Раскадровка

========== Пролог. ==========

Мягкое желтое свечение фонарей путалось в кронах высоких деревьев. Был конец сентября, а ночной воздух был по-летнему теплым и неподвижным. От реки исходил тяжелый, влажный запах, на тротуарных плитах фигурными чернильными кляксами растекались тени, дорога была пустынной и тихой. Какое-то время они шли молча, и Том затерялся между обволакивающим уютом их молчания и беспокойством о том, не гнетет ли эта неразговорчивость её. Он тайком поглядывал на её тонущий в тенях профиль: высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, вздернутая верхняя губа и острый угол подбородка, переходящий в ровную тонкую линию челюсти. Вокруг бледной шеи повис шелковый шарф, а в его сплетениях и складках путались пряди каштановых волос. Том пытался разглядеть её настроение, уловить тональность мыслей. Он прислушивался к гулкому перестуку её шагов, задающему барабанный ритм мелодии этой ночи. И не находил ответа.

Было раннее утро четверга — около четырех часов, но даже в эту пору Лондон не спал. Где-то вдалеке предупредительно пищал сдающий назад массивный мусоровоз, вниз по Темзе неторопливо плыла нагруженная грудой песка баржа, на мосту впереди вспыхивала голубым мигалка фургона скорой помощи, эхом по улице покатился неразборчивый и очевидно нетрезвый отголосок мужского крика.

— Идем ближе к воде, — вдруг сказала она и сделала широкий шаг в сторону, коротко тронув руку Тома, чтобы увлечь его за собой. Это прикосновение обожгло его неожиданностью и морозным холодом её кожи. Он вздрогнул, словно просыпаясь от дремы, потянулся в поисках этого прикосновения и, отыскав, обхватил пальцами её плотно сжатый кулак.

— Ты замерзла! — проговорил Том, невнятно повысив интонацию и оборвав посередине: то ли утверждал, то ли упрекал, то ли спрашивал. Кулак под его ладонью сжался ещё туже, и она ответила с улыбкой:

— Нет.

— Нет? — повторил Том и, не сдержавшись, погладил холодную гладкость её кожи. Под ней рельефно проступали тонкие кости и хрупкие округлые костяшки. — Да у тебя же руки ледяные!

Так они и перешли пустынную в обоих направлениях дорогу — держась за руки и повернув друг к другу лица. Том коротко нахмурился, а она ответила ему улыбкой. Столб желтого фонарного света полоснул её по лицу, и тени пугливо спрятались в волосах, а глаза, в полумраке казавшиеся непроглядно черными, ярко вспыхнули золотом. Том сдавленно выдохнул и заставил себя разжать пальцы. Он стянул свою куртку, не обращая внимания на негромкое:

— Нет, Том, правда, не стоит, — и укутал её плечи. Её пальцы возникли возле ворота сразу рядом с его руками, перехватывая объемный купол слишком большой для неё синей стеганной куртки. Она снова улыбнулась. Том с усилием вдохнул и заставил себя отступить.

По другую сторону реки тускло мерцали огни колеса обозрения. Воздух был недвижимым и затхлым, заполненным густым запахом тины. По спине под кофтой медленно полз холод, но лицо Тома пылало. Он безотчетно облизнул губы и протяжно выдохнул.

— Спасибо, — тихо произнесла она.

— Пойдем, — ответил он и отвел взгляд.

========== Глава 1. ==========

Среда, 21 ноября 2013 года

Лондон

Машина вкатилась под мост и замедлила ход. Норин Джойс подняла голову и оглянулась. Снаружи, затемненный тонировкой стекла, расползался промозглый вечер. В соседней полосе толкались автомобили, под металлическим сводом рокот их двигателей и поскрипывание тормозов сливались в одно гулкое эхо. По узкому тротуару вдоль кирпичной стены торопливо шагали прохожие, стряхивали с зонтов и капюшонов влагу, вздергивали вверх воротники, кутались в шарфы и зарывались носами в горловины свитеров. Водитель опустил переднее левое окно и, перегнувшись над рычагом коробки передач и пассажирским сидением что-то недовольно крякнул наружу. Одним резким толчком машина остановилась, поравнявшийся с ней темный силуэт коротко наклонился, вглядываясь внутрь, а затем открыл левую заднюю дверцу. В салон дунуло пронизывающей влагой и удушливым выхлопом. Норин Джойс поежилась и инстинктивно подтянула к себе ноги. Голая бледная кожа вздыбилась пупырышками. В тщетной попытке укрыться, она одернула узкую юбку, но та едва доставала до колен.

— Привет, Эн! — выдохнул силуэт, упавший на заднее сидение рядом с Норин. — Как сама?

— Привет, Бетти! Отлично. Как ты?

— Не жалуюсь, — ответила Бетти, захлопывая дверь и швыряя себе под ноги зонт. Машина плавно покатилась вслед за автобусом. Внутри снова стало тихо; почти заглушая внешний шум зашелестели решетки кондиционера, выдувая в стремительно остывший салон теплый воздух.

Норин скрестила ноги и обхватила себя руками. Больше всего в вечер вроде сегодняшнего ей хотелось укутаться в плед, заварить большую кружку черного чая с молоком и песочным печеньем, и улечься поперек кровати с книгой, а не ехать в тонком коктейльном платье и тяжелом слое макияжа на съемки телепередачи. Внизу живота неприятно тянуло и хватало острым спазмом. Действие болеутоляющей таблетки медленно улетучивалось и менструальная боль неотступно и уверенно возвращалась. Норин подхватила бутылку воды и выловила болтающуюся на дне подстаканника упаковку новой растворимой таблетки. Бетти хмуро покосилась на неё и, с пониманием кивнув, предложила:

— Скажешь, когда будешь готова.

Норин переломила широкую таблетку в пальцах и протиснула в узкое горлышко бутылки. Изнутри возмущенно зашипел, растворяясь, препарат.

— Я готова, — ответила она. Публицист* смерила её сочувственным взглядом и разблокировала лежащий на коленях планшет. Тот вспыхнул ярким холодным свечением, искажая и преломляя грубые черты лица Бетти.

Между Норин и её помощницей по работе с прессой и социальными сетями было почти десять лет разницы. Бетти приближалась к сорока, Норин едва перешагнула через двадцать семь, но вместе им работалось комфортно. Бетти была цепкой и исполнительной, настойчивой, внимательной, тактичной и даже несколько отстраненной, требовательной, но обходительной, и всем этим очень импонировала Норин. Ей нравилось, что Бетти не влезала за пределы рабочих отношений, была приветливой и дружелюбной, придумала для подопечной короткое прозвище — называла её просто по первой букве её имени — Н — и даже выработала для них несколько внутренних, только им двоим понятных шуток, но дальше этого не заходила. Она преобразовала их рабочее общение так, что оно больше походило на теплые встречи двух добрых приятельниц, но в сути своей всегда оставалось только рабочим.

— Итак, Грэм Нортон**… — задумчиво протянула Бетти, пролистывая в планшете несколько документов. Отыскав нужный, прищурилась, вглядываясь в строчки, и продолжила: — В хронологическом порядке… Во-первых, понятное дело, «Эффект массы» — по накатанной: синопсис сюжета, история твоего персонажа, физическая подготовка к роли. Премьера в Британии когда?

— Когда? — рассеянным эхом отозвалась Норин, взболтав содержимое бутылки.

— В следующий четверг, двадцать девятого. Сегодняшняя запись программы выйдет как раз в четверг. Поэтому ты говоришь что?

— Что премьера сегодня, — ответила Норин и жадно приложилась к бутылке. Вода в ней стала солоновато-горькой, мутной, с несколькими острыми гранулами, не успевшими раствориться.

— Верно. Дальше, — продолжала Бетти. — В связке с промо фильма история знакомства с Арми Хаммером.*** Затем твое первое театральное представление в школе, твоя учеба в Калифорнии и твоя первая роль. Ну и, конечно, Грэм не может не поковыряться в личном. Придется поговорить о Марко.

Бетти оглянулась на Норин, пытаясь перехватить её взгляд, но та торопливо пила, прячась за бутылкой. Личное находилось за границами позволительного к обсуждению из-за самого Марко.

Во-первых, он избегал публичности, и хоть сам задолго до встречи с Норин периодически оказывался под прицелом внимания прессы, все же предпочитал избегать появлений в газетах, журналах и Интернете. С завидным постоянством имя Марко Манкузо замещалось титулом мультимиллиардера и возникало в списках самых богатых итальянцев, самых богатых европейцев, одних из богатейших мужчин до сорока лет, одних из богатейших холостяков и прочих мыслимых и немыслимых топ-10, 50 и 100 в СМИ неоднородных габаритов и репутации. В этих публикациях часто приводилось фото, размещенное на официальном сайте его банка и снимки с экономических и финансовых форумов, где Марко в строгом костюме стоял за трибуной или хмурился в бумаги перед собой. Информация приводилась сухо и относительно точно: сооснователь, держатель контрольного пакета акций и председатель совета директоров «Тедеско Холдинг», агломерации компаний, вмещающей в себя второй в Италии по рыночной капитализации банк «Банко Тедеско», энергетическую компанию по разработке возобновляемых источников энергии «Тедеско Энерджи» и предприятие по производству гражданских вертолетов «Аугуста Тедеско». В подобных сборных статьях обо всех сразу и ни о ком конкретно часто любили указывать навскидку подсчитанный собственный капитал. Марко не любил, когда его деньги пытались сосчитать посторонние, и никогда не относил себя ни к одному из тех перечней, к которым часто был приписан журналистами, не был в восторге от такого внимания, но научился с ним — ненавязчивым и отстраненным — мириться.