Эдана

Как ни странно, одна я чувствовала себя ещё более неуверенно, чем с Эриком. Каким бы противным козлом он ни был, он все же принес мне пояс и давал советы, по какой-то причине беспокоясь о том, чтобы я не повредила спину.

Возможно, после смерти Рэндона его, как ответственного за подготовку новичков Лидера, прижали к стенке и пригрозили, что больше ни с одним из нас не должно ничего произойти. Или им двигало что-то иное. Во всяком случае, в банальный дружеский порыв я не верю.

Коридоры и даже Яма — как ни странно — оказались пустыми. В общей спальне все спали. Рут, занимавшая соседнюю кровать, лежала, свесив одну руку к полу. Не заметив, я случайно пнула её ботинком. Соседка вскочила на кровати.

— Эд? — спросила она растеряно, сонно хмурясь. — Ты где была?

— Спи, — прошептала я, осознавая, что Рут меня не послушается. Она села.

— Куда ты пропала? Ты что, обиделась?

— Что? Нет. Я просто отбилась от вас в толпе, а потом решила пойти потренироваться…

— С тобой всё в порядке?

— Да, а что?

— Ты выглядишь очень усталой.

— Угу, я была в зале, немного потягала тяжести, — щеки почему-то вспыхивают, и хоть вокруг темно, я наклоняюсь, чтобы расшнуровать ботинки и спрятать плотный румянец.

— Ночью?

— Да.

— Странно.

— Спи, Рут, пожалуйста, — забросив ботинки под кровать, я плюхнулась на твердый неудобный матрац. Несколько минут в погруженной во тьму спальне было слышно только размерное сопение и чье-то приглушенное бормотание во сне.

А потом снова заговорила Рут:

— Эд?

— Мм?

— Мы с Даррой и Тимоти договорились пойти сделать татуировки завтра. Ты с нами?

— Серьезно? Татуировки? И что же вы собираетесь набить?

— Ещё не знаю, что-нибудь красивое, — протянула сонно Рут. — Как думаешь, что значат рисунки на руках Эрика?

От этого имени мне стало неуютно, я покрутилась в кровати, укрываясь покрывалом.

— Не знаю. Может, схема коридоров? Нам бы с тобой не помешала.

Рут хохотнула, и в дальнем углу спальни кто-то недовольно заворчал.

— Так ты с нами? — отдышавшись, переспросила она.

— Да, конечно, — и я отвернулась, надеясь, что Рут оставит меня в покое.

Все тело было напряжено, в жилах будто бурлила усталость. Мышцы натянулись, а голове оглушающее шумел рой мыслей. К тому же болели щека и бровь, а ладони горели после штанги. Мне казалось, я не смогу уснуть, но стоило мне закрыть глаза, как на меня навалился сон.

========== Глава 8. Узоры. ==========

Первый день новой недели ознаменовался тремя событиями. Во-первых, кроме обычных силовых тренировок мы приступили к занятиям с оружием. После обеда мы все поднялись в тир на крыше и там учились разбирать, чистить, собирать и заряжать пистолет, автомат и винтовку. Всех подмывало попробовать пострелять по манящим ярко-оранжевым целям, но стоило одному из новичков лишь притвориться, будто он поднимает винтовку и упирает приклад в плечо, чтобы прицелиться, как ему прилетело от Четверки. Он заставил ослушавшегося неофита отложить оружие и отойти в сторону, сообщив, что тот начнет стрельбу по мишеням на два дня позже остальных.

Во-вторых, одна из инструкторов сообщила нам, что в пятницу состоится день родителей, и мы освобождены от послеобеденной тренировки.

В-третьих, вечером, как и планировалось, четверо новичков: Дарра, Тимоти, Рут и я отправились в тату-салон.

Здесь было накурено, и громко играла тяжелая музыка. В дальнем углу находился бар, и там было довольно людно. Кресла мастеров, напротив, в большинстве своем пустовали.

Взяв каждый по бутылке пива, мы устроились за одной из грязных, припорошенных сигаретным пеплом, стоек, рассматривая вывешенные на стенах эскизы работ.

— Ну что, — Дарра с хлопком открыл свою бутылку. — Давайте выпьем за то, что мы выдержали первую неделю!

Пиво оказалось холодным и горьким. Я никогда не пила его прежде, и моим первым порывом было выплюнуть горькую пенящуюся жидкость. Впрочем, остальные жадными глотками отпили заметную часть. Заставив проглотить первую порцию, я сделала ещё один глоток. Пиво все ещё оставалось холодным и горьким, с непривычным вкусом. Я отставила бутылку.

— В-в-впереди ещё девять. Н-н-не представляю, ч-ч-чтобы у меня п-получилось пережить т-т-т… такое.

Рут закивала и подхватила:

— Иногда мне кажется, что они хотят нас угробить.

— Не жалеете, что сделали такой выбор? — Дарра не переставал прикладываться к бутылке, она была уже наполовину пуста.

Рут гоготнула:

— Ты это спрашиваешь на правах якобы местного?

И они начали толкаться, смеясь. Мне в такой их компании стало очень неловко. Этот откровенный флирт, и потом, эти вопросы, которые так совпадают с тем, что сейчас творится у меня внутри. Все эти сомнения над тем, всё ли со мной так, как должно быть, если я не жалею о выборе, и совсем не скучаю по дому.

Оставив свое пиво на столике, я ушла рассматривать эскизы поближе. Многие из них изображали различных животных: орлов, тигров, воронов. Были даже акулы. Почти все они явно рисовались со старых книг, практически никого из этих животных нынче в Чикаго не водилось.

Животные составляли едва ли не половину всех представленных работ. Вторую часть составляли разнообразные абстракции, геометрические фигуры, и разного размера изображения символов Фракции.

Но мое внимание привлек едва ли не уникальный рисунок: большая прямоугольная табличка была покрыта множеством сложных, очень тонких узоров. Тут были и элементы растений и что-то вроде древних надписей и символов.

— Это рукав, — прозвучал рядом со мной голос. — Орнаменталика. Сейчас такие практически уже никто не выбирает. Эта будет уникальной. Вот это, — она указала на вырисованный между других узоров будто цветок, чьи лепестки состояли из разных повторяющихся символов. — Мандала. В древности это было что-то вроде оберега. И это, — ее палец указывал на подобный цветок в форме руки. — Хамса. Тоже древний религиозный амулет. Всё тату словно амулет.

Скрытый смысл всех этих знаков с незнакомыми названиями меня мало волновал, да и едва ли теперь, когда ни одно из старых верований не сохранилось, можно восстановить знание того, для чего символы на самом деле предназначались. Меня просто околдовала тонкость и красота узоров.

— Её, — выбрала я и сняла со стены табличку.

Мастер, высокая стройная женщина с тонкими чертами лица и раскосыми глазами, смерила меня взглядом.

— Это займет много времени.

— Я не спешу, — улыбнулась я, рада возможности не возвращаться в компанию.

— Это дорого.

— И не экономлю.

Она приняла последнюю непонятную мне попытку отговорить:

— Она займет всю руку, от плеча до кисти.

— Прекрасно!

Она сдалась, и через какое-то время я уже примостилась на кресле, подставив руку под лампу и стараясь не шевелиться.

Женщина представилась как Тори. Она сосредоточено работала над узорами, почти не поднимая на меня взгляд, но синяк и рассеченную бровь она заметила. И спросила:

— Из-за чего подрались?

— Это во время спарринга.

Тори вздернула брови и понимающе кивнула. Её машинка словно жалила руку, немного пекло и саднило. Мне нравилось это ощущение. Боль была легкой и приятной.

— Как продвигается подготовка?

— Медленно, но верно, — помедлив, я почему-то добавила: — Как и я опускаюсь ко дну таблицы.

Тори вновь понимающе кивнула. Она не спрашивала, но я продолжила. Конечно, незнакомая мастер была не лучшим слушателем для исповеди, но я почувствовала, что именно ей, Тори, я могу легко открыться.

— Стартовала хорошо, а потом провал за провалом. Я на грани того, чтобы скатиться в красную часть.

Взгляд раскосых глаз вперился мне в лицо, руки в черных перчатках замерли.

— Будь осторожна. Оказавшись в первой десятке, будь на чеку.

— Почему?

— Потому что врожденные Бесстрашные не любят, когда в лидеры вырывается пройдоха.

— Откуда вы знаете? .. — задохнулась я.