Смягчающие обстоятельства

Пауза.

"Так я же зажала рану полотенцем..."

"И полностью остановили кровотечение?"

"Ну, не совсем..."

"Да, в комнате много пятен - между кроватью, сервантом и столом. Но ни одного - за пределами этого участка. Ни одного в коридоре. Ни одного на лестничной площадке".

Долгая пауза.

"Что же вы можете сказать по этому поводу?"

"По какому? Вы же ничего не спрашиваете!"

Хитрая штучка! Отчего же она так крутит?

"Относительно локализации пятен крови на определенном участке вашей квартиры и отсутствии их за его пределами".

С Зайцевым подобные номера не проходят. Чем больше юлит допрашиваемый, чем старательнее прикидывается дурачком, тем терпеливее и внимательнее становится следователь.

"Просто у тахты я находилась больше времени - перевязывалась, ждала "Скорую"... А на площадку выскочила на секунду..."

"Понятно... - Зайцев секунду помолчал. - А как разбились стекла в окне и балконной двери?"

"Сквозняк. Когда открывается входная дверь, я всегда их закрываю. А тут было не до того..."

"И с этим ясно, - мягко произнес Зайцев. - Но на осколках брызги крови. Как они могли появиться, если вас в этот момент не было в комнате?"

Пауза.

"Ну, потом же я пришла! А кровь продолжала идти!"

Судя по голосу, она вполне искренне хотела помочь следователю разобраться в неясных для него вопросах.

"Недавно вы сказали, что зажали рану полотенцем и почти остановили кровь..."

"Да, но она просачивалась, продолжала капать..."

"Все ясно, все ясно..."

Я достаточно хорошо знал Зайцева, чтобы понять, что он намеревается задать неожиданный вопрос.

"А чьи тапочки стояли возле тахты?"

"Ничьи. Их надевают мои гости".

"В этот день у вас были гости?"

"Нет, я же сказала: никого не было".

"Почему же домашние туфли стояли возле тахты, а не в прихожей?"

"Не знаю. Это такая мелочь, на которую не обращаешь внимания. Наверное, переставили во время уборки..."

"И наконец, основной вопрос: кто мог в вас стрелять?"

"Понятия не имею! Скорее всего кто-то ошибся... Или случайность..."

"Враги у вас есть?"

"Нет, что вы! Наоборот - друзей много!"

Короткая пауза.

"И последнее. Почему вы сказали врачу, что звонили в милицию?"

"Я сказала?"

Удивление было ненаигранным.

"Да, вы".

"Ах да, действительно..."

Вспомнила? Что ж, звучит вполне естественно.

"Я же попросила того мужчину вызвать "Скорую" и позвонить в милицию. Разве он этого не сделал?"

"Вы хотите еще что-нибудь сообщить по существу дела?"

"Нет, больше добавить нечего".

"В таком случае вам предлагается прослушать звукозапись допроса..."

Я выключил магнитофон.

- Ну, что скажешь?

Судя по едва заметной улыбке Зайцева, он был не очень склонен верить показаниям потерпевшей, во всяком случае в отдельных деталях. О том же говорила и схема, по которой он построил допрос.

Но, заново прокручивая в уме фонограмму, я не находил ничего такого, что могло бы насторожить. Отвечала Нежинская совершенно спокойно, ровно, уверенно. Тон, отдельные нотки, интонации - все было искренним, без малейшей напряженности или натянутости, которые всегда сопутствуют лжи. Разве что паузы в нескольких местах... Но это объяснимо - вспоминала. Кстати, на наиболее острые вопросы она отвечала без всяких раздумий. Нет, придраться не к чему. Разве что логические зацепки?

- По-моему, она говорит правду.

- И тебе ничего не показалось странным?

- Показалось. Что она не послала тебя к черту, когда ты выяснял всякую ерунду насчет расположения пятен крови и домашних туфель вместо того, чтобы устанавливать преступника.

Зайцев засмеялся и многозначительно поднял палец:

- Вот то-то и оно. Значит, это не показалось ей ерундой. К тому же она, похоже, совершенно не интересуется перспективами следствия.

- Оба этих обстоятельства могут объясняться очень просто. Воспитанность не позволяет грубить следователю, деликатность - задавать лишние вопросы.

Зайцев как-то странно смотрел на меня.

- Может быть, может быть... Ну, а как тебе человек на лестнице?

Это самое слабое место в ее версии. Притянуто за уши. Слишком часто нам подсовывают таких случайных прохожих, которых невозможно установить и допросить. Но с другой стороны...

- Разве можно полностью исключить случайности?

Зайцев посмотрел на меня с тем же выражением.

- Признайся, тебе хочется ей верить?

- Я стараюсь верить каждому. До тех пор, пока он меня не убедит, что этого делать не следует.

- Брось, Саша! Ты же не интервью даешь для газеты! Мы с тобой профессионалы, постоянно имеем дело с ухищрениями разного рода, обманом, ложью. Это неизбежно сказывается на отношении к тому, что нам рассказывают, появляется критичность восприятия, в общем, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Без этого мы не смогли бы успешно работать - любой обвел бы вокруг пальца... Но интересный психологический феномен: я поймал себя на том, что мне хочется верить Нежинской! И принимать за правду ее толкование самых сомнительных фактов! Вчера весь вечер ломал голову, пытаясь это объяснить, - не мог... А сегодня вижу, что ты тоже утратил специфику восприятия! Так?

А ведь действительно, Зайцев прав! Что же получается?

- Да, точно... Я тоже склонен ей верить. Даже с этим сомнительным человеком на лестнице...

- Вот видишь!

- Но, может, она действительно говорит правду! Мы это чувствуем и верим ей, несмотря на мелкие неувязки. И тут же удивляемся своей доверчивости. Значит, мы не чрезвычайно доверчивы, а слишком подозрительны. Все становится на свои места, и оснований для беспокойства нет!

- Подожди, Саша, давай без шуток.

Зайцев выглядел озабоченным, и мне стало неловко за свое зубоскальство.

- Противоречий и неточностей в рассказе Нежинской - вагон и маленькая тележка. Я буду раскручивать каждое, невзирая на субъективные ощущения, но сейчас речь даже не об этом. Тебе не кажется, что мы столкнулись с очень странным преступлением?

Следователь выжидающе поднял брови.