Часы бьют полночь

Дмитрий обвёл её затуманенным взглядом. Ну точно — уже выпил. Несильно, но достаточно, чтобы впустить в дом знакомую девочку без лишних вопросов.

— Оля? — переспросил он, нахмурившись. — Оля из Подмосковья?

Та быстро закивала и снова улыбнулась, стараясь выглядеть максимально приветливо. В сочетании с грязной курткой и потрёпанным видом смотрелось наверняка ужасно нелепо.

— Да, из Подмосковья. Вы меня помните? — ещё одна дежурная улыбка. — Извините, что так поздно и в таком виде, я решила устроить Жене сюрприз и приехала… без приглашения.

— О как! — крякнул Дмитрий и усмехнулся. — Помню я тебя, помню. У тебя ж вроде коса была? Здорово ты изменилась, Оля из Подмосковья.

Напоминание о косе неприятно кольнуло внутри, но виду Оля не подала. Да и прав он был, в конце концов. Действительно ведь здорово изменилась.

И дело не только в причёске.

— Так вы впустите? — с нажимом поинтересовалась она. — Я пойму, если нет, просто… не хотелось бы ночевать на улице.

Дмитрий покачал головой и открыл дверь пошире, впуская её в коридор.

Вау. Всё оказалось ещё проще, чем Оля рассчитывала. Как повезло, что он её запомнил!

— Только это… — мужчина вдруг замялся и знакомым движением коснулся рукой волос — тёмных, как у самого Женьки, только намного короче. Провёл ладонью по «ёжику» на голове. Это у них что, семейное?

— Что? — невинно поинтересовалась Оля, переступая порог и быстро заходя в квартиру, пока Дмитрий не передумал. Квартира оказалась потрёпанная, с советским ещё ремонтом. Вместо обоев на стене коридора — краска, бежевая с дурацкими кружками кирпичного цвета. Продавленный линолеум под ногами. Понятное дело — съём, да ещё в такой глуши…

— Да ничего… просто Жека со вчерашнего дня торчит у себя в комнате и дверь не открывает. Я уж думал, случилось чего, но он говорит, всё нормально… Странный он в последнее время, уж не знаю, почему. Как пыльным мешком по лицу ударенный. Так что не знаю, как он… ну, воспримет твой приезд.

А вот это ей уже не понравилось. Что он там делает? Что задумал — под Новый год-то?

— Ничего страшного, — постаралась удержать лицо Оля, — даже если у него что и случилось… думаю, мне он будет рад.

Она едва удержалась от смешка: рад, как же. О да. Ещё как рад, после всего случившегося-то. Но для Женькиного отца — прокатит.

— Ну… оно и хорошо, наверное, — протянул Дмитрий. — Слушай, ты девчонка вроде понимающая, толковая. Повлияй на него как-нибудь, а. А то ему почти шестнадцать уже, я в его возрасте в такие приключения влезал — девочки там, винцо… А он всё дома сидит. Ну не дело это, ну, я рад за него, конечно, что хоть учится хорошо, но что там той учёбы…

На этот раз не рассмеяться всё же не получилось, и Оля торопливо закашлялась, прикрывая ладонь рукой, чтобы тот не увидел её улыбки. Это у Женьки-то в жизни не хватает приключений?! И, что самое главное, — это она должна на него повлиять?!

Кажется, Дмитрий выпил-таки лишнего.

— Хорошо, — максимально серьёзно постаралась ответить Оля. — Я попробую… повлиять.

— Вот и ладно! — ожил тот. — Да, и это… я понимаю, если что. Можете у меня просить, я всё дам, если понадобится, ну, ты поняла… в аптеках на малолеток косо смотрят, сам знаю, сам таким был, а без них как-то, ну, опасно…

О, боже, только не это. Только не опять.

— Ничего не нужно, — Оля приветливо улыбнулась, чувствуя, как загораются уши, — спасибо за предложение, но мы не встречаемся, и презервативы нам ни к чему.

Сколько ещё раз ей придётся повторять?! Господи, ну почему, почему каждый встречный считает своим долгом её смутить? Правда, до такого, как Дмитрий, не доходил до сих пор никто. И это уж совсем чересчур. Похуже тварей будет.

Даже мама с её подозрениями не опускалась до того, чтобы подсовывать ей презервативы.

— Ну… как знаешь, — снова крякнул Женькин отец, — если что, я и со спиртным подсобить могу, ну, вроде как праздник…

— Где его комната? — перебила Оля, не в силах больше слушать предложения одно другого хлеще. — Которая из дверей?

— Та, дальняя, — махнул рукой Дмитрий. — Ладно, ладно, раз неинтересно, пойду дальше… отмечать. Уже куранты скоро, вы к телевизору-то выйдете?

Оля покачала головой. Вряд ли у них будет на это время.

— Как знаете, — повторил тот и, покачиваясь, удалился в комнату — видимо, гостиную. Оттуда доносилась музыка: какой-то ретро-канал с новогодним концертом. Скоро забьют куранты, а там и «огонёк» включат.

Всё равно. У неё есть дела поважнее.

******

Дверь Женькиной комнаты Оля распахнула без стука. Хочет он открывать, не хочет — какая разница! Замков на двери нет, и ладно. Значит, сама войдёт, не гордая.

Стоило ей потянуть на себя створку, как в лицо дунуло совершенно арктическим морозом. Пуховик Оля успела снять и оставить в коридоре, и холод заставил её болезненно поёжиться.

Что за стынь он тут развёл? Окна, что ли, открыты? И почему так темно?

Свет и впрямь не горел. Это выглядело уж совсем нехорошо.

— Пап, ну чего ты вламываешься? Просил же! — недовольно раздалось из недр комнаты. Что ж, как минимум голос Женькин, и интонации тоже его. Значит, ещё не всё потеряно.

Оля осторожно нащупала на стене тумблер переключателя. Щёлкнула — и комнату залило светом.

Маленькая, непривычно тесная комнатушка. Вся заваленная вещами и хламом — как обычно. Стопка книжек у кровати. Листы, разбросанные по всему полу. Тёмные шторы. Невозможный бардак, в котором, казалось, не сможет ориентироваться ни один нормальный человек — но Женька разбирался в нём получше, чем Оля в собственной вылизанной до блеска комнате.

Окна и впрямь были распахнуты. Чуть ли не с мясом: болтались на краях куски утеплителя. А с улицы в раскрытый проём втекало… нечто.

Немного похожее на то, что девять лет жило в теле Марины. Чёрное, как мазут, и такое же влажно блестящее, оно свисало с карниза, забиралось на подоконник, методично обволакивало, оплетало комнату. Не понять, жидкое или твёрдое — вроде слизи из магазина приколов. До приколов тут, как же…

Ртов и глаз у образины не было: только сетка кластерных отверстий, из которых сочился знакомый уже тёмный дым с алыми всполохами внутри.

Женька в джинсах и бесформенной тёмной футболке стоял у окна, наполовину закутанный этим угольным дымом. Вполоборота: похоже, он обернулся ещё раньше, когда дверь только-только открылась, но внезапно вспыхнувшая лампочка сбила его с толку.

— А! Что за?.. — он щурился, прикрывая глаза рукой от яркого света. — Пап, это ты? Чего ты вдруг…

— Это я, — оборвала его Оля и нащупала в кармане собственных джинсов зажигалку: предусмотрительно переложила из куртки. Второй карман топорщился стопкой оставшихся бенгальских огней. — С наступающим тебя, Жень.

Вышло чуть более резко, чем она планировала, зато Женька отреагировал моментально: одним прыжком метнулся в её сторону и вытолкнул в коридор раньше, чем Оля успела воспротивиться.

В прихожей царил полумрак. Из гостиной доносилась музыка, с улицы — звуки салютов. Праздник в самом разгаре, хоть часы, часы внутри неё и часы на городской башне ещё не пробили полночь. Ни те, ни другие.

Оставалось совсем чуть-чуть.

Женька быстро захлопнул за собой дверь и обернулся к Оле. Схватил её за плечи, с силой встряхнул, так, что она едва не прикусила язык.

— Ты?! Как ты… что ты… какого чёрта?! — выпалил он на одном дыхании, буравя её взглядом. — Как ты тут оказалась? Кто тебя вообще впустил?

— Отец твой, — выплюнула Оля и поморщилась: его пальцы больно стискивали плечи, а ей и прошлого раза хватило. — Успокойся. Пришла, как видишь. Новый год праздновать, даже бенгалочки принесла.

Злая ирония горчила на языке, как испорченное молоко, но Женьку её слова, похоже, немного отрезвили. Как минимум он перестал волком зыркать на неё и даже чуть ослабил хватку — но держать продолжил.

— Да что за… — досадливо произнёс он. — Что за хрень? Откуда у тебя мой адрес? Как ты вообще запомнила?! Оно же… ну, должно было действовать и на тех, кто видит…