Брикстонская петля

— Доброе утро.

— Ага, — хрипло отозвалась Холмс. Она прошла у него за спиной к раковине, взяла с её края стакан и, открутив кран, стала набирать в него воду. Ватсон скосил на неё взгляд и оторопело замер.

Мелинда — за исключением тесно облегающих её бедра черных трусов — оказалась голой. Поджарые ноги с меткой татуировки у пятки, тонкие бледные руки с остриями локтей и узкими кистями, отчетливо просвечивающий под бледной кожей бугристый рельеф ребер, небольшая упругая грудь с затвердевшими и потемневшими от холода сосками, острые плечи, спутавшиеся распущенные волосы цвета вороньего крыла, резкий угол челюсти. Ватсон успел окинуть её взглядом с ног до головы и даже полюбовался изгибом шеи и её движением под тонкой бледной кожей, когда Холмс набрала стакан и сделала первый жадный глоток. Только тогда он спохватился, одернул себя и уставился в сковородку.

— Мэл, Вы… — он глухо кашлянул, потому что голос его предательски дрогнул. — Вы, кажется, забыли, что живете не одна.

— Как тут забудешь, Джон, — ответила она, опустошив стакан и снова подставив его под кран. — Когда Вы с самого утра развернули тут активную деятельность.

Набрав воды, она развернулась и ушла обратно в свою спальню. Но заполнившая кухню наэлектризованность не исчезла. Ватсон глубоко вдохнул и протяжно выдохнул, наконец подхватывая из сковородки яичницу, которая за минуту его замешательства успела взяться хрустящей темной коркой. С одной стороны он был доктором, и потому его порог восприимчивости к обнаженным телам — в виду его специализации преимущественно изувеченным и окровавленным — заметно повысился. С другой стороны его не столько взволновала сама нагота соседки, сколько то ленивое спокойствие, с которым она продемонстрировала её. Мелинда Холмс в безжалостные клочья разрывала все состоявшиеся в голове Ватсона шаблоны.

— Она весьма неординарная, — немного помедлив, старательно выбирая слова, сообщил Джон Мэри Морстен, когда во время совпавших дежурств в четверг они встретились в больничном кафетерии. Он долго извинялся за отмененную встречу и, хоть предпочел не конкретизировать, что именно послужило этому причиной, а Мэри не расспрашивала, все же посчитал нужным сказать хоть что-то. — С ней непросто, — добавил он.

Мэри кивнула и с настороженной улыбкой спросила:

— Вы с ней друзья?

Тогда в кафетерии Ватсон помотал головой и ответил:

— Просто выгодно делим квадратные метры.

А сейчас задумался. Они, конечно, не были друзьями, и Холмс, похоже, не воспринимала его даже соседом — скорее, инструментом расследований и неизбежной деталью интерьера. Другого объяснения этой голой прогулке он просто не находил.

Джон перелил закипевший кофе в чашку и вернул турку с остатками ароматной густой жидкости обратно на плиту, когда в проходе за его спиной снова скрипнул пол. Он запретил себе оборачиваться, опасаясь снова наткнуться взглядом на обнаженную Холмс, но из двери раздался незнакомый голос:

— Приветик!

С чашкой в руке он настороженно оглянулся и увидел высокую статную блондинку. Её длинные волосы сохраняли следы вчерашней укладки, вокруг глаз растекся серой тенью макияж, кроваво-красное платье было вызывающе тесным и коротким, на локте повисла затертая темная дубленка. На короткое мгновение Ватсону показалось, что это Холмс повторила эксперимент с переодеванием, но следом за блондинкой вышла сама Мелинда. Теперь на ней была неизменная серая толстовка с капюшоном. Из кармана она достала смятый сверток денег и протянула блондинке, та пролистнула края купюр пальцем и мягко сказала:

— Моя хорошая, тут слишком много.

— Нет, — коротко возразила Мэл.

— Мы ещё встретимся?

Холмс молча передернула плечами под безразмерной кофтой, и, когда потянулась к двери, чтобы открыть, блондинка наклонилась к ней и поцеловала в губы.

— Позвони, — с напором шепнула она, откинула сползшую на лицо Мелинды иссиня-черную прядь, а затем оглянулась на замершего с чашкой в руке Джона, подмигнула ему и вышла.

Её тяжелые громкие шаги ещё было слышно на лестнице, когда Мелинда вошла в кухню и вперила в Джона свой стальной взгляд. Тот холодным острым током пробрался ему под кожу. Ватсон растерянно моргнул. Неординарность Холмс этим утром превосходила все прежде раздвинутые ею границы, и Джон не понимал, как это воспринимать и как реагировать — и, главное, стоило ли реагировать вообще. Считав это его замешательство, Мэл скривила тонкие губы и сказала:

— Нет.

— Что — нет?

— Ответ на повисший на Вашей физиономии вопрос: нет, я не лесбиянка, — она обошла заваленный её вещами кухонный стол и заглянула в тарелку Джона на самом краю, сморщилась виду яичницы, затем оглянулась на турку, подхватила её и взболтнула содержимое. Потянулась к полке за чашкой и продолжила: — Для удовлетворения физиологических потребностей пол партнера не имеет значения. Гендерность навязана институтом брака и естественной эволюцией — чтобы размножаться, нужно спариваться с противоположным полом, но этот концепт устарел в виду ряда причин, главная из которых состоит в том, что люди развили свою чувственность до тех границ, где секс несет репродуктивную функцию в самую последнюю очередь.

Джон оторопело замер, молча наблюдая за тем, как безо всякого стеснения Холмс налила себе им сваренного кофе, как подхватила с его тарелки тост и, пройдя в гостиную, упала на один из им расставленных вокруг обеденного стола стульев.

— Неудовлетворенная сексуальная потребность отрицательно влияет на умственные способности, растрачивая драгоценный ресурс головного мозга на регулирование гормонов, что может быть легко исправлено относительно регулярным наличием секса оптимального качества, — Мелинда подняла ноги на стул, обхватила рукой острые бледные колени и повела подбородком в сторону двери. — Проститутки хорошо знают, что делают, и у них не возникают эмоциональные осложнения.

И, договорив, она с хрустом откусила край тоста.

Ватсон хмыкнул.

— Это была очень познавательная лекция, — ответил он, найдя в возникшем из-за наглости Холмс раздражении избавление от растерянности. — Но на моей физиономии, — едко повторил он, — повис совершенно не этот вопрос. Ваша ориентация и Ваше сексуальное поведение в границах Вашей спальни меня никак не касаются. Но вот Ваше поведение на нашей общей территории… кажется мне неприемлемым.

Мелинда перестала жевать, скосила взгляд на кусок поджаренного хлеба в своей руке, затем посмотрела на Ватсона и повела плечами.

— Ну, простите, что украла тост. У Вас же остался ещё один! — сказала она и снова откусила.

Джон почувствовал, как где-то в горле вязкой смолой закипела готовая выплеснуться злость. Он сжал и разжал челюсти, шумно вдохнул и протяжно выдохнул, пытаясь совладать с заштормившей в нём смесью эмоций.

— Я не об этом, — процедил он. — Хотя, черт, и об этом тоже.

— А! Вас не устраивает, что я привожу проституток? — Холмс снова подбородком указала в сторону двери, словно та превратилась в синоним её утренней гостьи.

— Нет, черт побери. Мэл, Вы ходите по дому голой!

Она окинула его зловеще озорным взглядом и с нарочито наигранной невинностью в голосе, с удивлением вскинув темные брови спросила:

— Вас это смущает?

Он задохнулся от возмущения и его:

— Да! — получилось раздраженно громким, но спертым, будто выплюнутым. Он снова кашлянул и почувствовал, как у него вспыхнули жаром лицо и уши.

— К слову о познавательной лекции, — направив в него палец и осклабившись, проговорила Холмс. Она жевала в коротких паузах между словами, отчего в звучание её голоса примешивалось доводящее Джона до исступления чавканье. — Неудовлетворенная сексуальная потребность у мужчин имеет пагубное влияние не только на мыслительные способности, но и может негативно сказываться на их интимном здоровье и психическом равновесии, Джон. Вам ли, как доктору, этого не знать! Если Ваше отмененное со среды свидание так и не состоится в ближайшее время, могу дать Вам номер Далси, — короткий кивок подбородком в сторону лестницы. — Она весьма умелая.