркан и пустил жеребца к Хоробриту. Змеевидная петля взметнулась и пала на плечи русича. Сотник мгновенно рванул аркан. Но клинок Хоробрита оказался проворней. В руках Муртаза остался лишь обрывок кожаной верёвки. Он взревел. В несколько прыжков его лошадь приблизилась к русичу, и клинок сотника с размаху опустился на врага. Такой удар обычно разваливает человека надвое. Но замах оказался напрасен. Хоробрита на прежнем месте не оказалось. Выругавшись, Муртаз-мирза с похвальной быстротой метнул в русича джерид. Проведчик едва увернулся. От второго джерида ему не спастись.
И тогда Хоробрит использовал приём, который применял в особо опасных случаях. Он метнулся влево. Муртаз-мирза рванул лошадь в ту же сторону. Но Хоробрит задержал прыжок, и его бросок вправо был великолепен. Ещё прыжок. И проведчик оказался за спиной сотника. Лошадь осела на задние ноги под тяжестью двух седоков. Муртаз-мирза почувствовал, как чужие руки обхватили его словно тисками. Подпруга не выдержала двойной нагрузки и лопнула. Воины рухнули вниз. Нога сотника запуталась в стремени. Жеребец протащил татарина и русича по каменистой дороге, остановился. Седло сползло, и сотник сумел освободить ногу.
Они боролись не на жизнь, а насмерть. Татарин был силён и ловок. Его жёсткие пальцы тянулись к горлу русича, смуглое лицо налилось кровью, волчьи глаза горели злобой. Но Хоробрит сумел опрокинуть его на спину и придавить к земле. Муртаз не мог признать себя побеждённым, выл, изгибался, норовя сбросить противника. Хоробрит, улучив момент, оглушил его ударом булыжника. Сотник потерял сознание. Этого времени хватило, чтобы связать его, Хоробрит с трудом поднялся с земли. В десятке шагов всё ещё билась лошадь Шакала в предсмертных судорогах, а под ней лежал мёртвый Шакал.
Первым делом Хоробрит поймал жеребца, привязал к камню, разыскал в походной сумке Муртаза запасную подпругу, укрепил седло. Подобрал лук, джериды. Обыскал Шакала, нашёл кожаный мешочек с деньгами. Потом то же самое проделал и с сотником. Тот лежал неподвижно, но ресницы закрытых глаз едва заметно вздрагивали. Хоробрит забрал деньги и у Муртаза. Подойдя к водопаду, умылся. Когда вернулся, от него не ускользнуло движение врага, пытавшегося перетереть путы на руках о камень.
— Зря стараешься. — Хоробрит устало присел рядом. — Кончилась твоя погоня. Да и Русь больше не доведётся тебе грабить.
Сотник молчал, следя прищуренными глазами за врагом.
— Как ты узнал, что я в Парвате? — спросил Хоробрит.
— Аллах подсказал верный путь.
— Тогда поблагодари его и за то, что сейчас связанный лежишь.
— Это не его вина. Меня убьёшь?
— Подумаю. Где твои люди?
Муртаз-мирза промолчал. Хоробрит вынул свой клинок, проверил жало. Сотник опустил голову, выдавил:
— Пятеро ждут тебя в Ормузе. Столько же в Камбее и Чауле. Трое в Джуннаре. Есть мои люди в Баку и Шемахе. Тебе всё равно не уйти. Рано или поздно, мстители убьют тебя. Султан Касим, да дарует ему аллах бессмертие, разослал твои приметы во все города. Лучше бы тебе сдаться.
— Чтобы мне отрубили голову?
Сотник помолчал, неуверенно сказал:
— Я бы мог уговорить султана, да будет он всегда любим своими жёнами, чтобы он оставил тебя в живых, взял бы на службу, ты ведь умелый и храбрый воин. Такие люди Касиму нужны. Ты мог бы стать даже тысячником. Если примешь ислам.
— Не старайся, Муртаз-мирза. Я помню, как ты клялся моим родителям, что никуда не сбежишь.
— Не будь дураком! — вскричал сотник. — Тебе на Русь не пробиться! Зачем не веришь? Отпусти меня!
— И опять начнёшь охотиться за мной?
— Не начну, клянусь аллахом!
Хоробрита удивила горячая клятва сотника. В сущности, он не держал зла на этого человека. Даже смерть родителей но вине Муртаза не вызывала за давностью лет прежнего гнева. Видимо, Хоробрит старел. Он тоже убил на своём веку немало, пожалуй, гораздо больше, чем его враг. Но у каждого воина рано или поздно наступает время, когда хочется лишь тишины и покоя.
Сотник быстро сказал:
— Если уж аллах не позволил прикончить тебя в этом ущелье, значит, он запрещает убивать тебя. Я это только сейчас понял.
— Но твоего жеребца я заберу.
— Согласен! — В голосе бывшего врага прозвучала радость.
Хоробрит перерезал путы на руках и ногах сотника. Тот легко поднялся, исподлобья посматривая на русича.
— Прощай, Муртаз-мирза! Помолись своему аллаху, чтобы мы с гобой больше не встретились.
— Помолюсь! — покорно отозвался тот, всё ещё не веря в своё спасение.
Хоробрит вернул ему мешочек с деньгами, оставил саблю и лук. Но без стрел. Подойдя к неподвижному Шакалу, снял с него шапку, вынул из походной сумки платок, которым прикрывают лицо, если застигла песчаная буря. Вскочил на жеребца и пустил его вскачь.