Возвращение

Занимаясь миссиями так сказать плотскими, я не забыл о деле. Точилка, карандаши, полтора десятка «Тетрадей Общих» обосновались в сумке. Пальцы чесались в предвкушении работы. Прислушиваясь к рвущимся на бумагу мыслям, я взбежал на третий этаж. Ключ, словно истосковавшийся любовник проник в замочную скважину. Щелчок.

— У тебя всё в порядке, крестник?

Я застыл перед дверью. С верхней площадки спускался Сид.

— Чего окоченел? — усмехнулся странный человек. — В гости приглашай.

— Откуда ты…

— Помнишь «Белое Солнце пустыни»? Стреляли… Думал у тебя проблемы будут. Ты вывернулся… Хотя стоило братцу морду набить! Обыватель, мать его!

— Откуда ты…

— Дело техники. Забыл о чём я пишу? Вычислил тебя без проблем… Я погляжу, ты с тяжёлой артиллерией! — он тронул сумку. — Отлично! Новый плацдарм берётся после хорошей артподготовки. Как тебе, кстати, племянница? Забавная девчонка!

— При чём здесь она?! Вообще, как ты здесь оказался?!

— Ну, ты и зануда! — Сид пробежался скучающим взглядом по исписанным стенам, глянул на застывший в двери ключ. — Может зайдём? — предложил он. — За нами из каждого глазка по зрачку наблюдает. Оно тебе нужно?

Я сделал второй поворот.

— Проходи.

Сид вошёл в квартиру, как в давно знакомое помещение. Куртка с кучей крупных молний слетела с плеч и оказалась в углу прихожей.

— Вешалка оторвана, — сообщил он мне, снимая остроносые ботинки. — Ты чего в дверях застыл, как неродной?

Я, действительно, никак не мог переступить порог знакомого жилища, в котором почти незнакомый мне человек распоряжался, как у себя дома.

Приоткрылась дверь напротив. В щёлку между модным в нынешние времена пластом стали и стеной с ободранной штукатуркой просунулась толстощёкая голова в искусственных кудряшках неестественного морковного цвета.

— Здравствуйте! — проверещала голова. — Вы новый жилец? С вас сто рублей за домофон и семьдесят пять на уборщицу. Сдать можете мне. Я всегда дома. Меня зовут Зинаида Николаевна. Сдайте в течении двух дней. Иначе, так в подъезде бардак и будет. Только вы остались, ещё алкаш из двадцать второй… Но его всё равно выселять будут. Так что только вы!

— Понимаете ли… , — я ошалел от лавины рухнувшей на меня информации и требований.

— Вы жилец или не жилец?! — вслед за головой в щель протиснулось массивное тело в цветастом халате с заплатками на местах, кои можно было бы назвать интересными лет тридцать назад.

— Жилец… Временный. Алла Александровна…

— Так! Снимаете квартиру. Тогда передайте ей — мы собираем деньги на железную дверь, с домофоном. В конце концов — квартиру сдаёт, внук богатый — совесть иметь надо! — активистка явила мне циклопических размеров зад, с мерным покачиванием удаляющийся в полумрак прихожей. — Особняки себе строят. Квартиры сдают. Ни стыда, ни совести, — услышал я злобное бормотание, прежде чем с лязгом захлопнулась стальная дверь.

14

— Досталось? — Сид уже распаковал мою сумку и расположился на кухне. — Требуху твою, бумажную, в комнате кинул, — сообщил он, сворачивая пивную пробку. — А киска ничего! Как это ты её охмурил? — он рассматривал старую фотографию. — Или по-родственному зафотились? Без продолжения?

— Не твоё дело! — я отобрал снимок. Он начинал вести себя слишком нагло. Даже для человека, выручившего в трудную минуту.

— Молчу, молчу! Первое чувство! Тяжёлые воспоминания! А ещё триллер собрался написать! Завязывай с этим приятель! Я имею в виду с романтикой, — он, совершенно по-мужлански, приложился к «Монарху». Крякнул. Отёр усы. — Умные люди говорят — градус надо повышать, — он смотрел то на пиво, то на коньяк. — Прямо не знаю, что вперёд пить — то ли эту бурду, то ли дешёвый клоповник. Ты чего думаешь, вернувшийся к корням?!

— В таком тоне, — я собирался поставить хама на место, — я, вообще, разговаривать не намерен! И пить с тобой тоже!

— Даже так?! — Сид хохотнул и снова приложился к напитку, прозванному им бурдой. — Смотри, не передумай. Но я не гордый, я помогу, — он встал из-за стола. Через минуту я услышал, как его каблуки застучали по лестнице.

15

Обрёл покой, называется! Братец с кулаками набрасывается. Соседка денег требует. Ещё привязался какой-то тип, возомнивший себя крутым парнем. Ну и что в такой обстановке напишешь?!

Я мерил комнату шагами, с тоской поглядывая на открытую тетрадь и отточенный карандаш. Как там говорил Орландо! Художник не должен быть злым. Злой художник бедствие для человечества. Если средневековый просветитель не ошибался, то я сейчас представлял из себя настоящее стихийное бедствие. Какой уж тут готический роман! Не щадящая никого сатира — вот что получится!

Алкоголь успокоения не приносил. Раздражал ещё больше. Тоже мне — «Монарх»! Такие «Монархи» известны в любой пивнушке с незапамятных времён и носят всенародно уважаемое название — «ёрш».

Разочаровавшись в державном напитке, я сослал оставшиеся полбутылки в уличный холодильник. Открыл коньяк. Подражая Сиду, глотнул из горлышка.

«Вздумал из себя на старости лет «крутышку» изображать, идиот!» — ругался я, пока ка-шель раздирал обожжённое горло.

Следующую порцию я употребил более цивилизованным способом — из пожелтевшей фарфоровой чашки. Коньяк согрел кровь и успокоил нервы. Я огляделся. Естественно Игорь переоборудовал квартиру. Как никак, дочкино наследство! Пусть она и дерзит, и в грош отца не ставит, и походит на сбежавшую жену, но обстановка дело святое. Чтобы видел виртуальный жених и особенно родня его (чем больше, тем лучше), что в семье достаток, что отец для чада на всё готов, чтобы не хуже, чем у людей. Как уж будет разворачиваться действие среди мягкомебельных, корейско-электронно-тайваньских и шёлковообойных декораций — дело десятое. Главное — первый акт!

Я бродил среди благополучия, подобно готскому воину в римском храме. Заглянул в огром-ный холодильник. Естественно пустота. О еде-то я и не подумал. Придётся позже идти. Беззлобно выругал Сида — мог бы в гости и с закуской прийти. С плещущемся на донышке фарфоровой кружки коньяком (прямо, светский лев на званном приёме) я цинично развалился на плюшевом диване, поёрзал, в надежде, что забрызганные грязью брюки, хоть немного подпортят эту жутко дорогую раскладушку, щёлкнул пультом.

Телевизор явил мне программу под названием «Сперва настрой антенну, придурок!». Минут десять я, поглядывая на шипящую рябь, искал заветный штекер. Удалось наткнуться лишь на огрызок кабеля. Оно и к лучшему. Я ведь не телевизор приехал смотреть. Выключив стеклян-ную соску, я уселся перед разложенными на журнальном столике тетрадями. Письменного стола в материально благополучной квартире естественно не было. Но это мелочи, я чувствовал себя готовым к работе.

За окном прогрохотало что-то наделённое двигателем внутреннего сгорания. Переждав рёв, я принялся за название. Название для меня — десять процентов работы, компас и карта, спасающие из тупиков и дебрей сюжета, тропка, ведущая к финалу. В голову не лезло ничего оригинального. Сплошные переделки уже написанного кем-то и прочитанного мной. Назойливым роем крутились в мозгу пошленькие сочетания, типа — «Призрачный свидетель» или «Тайна сумерек». Перебирая и отбрасывая возможные имена будущего творения, я набросал примерный план, создал контуры героев. По ходу действия многое, конечно, изменится, что-то добавится, что-то будет выкинуто… Но сейчас я чувствовал себя золотоискателем на возможной жиле. Главное застолбить участок, не думая о будущих тоннах промытого песка, распухших в ледяной воде руках, бессонных ночах, когда закрадываются мысли о бесплодности породы и бесполезности труда. Всё это будет потом…

Дребезжащий звонок нагло разорвал едва наметившееся кружево. От неожиданности я вздрогнул и сломал карандаш. Чёрт знает, что такое! Я всего час назад переступил порог пустовавшей квартиры, а от гостей уже нет отбоя!