Брикстонская петля

Внутри жилище хозяйки дома оказалось значительно более новым, цветастым и светлым, чем остальная — сдаваемая — часть дома. В коридоре, ведущем к кухне и смежной с ней столовой, стены были обклеены обоями с большими бутонами фиолетовых роз, на дощатом полу был разослан пушистый светлый ковер, на кухне была уложена яркая плитка с лимонами, на плите над неспокойно пляшущим синим огнем отблескивал своими выпуклыми зелеными боками чайник.

Миссис Хадсон предложила Джону сесть за стеклянный обеденный стол, а сама принялась переливать темный густой джем из банки в блюдце.

— Как у Вас дела с Мэл? Уживаетесь? — поинтересовалась она.

Ватсон помедлил с ответом, наблюдая за тем, как миссис Хадсон старательно чайной ложкой подхватывала подтеки варенья, норовящие скатиться по банке на стол.

— Уживаемся, — сказал он и коротко кашлянул. Большую часть времени это было правдой. В дни, когда она требовала от него кофе, усаживалась над ним, пока он спал, или — как сегодня — разгуливала перед ним в одних трусах, это было наглой ложью. Но углубляться в эту тему или вовсе обсуждать Холмс Джон не хотел. Впрочем, миссис Хадсон его стремлений не разделяла. Она улыбнулась и подняла на квартиранта веселый взгляд.

— Я заметила. И очень этому рада. Мэл — славная девочка, но ей непросто… с людьми. Они её не понимают.

На плите тонко засвистел закипевший чайник, и миссис Хадсон отвлеклась на заваривание чая, но когда вместе с двумя разноцветными чашками вернулась к Джону, продолжила:

— А Вы, дорогой доктор Ватсон, похоже, смогли найти с ней общий язык. Она даже брала Вас с собой на расследования — никогда не видела, чтобы Мэл по собственному выбору работала с кем-то.

Она поставила перед ним чашку — от жара той по стеклянному столу расползлось небольшое запотевшее пятно — и подмигнула ему. Джон напрягся. Это почему-то ощущалось как-то нелепо враждебно, будто он очутился в каком-то закрытом обществе приближенных к Холмс — полицейские, её брат, теперь и миссис Хадсон, — хорошо с ней знакомых и воспринимающих его, Джона, своеобразной угрозой извне. Когда Ватсон заговорил, его голос прозвучал неожиданно для него — и для миссис Хадсон — резко:

— Как Вы узнали, что я помогал ей в расследовании?

Хозяйка дома коротко поджала губы, села и только потом ответила:

— Потому что только расследование способно выманить Мэл из дома. Если у неё нет интересного дела или попадающиеся ей случаи оказываются слишком простыми — скучными, так она их называет — она едва ли поднимается с кровати.

Миссис Хадсон договорила и, голодно облизнувшись, потянулась к блюдцу с вареньем и фигурно разложенному на тарелке печенью. Джон проследил за движением чайной ложки в её пальцах и хмыкнул:

— Откуда Вам столько известно о Мелинде? Давно её знаете?

Не отвлекаясь от намазывания джема, миссис Хадсон кивнула. Обернутое её челкой бигуди пошатнулось в такт.

— Очень давно, — ответила она. — Мы с покойным мистером Хадсоном пятнадцать лет отслужили в доме её родителей. Я помню Мэл от младенчества до отрочества. Она и её брат, Майкрофт, — Вы с ним уже знакомы, верно? — всегда были поразительно умными и настолько же отличительными от всех остальных, с самого детства.

Джон поднял поданную ему чашку чая, пытаясь скрыть за ней выражение своего замешательства. То, что Холмс когда-то была ребенком, было фактом совершенно очевидным и не подлежащим сомнению, — особенно для практикующего доктора медицины — но слышать что-то подобное от реального свидетеля того самого неоспоримого детства Холмс ощущалось нерационально диким. Прежде в сознании Ватсона Мелинда была неотделима от татуировки на стопе, неизменной толстовки, сигареты и брикстонских убийств, но всё это не имело своего места в контексте её детства. И теперь в голове Джона возник диссонанс.

— Так вот почему это жилье такое дешевое, — проговорил он вслух, не до конца успев осознать, что именно говорит, и не понимая, к чему клонит.

Миссис Хадсон, отправив в рот печенье, накрытое щедрой шапкой варенья, дважды кивнула. Она, шумно прихлебнув, отпила немного чая и затем с нескрываемой гордостью сообщила:

— Этот дом нам с мистером Хадсоном подарили родители Мэл в благодарность за верную службу, когда уезжали по работе на Ближний Восток, и не могли взять нас с собой. Как я могу брать с Мэл деньги?

Комментарий к Глава 5.

*Бартс — больница Святого Варфоломея.

========== Глава 6. ==========

В самом потолке не было совершенно ничего занимательного, но он, почти бесследно тающий в предрассветном сумраке комнаты, служил отличным фоном для мыслей. Холмс смотрела прямо над собой, улегшись поперек кровати и закинув одну ногу на изголовье. Была пятница, и всю последнюю неделю Мелинда безвылазно провела дома, кочуя с ноутбуком в подмышке между спальней и креслом у камина в гостиной. Она окончательно сместила свой распорядок существования с дня на ночь, как случалось всякий раз, когда у неё не было никаких требующих физического участия дел, и всё, чем она занималась, сводилось к барахтанью в сети, вылавливанию заказов и нужной для их выполнения информации в даркнете.

Она выполнила простой, но щедро оплачиваемый заказ адвокатского бюро откуда-то из Калифорнии на отслеживание офшорных счетов бывшего мужа их клиентки, увиливающего от выплаты алиментов. Подсмотрела за корреспонденцией брата из праздного любопытства; проверила свой доступ к полицейской и разведывательной базам, чтобы не натолкнуться на обновленные защитные протоколы, когда срочно понадобится информация; перешерстила личные переписки и передвижение средств по банковским картам нескольких британских политиков, привлекших её внимание неоднозначностью своих высказываний и радикальностью отстаиваемых взглядов. Всё это она выполняла вручную, по старинке, впервые за несколько лет так последовательно не прибегая к помощи «Чертогов» и ощущая из-за этого сильный дискомфорт. Её тяготили ненужные, выполняемые написанным ею комплексным алгоритмом, мелкие телодвижения, стесняло невидимое присутствие жадного к «Чертогам» Мориарти и напрягало его молчание. Он долго не выходил на связь, и в этом Холмс находила повод для невнятного беспокойства, больше схожего с разочарованием, нежели со страхом. Его молчание вгоняло её в уныние и лишь совсем незначительно настораживало.

В расследовании брикстонских удушений воцарилась такая же безнадежная тишина. Ничто из предпринятых Мелиндой действий не приносило хоть сколько-нибудь полезных результатов. Она изнывала.

Наверху отдаленно раздался трезвон будильника. Холмс прислушалась. Большую часть времени она совершенно забывала о соседе — спала или работала в своей спальне, обвесив себя массивными наушниками, надежно изолирующими её от внешнего мира, растворяя тот в ломаных ритмах её любимой музыки. Холмс привыкла к уединенному существованию, всегда — сколько себя помнила — к нему стремилась, и Джон Ватсон, за исключением нескольких пересечений в общих кухне или гостиной и двух ею же организованных вылазок, почти не ощущался присутствующим непосредственно в её квартире. Случалось, что, углубившись в размышления или работу, она напрочь забывала о соседе, и когда тот вдруг возникал на кухне, Мелинда на короткое мгновение, ошарашенная вторжением, терялась. На третьем этаже затих будильник, и на смену его настойчивой мелодии пришли неравномерные, хромающие шаги. Ещё не рассвело, а доктор Ватсон собирался на работу.

Мелинда убрала ногу с изголовья — та онемела и ощущалась десятками холодных уколов по коже — и села в кровати. От скуки или зацикливания на чем-то ей в голову часто забредали совершенно нерациональные вещи. Этим утром посреди затуманенного сонного сознания вдруг возникло: а что, если Джон Ватсон и есть Джим Мориарти?

Если он мог зачистить своё досье в базах многих государственных и международных правоохранительных структур, то почему не мог подкорректировать досье некоего англичанина, доктора Джона Хэмиша Ватсона, и в его весьма реальную, поддающуюся многим проверкам, медицинскую и военную биографию втиснуть свою фотографию? Слежкой за предыдущей квартирой и — главное — собственноручным обнаружением этой слежки Мориарти вынудил Холмс бежать из предыдущей квартиры. Разве не могло это быть старательно спланированным актом, основанным на внимательном изучении социопатической натуры Мелинды и направленным на то, чтобы вынудить её искать новое жилье, а вместе с тем — подстроить соседство с самим Мориарти? В конце концов, именно поэтому Холмс не обнаружила за Ватсоном никакой слежки — Мориарти не было нужды следить за самим собой.