Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 26



Старику показалось, что или он сам, или комдив сошел с ума.

- В группе осталось десять бойцов... Остальные...

- Не рассуждать! - рявкнул комдив. И прежним монотонным тоном добавил: - Оружие, раненых и убитых сдать начбою.

Старик расправил плечи. Под сердцем шевельнулось чувство, которое впоследствии бросало его на колючую проволоку, минное поле, штыки, стволы автоматов и пистолетов с неукротимой неистовостью, позволяющей всегда достигать своей цели.

- Моя группа выполняет специальное задание и подчиняется только НКВД СССР!

Комдив поднял голову. Глаза его ничего не выражали, как будто он был мертв.

- Расстрелять! - без выражения сказал он и снова наклонился к тарелке.

- Есть! - четко прозвучало за спиной, и тут же последовал окрик: Пошел!

Пригожий лейтенант схватил Старика за ворот и рывком выдернул из комнаты. Если бы это произошло в сорок четвертом или даже в сорок третьем. Старик скорее всего разделался бы и с лейтенантом, и с комдивом, и со всяким, кто встал на пути, - импульсивно, ничего не взвешивая и не задумываясь о последствиях. Но сейчас то чувство, которое и сделает его знаменитым Стариком, а впоследствии - Сыскной машиной, еще не успело окрепнуть и заматереть, потому он подчинился и пошел к выходу, ощущая через пальто упершийся в спину дульный срез нагана.

- Постой, брат, куда... - Он попытался обернуться, но кусок стали больно ударил между лопаток.

- Не слышал, что ли? - зло отрезал лейтенант. - Хватит за нашими спинами отсиживаться! Мы немца гоним, а они спирт жрут! Ловко устроились! Нет, не хочешь воевать - к стенке!

- Да ты что, чокнулся? Где комиссар?!

Они проходили через заполненные штабным людом сени, и выкрик был услышан.

- В чем дело? - поднял голову небритый, взлохмаченный человек в шинели без знаков различия. - Я комиссар. Кто вы такой?

Старик сбивчиво рассказал свою историю и спросил, кому он может пожаловаться на самоуправство комдива.

Комиссар выслушал его внимательно и вроде бы с сочувствием, даже иногда согласно кивал головой, но в конце отвел взгляд.

- Кому тут жаловаться?.. Здесь самый главный начальник - командир дивизии. Если он сказал: расстрелять, значит, расстреляют...

- Точно! - подтвердил пригожий лейтенант, который не спрятал наган в кобуру, а только опустил ствол к полу. - Сейчас построим комендантский взвод, и готово!

- Что же делать? - отупело спросил Старик.

- Выполнять приказ! - Комиссар пригладил волосы. - Занять Светловск, проявить мужество и героизм, одним словом, искупить вину!

Через тридцать минут десять оставшихся в строю бойцов специальной группы в кузове полуторки второй ударной дивизии ехали освобождать от фашистов город Светловск. Раненых Старик на свой страх и риск отпустил, решив, что вряд ли они сыграют решающую роль в разгроме неизвестного по численности немецкого гарнизона. Вместо них группу усилили пожилой рядовой-водитель и принявший командование капитан Петров - тот самый небритый очкарик, который колдовал в штабе над картой.

Перед выездом их энергично напутствовал комиссар:

- Самое главное - решительность и смелость! Не давайте им опомниться! С ходу врывайтесь в город, фашисты не выдерживают внезапного напора! Закрепитесь - дадите сигнал зеленой ракетой.

Грузовик довольно ходко шел по укатанному снегу. Дорога имела вполне мирный, довоенный вид, на развилке аккуратный указатель сообщал: "Светловск - б км".

Проехали небольшой хуторок. Несколько женщин заполошно выскочили на дорогу:



- Куда, там немцы, вертайтесь назад!

Одна, размахивая руками, побежала следом, истошно крича:

- Нельзя, немцы! Немцы в Светловске!

На подъезде к городу их обстреляли из миномета. Видно, дорога была хорошо пристреляна - столбы разрывов встали перед самым капотом, звякнуло стекло, кто-то вскрикнул. Водитель резко вывернул руль, полуторка вылетела на обочину и застряла в сугробе. Все залегли в редком кустарнике. Капитан Петров был ранен в руку. Смеркалось. Больше в них не стреляли.

Когда стемнело, Петров передал командование Старику:

- Я ранен, пойду в санбат. Вот ракетница с зеленой ракетой. Когда закрепитесь в городе, дадите сигнал.

Петров отвернулся и выругался.

- А я что? - спросил водитель. - Я без машины чего? Может, мне тоже вертаться? За подкреплением, а?

- Давай, отец, возвращайся, - разрешил Старик.

Группа лежала в снегу еще минут десять. К Старику подобрался Гром со своим вечным вопросом:

- Ну, чего делать будем?

- Выполнять свое задание. - Старик потер снегом начавшее терять чувствительность лицо. - Только теперь нам надо опасаться и своих. Попадемся - расстреляют за дезертирство и неисполнение приказа.

В эту ночь группа наконец перешла линию фронта.

Две недели они, по выражению Старика, "шкодили" на дорогах: подрывали машины, обстреливали пешне колонны, минировали транспортные развязки. Как ни странно, на вражеской территории группа потерь не понесла: немцы боялись углубляться в лес и не организовывали серьезных погонь.

Когда группа вернулась в отряд, Грызобоева там уже не было: ушел с повышением в наркомат. Новый командир - лейтенант госбезопасности Гуськов, веселый молодой мужик с внимательными серыми глазами, тепло поздравил всех с выполнением гаданий и сказал:

- Это, ребята, была закалка, проба сил. Теперь все, кто там побывал, подучатся еще кое-чему и займутся более важной и сложной работой.

Так и получилось.

- Здесь, что ли? - спросил хмурый водитель, и Старик вынырнул из смертельной зимы сорок первого.

По залитой водой Красногорской улице "рафик" подкатывал к большому кирпичному дому, построенному известным в Тиходонске табачным фабрикантом еще до революции и, судя по виду, с тех пор ни разу не ремонтировавшемуся.

- Заезжай во двор, - сказал Крылов и первым выпрыгнул у высокой двери среднего подъезда.

- Как пойдем? - Гусар расстегнул пиджак и цапнул себя под мышкой. Он знал Медузу только по картотеке, а тот выглядел на фотографии действительно грозно.

- Постой под окном для страховки, а мы зайдем, - понизив голос, сказал Крылов.

Рейд начался.

Глава шестая