Часы бьют полночь

Оля покачала головой.

— Кто тебе это сказал? «Они»? — она усмехнулась одними губами. — Хотя вообще-то сперва даже сработало… только плохо. И не насовсем. Один триггер, бах! — я всё вспомнила.

В комнате зашуршало. Женька поспешно шагнул назад, прислоняясь к двери спиной и не давая ей открыться. Оле пришлось сделать шаг вслед за ним: его руки всё ещё цеплялись за её плечи.

Он с шумом выдохнул и прикрыл глаза, запрокинув голову.

— Сюр какой-то. Хотя, если подумать, — да, логично, наверняка же догадались, зачем мне стирать память видящим. Вот и сделали так, чтобы сработало не насовсем… а, блин. То есть, всё зря.

— Не зря, — эхом откликнулась Оля. — Как минимум я всё помню. Было бы намного хуже, забудь я навсегда. А так… даже лучше.

Женька снова посмотрел на неё, нахмурившись. В глубине зрачков тлели угольки, никак не разгораясь в огонь, и Оле подумалось, что, если его снова переклинит, на этот раз она может и не отбиться.

— Лучше? Да ну? — резко произнёс он. — Раз ты всё помнишь, должна понимать, в какой мы жопе. Зачем тогда вообще пришла? Знаешь же, что от меня нужно держаться подальше. Иначе обоих накроет!

— Отвали, а, — отмахнулась Оля, удачным движением выворачиваясь из хватки. — Остынь и слушай. Я кое-что придумала, и теперь у нас есть шанс.

— Остыть — это хорошо, учитывая, что мне теперь постоянно, мать его, жарко, но что ты несёшь вообще? — Женьку её слова, похоже, не убедили. — Ты эту штуку за дверью видела? Я только что потратил кучу времени, доказывая ей, что ты ничего не помнишь и никогда не вмешаешься — и тут ты прибегаешь! И что теперь? Снова-здорово?

Словно в ответ на его слова в дверь с силой ударили с той стороны. Не придерживай её Женька — распахнулась бы, а то и вовсе слетела бы с петель.

Хорошо, что музыка в гостиной стала громче. Услышь всё это Дмитрий, наверняка бы снова пристал, а им обоим сейчас было совсем не до него.

Оля сунула руку в карман джинсов, выуживая зажигалку.

— Отойди, — посоветовала она. — Я тут недавно поняла, что можно делать с этими штуками.

Женька вытаращился на неё, изумлённо вскинув брови.

— Да ты с ума сошла. Зажигалкой? Это? Ты его видела вообще? Оно ж огромное, такой маленький огонёк его…

В дверь грохнуло сильнее, и он едва удержался на ногах, на миг оторвавшись от створки — и этого мига хватило, чтобы та успела приоткрыться. Из комнаты показался мазутно-чёрный отросток. Чтобы тут же юркнуть обратно, когда дверь в свою очередь толкнула уже Оля.

Теперь они держали уже вдвоём. Он — прижимаясь спиной, она — упираясь руками по обе стороны от его плеч.

— Не зажигалкой, — пробормотала Оля сквозь зубы. — Бенгальскими свечами. Они, оказывается, так здорово помогают, когда нужно… избавиться от кого-то.

— Мало, — лаконично отозвался Женька и покосился на дверь у себя за спиной. — Вечно мы так держать не сможем. Рано или поздно придётся отпускать, и тогда… блин, ты ещё получше момента, чтоб прийти, не нашла?

— Нет, не нашла, — огрызнулась Оля. — И вообще, хватит уже мне грубить. Эта штука у тебя в голове плохо на тебя влияет.

Дверь снова содрогнулась от удара, и она прикусила губу: нечто по ту сторону било в створки с какой-то невообразимой силой. Пожалуй, он прав: тут бенгальских огней не хватит.

— Не напоминай, — вздохнул Женька. — Но правда. Что ты делать-то собралась?

— Спасать нас обоих, — одними губами произнесла Оля.

И обмерла: за спиной раздался неожиданный звук. Шаги. Нетвёрдые, неуверенные шаги из гостиной в коридор.

Судя по разом изменившемуся лицу Женьки, это мог быть только…

— Ого, какие страсти, — протянул из-за её спины голос Дмитрия. — А говорила, не встречаетесь…

Оля почувствовала, что краснеет. До неё вдруг дошло, как их поза выглядела со стороны. Особенно — для пьяного человека, который к тому же понятия не имеет, что творится в комнате.

— Пап, это… не то, о чём ты подумал, — только и смог выдавить Женька, а Оля с трудом подавила желание поспешно отстраниться и опустить руки.

Ну почему именно сейчас?!

— Да ну? — фыркнул Дмитрий. — Так-то ладно, не мешаю, не мешаю. Только, если вдруг что… ну, ты знаешь, где меня искать. Я же говорил, что всегда войду в положение, так что, Жек, если тебе что-то нужно, я…

— Просто замолчи! — взвыл тот в ответ, вспыхивая похлеще Оли. — Пожалуйста! И иди уже отсюда, куда шёл, а нас оставь…

Женька не договорил: в дверь грохнуло снова, сильнее, чем в предыдущие разы, и на этот раз они всё-таки её не удержали. Сказалась растерянность: створка распахнулась, снося обоих, и из комнаты в коридор хлынула мазутно-чёрная дрянь.

Из кластерных отверстий вырывались струйки дыма.

— А… это ещё что? — непонимающе нахмурился отец. — Сквозняк, что ли, такой? Жек, ты, как проветриваешь, хоть не распахивай так, порушишь же всё, да и…

Оля уже не слышала, что он говорит: в ушах взорвался многоголосый вой, вой, от которого кружилась голова и подкашивались ноги, а к горлу подкатывала тошнота. Вой не человеческого существа, но обозлённой твари, которая наконец настигла добычу.

Субстанция захлестнула ноги, начала подниматься выше, охватывая тело. Вцепилась в колени, в бёдра. Дотянулась отростками до предплечий, скрутила их, не давая двигаться. Оля скосила взгляд на Женьку: с ним происходило то же самое, и всё, что он мог сделать — так же бессильно смотреть на неё.

Дмитрия тварь обтекала, не задев. Он всё ещё говорил и, похоже, даже не замечал, что происходит неладное.

Оля изо всех сил стиснула в руке зажигалку и потянулась свободной ладонью к пачке огней. Мало, он сказал? Но хоть что-то! Руки связаны, но немного шевелить запястьями она ещё может, так что…

Вывернуть сустав пришлось так, что тот отозвался протестующей болью. Оля скрипнула зубами. Осторожно нащупала пальцами тонкую свечу. Потянула. Перехватила за основание. Дрожащей от напряжения рукой поднесла кончик к огоньку зажигалки.

Разжала пальцы.

Мазутную мерзость осыпало искрами, и злобный вой ударил по ушам ещё сильнее. Но хватка как будто ослабла. Оля в отчаянии рванулась вперёд, к выходу из квартиры — и практически не сдвинулась с места.

Видимо, недостаточно.

Зато шевельнулся Женька, резко разворачиваясь и одним движением сбрасывая с себя чёрные ошмётки. Стремительно шагнул в комнату сквозь дымное марево. Потянулся к ближайшему ящику шкафа.

Знакомый белый луч рассёк темноту комнаты. Звук стал невыносимым.

Оля зажмурилась: виски горели, а по глазам ударило светом. Светом фонарика, того самого, починенного её отцом фонарика, который Женька забрал, когда стёр ей память. Того самого давнего подарка Марины своему маленькому сыну, что всегда, всегда разгонял чудовищ.

Что же он сразу про него не вспомнил? Из-за твари внутри себя?

— Ну чего ты стоишь? — завопили сбоку. — На выход, быстро! Быстро!

Оля очнулась. Распахнула глаза, сделала первый шаг — неловкий, неуверенный. Мазутная дрянь легко соскользнула с ног, пачкая штаны жирными чёрными следами. Похоже, фонарик действовал. Неизвестно, насколько долго хватит света, но пока он работал как надо.

Нельзя было терять времени. Просить дважды Женьке не пришлось: она рванулась вперёд, выворачиваясь из смертельной хватки, вперёд, к выходу, к улице, туда, куда оно ещё не достало!

Оля только и успела, что зацепить по касательной гардероб и выдернуть оттуда две куртки: не в свитере же выбегать в минус тридцать! Метнулась к входной двери, у которой уже плескалось тёмное марево, напряжённо глянула через плечо — что там Женька?

— Ау! — позвала она. — Я жду!

Он был в коридоре, и фонарик плясал в подрагивающих пальцах — «штуке» внутри явно не нравилось, что творил её носитель. Но Женька, кажется, справлялся: медленно, но верно пробирался… в сторону от выхода?

К отцу?

— Беги вниз! Я догоню, — отозвался он, но Оля не двинулась с места. Бежать? Снова его тут оставлять? Да ещё чего! Хватит с неё прошлого раза.