Страница 15 из 20
Констанс вышла из спальни в маленькую персональную библиотеку. На углу письменного стола стояли тарелки, оставшиеся после вчерашнего обеда, ее первого обеда после ухода вниз. Похоже, миссис Траск уже вернулась от сестры, лежащей в больнице. Прежде еда, приготовленная миссис Траск, почти всегда была простой и свежей. Но обед, который она оставила в лифте для Констанс в день своего возвращения, никак нельзя было назвать простым: седло оленя с лисичками, а на гарнир – жареная белая спаржа с пюре из трюфелей. Десертом послужил ароматный ломтик clafoutis aux cerises[15]. Хотя миссис Траск могла быть искусным поваром, когда того требовала ситуация, Констанс удивилась изысканности обеда. Это никак не отвечало причинам, по которым она выбрала жизнь затворницы – мучительную, уединенную… и аскетичную. Конечно, миссис Траск это понимала. Такие деликатесы, граничащие с декадентством, казались неуместными. Возможно, таким способом домоправительница сообщала о своем возвращении. Это вызвало у Констанс протест… но в то же время она невольно насладилась обедом.
Собрав посуду и прихватив фонарик, Констанс двинулась по узкому коридору и через потайную дверь вышла из своих личных покоев в остальную часть нижнего подвала. Она легко и уверенно, почти не нуждаясь в свете, миновала череду комнат, в которых знала каждый предмет коллекции.
Замедлив шаг, она прошла мимо последнего ряда комнат к винтовой лестнице, ведущей на уровень верхнего подвала. Констанс поднялась по ней и двинулась по тускло освещенным коридорам к лифту. Она собиралась открыть его, поставить вчерашние тарелки и забрать в свою комнату еду, которую миссис Траск уже наверняка приготовила для нее.
Констанс сдвинула латунную решетку, открыла дверь, поставила вчерашние тарелки и взяла свой обед на серебряном подносе с накрахмаленной льняной салфеткой и изящными серебряными приборами. Основное блюдо находилось под серебряной крышкой. Констанс не удивилась: таким способом миссис Траск сохраняла блюдо в тепле. Удивилась она другому – бутылке вина, которая стояла на том же подносе рядом с изящным хрустальным бокалом.
Разглядывая бутылку (это оказался пойяк, «Шато Линч-Баж» 2006 года), Констанс вспомнила, когда в последний раз пробовала вино. Это случилось в номере Пендергаста в гостинице «Капитан Гуль» в Эксмуте. От этого воспоминания она покраснела до корней волос. Неужели миссис Траск каким-то образом узнала о том несчастном, неловком происшествии?..
Нет, не может быть. И все же после вчерашних эпикурейских подношений это дорогое вино озадачивало. Совсем не в обычае миссис Траск, которая никогда сама не выбирала вина из обширного погреба Пендергаста и скорее уж добавила бы к обеду бутылку минеральной воды или чай из шиповника. Что, если домоправительница таким образом пытается выманить ее наверх?
К этому Констанс не была готова. По крайней мере, пока. Миссис Траск вольна проявлять свою озабоченность, но это как-то уже чересчур, и, если такое будет продолжаться, возможно, придется написать домоправительнице несколько слов.
Констанс взяла поднос и направилась назад – вниз по лестнице, вдоль по коридорам, прислушивающимся к ее шагам, и в свои комнаты.
Войдя в библиотеку, она поставила на стол вино и бокал, сняла крышку с блюда и уставилась на его содержимое. Сегодняшняя еда была проще вчерашней, но при этом гораздо экстравагантнее: маслянистая фуа-гра второй степени прожарки, приправленная тончайшей ароматной стружкой из белых трюфелей. К блюду прилагались две миниатюрные морковки, посыпанные свежей петрушкой, – такого рода кулинарные изыски были далеки от обычных щедрых порций овощей от миссис Траск.
Какое-то время Констанс смотрела на блюдо в недоумении. Потом взяла бутылку вина и внимательно рассмотрела ее.
Поставив бутылку на стол, она поняла, что есть и еще одна неожиданность. Ранее этим днем, перед тем как отправиться в спальню, чтобы вздремнуть, она делала записи в своем дневнике – привычка, которая появилась у нее несколько лет назад и от которой она никогда не отступала. Но теперь она заметила, что на яркой оранжевой обложке ее блокнота лежит книга.
Несомненно, это было преднамеренное, рассчитанное действие. Книга не могла упасть с ближайшей полки, и к тому же такой книги не было в маленькой библиотеке Констанс, которую она с любовью собирала сама.
Она повертела томик в руках. Тисненые золоченые буквы на тонком корешке сообщили ей, что это томик стихов Катулла в оригинале, на латыни.
Потом Констанс заметила кое-что еще. Между страницами, как закладка, лежало птичье перо. Она открыла книгу, вытащила перо и внимательно рассмотрела его. Это было не просто какое-то перо, а перо особенное, отличающееся от прочих. Если она не ошибалась, оно принадлежало тонкоклювому нестору – крупному попугаю, ныне вымершему, последний раз замеченному в глухих местах в начале девятнадцатого века. Его ареал был ограничен островками Норфолк и Филлип, где были лишь камни да деревья, – двумя австралийскими территориями, затерянными в бескрайних просторах Тихого океана. Умопомрачительно переливчатое, оттенка корицы шейное перо, которое держала в руке Констанс, могло принадлежать только той разновидности, что обитала на острове Норфолк.
Констанс сразу же вспомнила, откуда это перо. Чучела тонкоклювого нестора имелись всего в десятке мест, включая Амстердамский зоологический музей и Академию естественных наук в Филадельфии. Но образец имелся и в кабинете диковин Еноха Ленга в этом самом подвале – самец необычной алой окраски. Чучело птицы было сброшено на пол и повреждено во время столкновения в нижнем подвале, случившегося двумя годами ранее. Констанс, как могла, восстановила чучело, но несколько перьев потерялись.
Снова взяв электрический фонарик, она вышла из своих комнат в центральный коридор и двинулась в противоположном направлении, пока не дошла до комнаты, в которой находились чучела разных животных. Она быстро нашла тонкоклювого нестора – чучело стояло на подставке за стенкой рифленого стекла в ящике из черного дерева.
Перо идеально подошло к голому месту на шее птицы.
Вернувшись в библиотеку, Констанс посмотрела на открытую книгу. Перо лежало на стихотворении под номером 50.
Она мысленно перевела эти строки:
Потом она заметила в самом низу страницы небольшое примечание фиолетовыми чернилами, сделанное изящным почерком. Чернила выглядели совсем свежими.
Это, милая, тебе сложил посланье.
Она узнала в этих словах свободный перевод строки 16: «Hoc, iucunde, tibi poema feci».
Констанс покрутила томик в руках, удивленная и встревоженная. Откуда могла взяться эта книга? Может быть, ее принес Проктор? Но нет… он бы никогда себе такого не позволил, даже если бы думал, что это облегчит ее страдания. К тому же она сомневалась, что Проктор за всю свою жизнь прочел хотя бы одну поэтическую строку, латинскую или какую другую. И в любом случае он не знал об этих тайных комнатах, в которых она теперь обитала.
После смерти Пендергаста о них не знал никто.
Констанс покачала головой. Кто-то оставил ей эту книгу. Или она начала сходить с ума? Возможно, так оно и есть; временами ее скорбь становилась невыносимой.
Она открыла бутылку, наполнила бокал и сделала глоток. И хотя она не считала себя знатоком, ей сразу стало понятно, что вино удивительно сложное и интересное. Констанс сделала еще глоток и села за стол. Но прежде чем приступить к еде, она снова обратилась к стихотворению. Конечно, она читала его и раньше, но много лет назад, и теперь, когда она в уме перевела эти строки, стихотворение показалось ей еще более прекрасным, более дерзким, чем она помнила… и, несмотря ни на что, она прочитала его от начала и до конца, медленно, с удовольствием, впитывая смысл.
15
Вишневый пирог (фр.).
16
Перевод С. В. Шервинского.