Страница 8 из 13
Трудно согласиться и с таким обобщающим утверждением, что инвестиционный потенциал является «сложной функцией нескольких составляющих— инновационного потенциала, финансового потенциала, экономического потенциала и других потенциалов и факторов».
Поскольку сами все эти потенциалы и факторы не могут быть определены в количественном отношении, то выводить из них какую-то «сложную функцию» представляется делом совсем ненадежным – для конкретных целей, и вообще в целом малоперспективным. А ведь дальше уже предлагается и инвестиционную привлекательность выводить как функцию инвестиционного потенциала (функцию из сложной функции?) и «интегрального инвестиционного риска».
Фактически, если рассмотреть применяемые методики в этой сфере(например, методики, применяемые агентством «Эксперт РА»), то они, как правило, основываются на сравнительных рейтингах стран и регионов, составляемых по результатам опросов экспертов и представителей бизнеса. К примеру, Россия занимает низкие места в международных рейтингах по показателям низкой управляемости страной, высокой коррумпированности, слабой диверсификации экономики, неразвитости демократии, экономической свободы, гражданского общества – и отсюда следует вывод о низком инвестиционном потенциале страны и, отсюда же, вывод о неблагоприятных возможностях для ее экономического развития.
Однако, если обратиться к недавней истории, то практически по всем этим показателям отставала и Южная Корея перед совершением своего фантастического рывка в индустриальное будущее. Китай и сейчас стабильно отстает от западных стран по всем показателям, связанным с демократией, правами человека, гражданским обществом и т. д., но едва ли кто решится утверждать, что инвестиционный потенциал этой страны как-то уступает другим странам.
А Германия и Япония начинали свое экономическое возрождение вообще в условиях иностранной оккупации, без всякого ожидания «построения продвинутого гражданского общества».
В отношении рейтинга инвестиционного потенциала регионов России, представленного в журнале «Эксперт», картина представляется еще более удручающей. В этом рейтинге (составленном по состоянию на 2014–2015 гг), безусловно лидируют Москва, СанктПетербург, и Московская область.
Однако, если верить в поставленные государством задачи новой индустриализации страны и создания 25 миллионов новых высокотехнологичных рабочих мест, то как раз эти регионы именно по этим направлениям и являются отстающими. Наоборот, в обеих столицах промышленные предприятия массированно ликвидируются(хотя некоторые из них и переносятся в другие регионы – с целью минимизации вредных выбросов в городских условиях).
Поэтому выделение, как особой цели повышение (или только поддержание) особой, сравнительно с другими регионами страны, инвестиционной привлекательности этих трех субъектов РФ никак не коррелирует с вышеуказанными задачами экономического развития страны.
Поэтому, ставя задачи выявления и мобилизации инвестиционного потенциала российской экономики, следует четко понимать, что представляет собой это понятие.
Следует также подчеркнуть, что одно только наличие огромно го инвестиционного потенциала само по себе вовсе не гарантирует ускоренного экономического развития страны: ключевую роль играет правильное и эффективное использование этого потенциала. А для этого необходимо еще и применение адекватных инструментов, показывающих правильную картину изменения состояния экономики страны и благосостояния ее народа.
Существуют два основных подхода к определению инвестиционного потенциала. При одном подходе на первое место ставятся средства, при втором – цели.
Первый подход состоит в том, что в понятие инвестиционного потенциала страны включаются ее основные экономические ресурсы (земля, труд и капитал как факторы производства) и действующие механизмы (инструменты) их использования. В этом случае надо только научиться правильно оценить эти факторы и выбирать наиболее эффективные методы их использования.
Второй подход требует определить цель использования инвестиционного потенциала страны, а также найти правильный метод измерения движения к этой цели. В классической политэкономии такой целью определялось богатство нации – как совокупность богатств всех людей, населяющих данную страну. Государство в этом случае могло богатеть (накапливать государственную собственность) только в порядке изъятия части собственности частных лиц – в основном посредством налогообложения. Ситуация, при которой государство владеет всем и из этого «всего» чем-то делится со своими гражданами, в классической политэкономии просто не рассматривалась.
Вопрос же о правильном понимании самого это понятия – «национальное богатство» – впервые поставил А. Смит в своем труде «Исследование о природе и причинах богатства наций». До него никому не приходило в голову складывать собственное богатство короля с капиталами купцов и собственностью горожан. А. Смит, сравнивая разные страны по их богатству, предложил сочетать статический подход – накопленное богатство, сумма капиталов страны и динамический подход – чтобы показать через понятие дохода, какими способами и действиями происходит быстрое накопление этого богатства. При этом основой богатства народов А. Смит предложил считать именно труд людей.
Он писал: «Годовой труд каждого народа представляет собой первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты».[11]
А как быстро народ и страна будет богатеть, уточняет А. Смит, зависит от двух условий: во-первых, от «искусства, умения и сообразительности, с какими применяется труд народа», и, во-вторых, «от отношения между числом тех, кто занят полезным трудом, и числом тех, кто им не занят». При этом «число полезных и производительных рабочих зависит везде от количества капитала, затрачиваемо го на то, чтобы дать им работу, и от особого способа его (капитала) употребления». Отсюда видно, что важно не только наличие ресурсов для накопления национального богатства, но и правильное их использование.
Далее в рамках первого подхода будут рассмотрены основные производительные ресурсы российской экономики и проблемы, связанные с повышением эффективности их использования.
А сейчас, в рамках второго подхода, рассмотрим, насколько пригоден для нас показатель ВВП (валового внутреннего продукта), используемый для измерения экономического развития страны, и почему его следует заменить на учет развития по показателю прироста «национального богатства».
На самом деле, показатель ВВП может изменяться в положительную сторону по разным причинам, и не всегда это идет на пользу стране, не всегда и не обязательно это приводит к увеличению национального богатства страны и повышению благосостояния ее народа. Рост национального богатства зависит, в первую очередь, отраспределения населения страны на занятых производительным трудом и не занятых производительным трудом. «Обилие или скудость годового снабжения должны зависеть от соотношения между числом людей, занятых полезным трудом, и числа людей, не занимающихся им» – писал А. Смит. И в целом именно трудовая деятельность человека является единственным экономически правомерным источником богатства.
А откуда вообще взялся этот показатель – ВВП?
Как очевидно, произведенный годовой продукт всякой страны можно считать в натуральном и в стоимостном выражении. Первый подход неизбежен, если нет общего измерителя, позволяющего объективно соизмерять и затем суммировать разные виды произведенных продуктов.
С появлением денег эта задача упрощается. Но деньгами можно измерять не только цены продуктов, но и распределение годового продукта – как доходов, получаемых различными участниками общественного производства. Отсюда появляются и два технически метода измерения годового продукта (дохода общества): по данным статистики производства и по данным о доходах населения.
С появлением налогов на доходы появилась широкая статистическая база, позволяющая считать сразу результат распределения произведенного годового продукта как сумму полученных доходов людей или сумму их расходов. Предполагается, что эти две суммы должны совпадать между собой. Но расходы считать легче, поскольку часть доходов люди обычно скрывают, не желая платить с них налоги.
11
Классика экономической мысли. М. 2000. С. 77.