Страница 38 из 108
Разочарование и горечь от рухнувших надежд я испытала за три дня до Нового года. Распланировав меню, основательно вычистив домик, я позвонила брату, для того чтоб узнать когда приедет Алина. Но услышала, что она приехать не сможет, возникли проблемы в институте. Она, оказывается, захотела за этот год освоить два курса и теперь учится с удвоенной нагрузкой. Ответив брату на его вопросы, заверила, что у меня всё ну просто замечательно и ни словом не обмолвившись об отсутствии Марты, я отключила связь. Разговаривая с Лёшей села в кресло, да так там и осталась сидеть, смотря в окно. Солнышко постепенно скрылось за верхушками деревьев, ещё не совсем стемнело, но сумерки быстро накрывали становку. Ничего не хотелось: ни есть, ни спать, что-либо делать и готовить уже не имело смысла — для кого? В какой-то момент словно вынырнула из омута грустных мыслей, с удивлением отмечая, что так долго просидела в кресле без движений. Искупавшись, легла на диван перед включенным телевизором, да так и уснула там же. Весь следующий день слонялась по домику словно привидение, я даже ночную рубашку не сняла, просто накинула поверх неё халат и заплела нечесаные волосы в косу. Единственное что вносило разнообразие это стук в окошко — жители становки, по просьбе Марты приходили узнать как я тут. Но у меня не было желания с кем-то разговаривать и одёрнув шторы я изображала на лице улыбку показывала палец вверх и кричала чтобы услышали через двойное стекло, что у меня всё хорошо. На следующее утро, надавав себе мысленно подзатыльников, нахохлившись как воробей, я взялась за повседневную работу и только на следующий день, ближе к вечеру не выдержав наплыва эмоций, обернувшись, побежала в лес. Ну и пусть темно, пусть холодно, но находиться в домике, сидеть перед телевизором или камином в одиночестве не было сил. Это был не первый Новый год, который я встречаю одна. Мама раньше вынуждена была уходить работать, теперь-то я знаю, куда она уходила. Но раньше я никогда не строила планов, не жила в ожидании праздника, знала что буду одна и не было так одиноко и пусто на душе как сейчас. Хотя нет, вру. Было! Одиночество преследует меня по жизни, только для чего нужна такая жизнь? Когда в праздник некого обнять, поцеловать и поздравить. Не о ком заботиться, и нет рядом с тобою ни-ко-го. Подняв морду волчица тоскливо завыла на выглянувшую из-за туч луну и бросилась бежать, вышвыривая буруны снега. Морозный воздух будоражил кровь и кружил голову, яркая луна словно безмолвно одобряя, подгоняла: вперёд, быстрее, беги! И я мчалась. Куда? Не знаю. Наверное, от себя, от обид и разочарований, от одиночества, в надежде хоть на миг ускользнуть от них и затеряться за соснами, кедрами, за тем огромным сугробом. Спрятаться от них и пусть они меня не найдут. Возвращалась на уставших лапах. Хорошо хоть можно было побегать и выплеснуть накопившуюся боль. В городе я такой возможности была лишена. Подошла к дому, зашла в пристройку и схватив зубами кожаное кольцо на ручке двери потянула закрывая дверь. В пристройке обернувшись, накинула на голое тело дублёнку и босиком по снегу побежала в дом. В дублёнке прошла в спальню и уже там скинув её, одела мягкую фланелевую рубашку, натянула штаны. В камине потух огонь, в доме было ещё тепло, но через час другой станет холодать, позже разожгу, для себя стараться особо не нужно. Вышла в зал, легла на диван и обняв подушку отстранённо смотрела на проплывающие тени на стене — это ползущие по небу тучи заслонявшие луну показывали свой, такой неповторимый театр теней. За окном послышался скрип снега: кто-то подошёл к дому, зашёл в сени, я прикрыла глаза с отчаянием желая чтоб непрошенный гость убрался — не хочу никого видеть. Скрипнула дверь и вошёл Максим. Я села и недоверчиво посмотрела на него.
— Максим? Ты что тут делаешь?
Он подошёл и присел передо мною на корточки. Положил мне руку на лоб, убрал.
— Ты как себя чувствуешь?
Я пожала плечами, ещё не до конца осознавая и не веря, что вижу его.
— Нормально.
Он встал, включил торшер и прошёл к камину. За стеной дома, в пристройке, тихо загудел генератор. Максим присев на корточки, закатав рукава водолазки, выгреб из камина в ведро золу и закинув дрова разжигал огонь. А я сидела и не могла отвести от него глаз: серая водолазка плотно облегала торс. Массивная грудь, широкая спина. Вот он, сидя на корточках, выпрямился и положил ладони на колени. Сильно, до жути, захотелось подойти к нему, присесть и прижаться к этой спине грудью заведя руки ему на грудь. Казалось ещё миг и я не сдержусь — подойду, но наваждение развеялось стоило ему заговорить:
— Я заходил с час назад. В доме темно, пусто. Подумал вы у кого-то из соседей в гостях. Нет, все по домам кто сидит, кто спит. Как дурак ходил говоря что лично каждого хочу поздравить. — Он раздул огонёк и встав вытащил из кармана платок. Вытер руки, посмотрел на меня. — Честно говоря на меня смотрели как на идиота. Но радостно поздравляли в ответ. — Усмехнулся он. Вновь подошёл и присел рядом на корточки. Упёрся локтями в мои колени и подняв голову посмотрел на меня:
— Ты была удивлена увидев меня, неужели не почувствовала что я заходил?
Я мотнула головою не отводя глаз и почему-то шёпотом ответила:
— Я вчера днём с «Матерейкой» возилась. Листочки и цветы измельчала, просеивала. Вот и надышалась так, что до сих пор её запах мерещится.
— Странно. Я чувствую от тебя какой-то пряный запах, но не сильно.
Я усмехнулась:
— Так я в перчатках работала и фартук специальный и потом отмывалась ещё.
— Ну да и по лесу неизвестно сколько носилась. — Он замолчал. Некоторое время мы так и сидели в тишине: я на диване, он напротив меня на корточках положив ладони на мои колени и смотрели друг другу в глаза. — Ответь мне пожалуйста: почему ни я ни Алексей не знали что Марта уехала? Как такое вообще могло произойти?
Я опустила глаза и отвернулась.
— Так получилось.
Максим мягко прихватив мой подбородок повернул лицо обратно.
— С Мартой я потом поговорю, но почему ты ничего не сказала, не позвонила? Ты должна была..
— Максим, не надо. — Перебила я его, зная, что сейчас услышу. Но так не хотелось сейчас выслушивать насколько я глупая и что мне угрожает. Только не сейчас. — Пожалуйста, — я положила свою ладонь на его и он тут же обхватил её. Его ладонь была намного больше моей, горячая. Сжав немного мою руку, он большим пальцем поглаживал кожу и от этого простого движения моё сердце бешено забилось. Опустив голову вниз, я смотрела на наши руки: что-то было волшебное, одновременно защитное и провокационное в этом простом поглаживании. В какой-то момент я подумала что он хочет что-то сказать, но Максим вдохнув отстранился, рвано выдохнув сел на пол и облокотился спиной о диван, запустив ладонь в волосы взъерошил их и прикрыв глаза замер. Частое дыхание постепенно сменялось размеренным. Я сидела, сложив руки на коленях, наблюдя за ним и опять возникло то самое наваждение, опять захотелось прикоснуться к нему, присесть на колени, прижаться к телу и запустить пальцы ему в волосы, так же взъерошить и даже немного потянуть. Я даже чуть руку не протянула в его сторону, но тряхнув головою, не понимая что происходит, всеми силами пыталась вернуть самообладание. Я даже не знала что сейчас делать и как себя вести с ним.
— Максим, может чаю будешь? Я правда ничего не готовила, но могу быстренько что-нибудь не сложное придумать.
Он улыбнулся не открывая глаз:
— Спасибо, потянулся, выгибаясь, — но мне надо ехать.
От его слов сердце пропустив удар, ухнуло куда-то вниз. Так быстро закончилась моя сказка где я не одна и рядом красивый и сильный мужчина от взгляда которого растопиться не то что льдинка в сердце, а ледяная глыба. Сглотнув, стараясь чтоб голос не дрожал спросила:
— Почему? Ночью?
— Да. Придётся. Мне утром поздравлять жителей стаи, там сейчас гулянье в самом разгаре, — он встал и ещё раз потянулся, а я не удержавшись глядя на него сглотнула. — Как-то не хорошо получится: когда с утра пораньше все соберутся у «Красного» дома, а альфы там нет. — Он повернулся ко мне и протянул руку: пойдём, проводишь меня.