Умри, Джерри!

Том ещё несколько раз обошёл палату по периметру, остановился посреди неё. Глаза не привыкли видеть такой минимум деталей и красок. От этого складывалось ощущение искусственности, стерильной больничной пробирки.

«Наверное, это очень крутая больница, - подумал Том, сев на кровать, продолжал оглядывать всё вокруг. – Только одиночные палаты и интерьер такой интересный…».

Тем временем доктор Айзик сидела в своём кабинете, задумчиво смотря на закрытую дверь. Хотелось покурить, хоть она много лет назад бросила – всё-таки не каждый день самый сложный случай в твоей практике идёт на поправку. Тут впору не только выкурить призовую сигаретку, но и выпить добрую порцию коньяка.

Полтора года они бились в глухую стену, пытались подобраться к решению проблемы и так и этак – и вдруг, негаданно, без полунамёка, наступила ремиссия.

Но пусть успех был налицо, пусть между Джерри и Томом была пропасть во всём, включая прожитые года, это ничего не доказывало на сто процентов. Каждый, кто успел поработать с Джерри, на собственном опыте убедился, что актёрскими способностями природа его не обделила, и он умел врать на высшем уровне мастерства. Он не просто лгал - он виртуозно играл, что хоть аплодируй стоя, хоть крестись.

«Если он и сейчас водит нас всех за нос, - подумала доктор Айзик, - ему прямой путь в киноиндустрию. Со своими способностями и обаянием этот мальчик покорит мир».

Поспешных выводов делать было нельзя, нужно всё сотню раз проверить и только потом написать в истории болезни заветный термин – ремиссия.