Часы бьют полночь

Оля не видела выражения лица новенького. Он стоял вполоборота, и разглядеть она могла лишь бритый затылок. Увидела только, как Гоша резко подаётся вперёд и бьёт: под дых, без замаха. Женька судорожно выдохнул и повис на Глебе.

Нужно было что-нибудь сделать. Хоть что-нибудь. Она не могла так это оставить.

— Будем считать, я этого не слышал, — процедил тем временем Фролов. — У тебя последний шанс. Думаешь, я забыл, что ты пытался убить моего фамильяра? Нет уж. Тебя и твою бабу хотят видеть с нами, а я бы с радостью тебе вместо этого рожу сломал.

— Хотят? — тут же оживился Женька, приподнимая голову. Глаза блестели из-под спутанной шевелюры. — И кто же? Чем я так важен? С чего «им» вдруг сдалось разворачивать целую аферу с маньяками, только чтобы заполучить одного школьника?

Похоже, он намеренно не упоминал Олю.

Гоша помолчал, затянувшись. Швырнул окурок через плечо. Оля обмерла, подумав, что сейчас он обернётся и её увидит — но пронесло.

Хорошо, что Ленка, стоявшая на стрёме, смотрела не в её сторону.

— Ты чо, — наконец произнёс новенький, — кино тупого обсмотрелся? Думаешь, я тебе ща всё выложу? Совсем поехал, да? О конфиденциальности что-то слышал?

— А попробовать стоило, — вздохнул в ответ Женька. Фролов занёс кулак — но в последний момент передумал.

— Короче. Последний раз говорю. Рассказывай мне всё. Как давно видишь, что о них знаешь. Про бабу свою тоже. Никого ты с ней не обманул. Видит она. Ссалась с волка, на фамильяра моего смотрела. Не может она не видеть, не свисти мне.

— Почему бы тебе не спросить меня об этом уже после того, как я соглашусь на твоё предложение? — поинтересовался вдруг Женька. — Зачем устраивать допрос? И с чего моё согласие вообще так важно?

— Потому что не факт, что ты пере… — начал было Фролов, но змея на его плече тревожно зашипела, и он спохватился. — Потому что не ты тут вопросы задаёшь, вот почему! Я предлагаю тебе силу, здесь и сейчас, в последний хренов раз. И всё, что тебе для этого нужно — просто ответить. Откажешься — хуже будет. Так что разевай пасть и отвечай! Последний шанс: да или нет? И если да — выкладывай всё о себе и девчонке!

«Не факт, что ты пере…»? Пере — что? Переживёшь то, что должно случиться?

Повисла пауза. Оля вздрогнула: на миг ей показалось, будто Женька готов согласиться. Но он поднял голову, и у неё отлегло от сердца.

— Нет. Никогда.

— Ну что же, — медленно и угрожающе протянул Гоша. — Значит, скажу им, что не смог тебя уговорить. А это значит, что теперь я могу делать с тобой всё, что захочу. А я захочу. Я, мать твою, мечтал, что ты откажешься.

Он потянулся рукой к твари, что сидела у него на плече, и — Оля могла поклясться — погладил её по голове. Бережно и ласково: так гладят любимого питомца. Гоше эта ласковость не шла совершенно, смотрелась чужеродно и дико.

— Передумать уже не получится, — почти по-доброму сказал он и резко развернулся в сторону. Оля едва успела юркнуть подальше за гаражи. — Подъём, ребята! Мы поймали кошачьего маньяка, и сейчас самое время его наказать!

Отсюда Оля уже не могла видеть, что происходит — но могла слышать. Тишина наполнилась звуками. Тяжело выдохнул Глеб, прокашлялся Вовка. Истерически вскрикнула Ленка: похоже, до того она вообще не замечала, что происходит вокруг неё. Как и остальные. Точно очнулись от странного гипнотического сна.

— Поверить не могу, что ты делаешь это ради меня, — протянула вдруг Лена, и в голосе её звучало едва ли не благоговение. — Даёшь мне шанс отомстить. Ты прекрасный.

— Не стоит того, — нарочито небрежно отозвался Фролов. — Я и сам давно хотел с ним разобраться.

Раздался шорох, прервавшийся воплем Глеба:

— А ну, куда собрался, засранец?! Думаешь, так просто тебя отпустим?

— Я ничего не делал, — прошипел в ответ Женька и, судя по звукам, снова попытался вырваться — и снова неудачно.

— Не делал? А это мы щас ещё посмотрим, — в голосе Гоши слышалось злобное торжество, и Оля всё-таки подобралась поближе — снова. Ей хотелось видеть, что происходит. — Сейчас я врублю камеру на телефоне, а ты скажешь на неё: «Я признаюсь, что я обоссанный живодёр и убил всех этих кошек». Можешь ещё про меня добавить, как ты мне угрожал. Посмотрим потом, как ты будешь рассказывать, что ничего не делал.

— Я тебе не… — начал было Женька, но новый удар едва не сбил его с ног. Если бы не Глеб, который продолжал его держать. Оля прикусила губу — с силой, почти до крови.

— Всё равно заставим, хочешь ты того или нет, — процедил Вовка. — Ублюдок. Мы тебя не трогали, так ты решил на её кошке отыграться?

— На какой ещё кошке?!

— Моей, — Лена всхлипнула. — Вот видишь, я плачу. Доволен? Этого хотел? Думал, раз я назвала твою бабу крысой, так мне теперь мстить можно? Она и правда крыса, раз общается с таким, как ты!

— На себя бы посмотрела, — буркнул Женька, и это оказалось последним, что он сказал. Глеб разжал руки и одним быстрым ударом по лицу уронил его в снег.

Времени на раздумья уже не было. Беспощадное осознание не давало Оле дышать: они же его убьют там, если он не согласится сейчас сказать какую-то дичь на камеру. Или не передумает, приняв условия Гоши и став таким же, как он.

В том, что на последнее Женька не пойдёт никогда, Оля не сомневалась. Да и вряд ли Фролов, уже опьянённый возможностью сломать жизнь сопернику, теперь согласится впустить его в свои ряды.

Всё сходилось. Всё оказалось правдой: за ним стоял кто-то ещё. Но сейчас думать об этом не было времени.

Когда Оле на глаза попался крупный осколок бутылки, картина на маленьком пятачке между гаражей успела измениться. Женька, сбитый с ног, ничком лежал на снегу, придавленный к земле тяжёлым ботинком Глеба. Гоша — огромный, плотный — возвышался над ним, самодовольно ухмыляясь.

— Говори давай. В камеру, чтоб рожу было видно.

— Пошёл ты, — выдохнул Женька в морозный воздух. Фролов занёс было ногу в очередном ударе, но его опередили.

Ленка, отпихнув его в сторону, вышла вперёд. Брезгливо сморщилась: Женька, избитый и в грязной одежде, выглядел немногим лучше бомжа.

— Кошачий маньяк вчера вечером убил мою кошку, мразь, — отчеканила Лена. — Это тебе за неё.

И с силой опустила каблук сапога на выставленную вперёд руку Женьки.

Вскрик эхом отдался у Оли в ушах. Терпеть она больше не могла: сжатый в руке острый осколок холодил пальцы, грозя порезами и занесённой инфекцией, но ей было уже плевать. И так прождала слишком долго, добилась того, что его вот-вот начнут калечить всерьёз. Уже начали.

Молча, стремительно, как хищник, она метнулась вперёд. Одним уверенным движением — туда, в гущу событий. Чтобы остановить, не позволить. Чтобы хотя бы перенести на себя огонь.

Ленка тонко взвизгнула и отшатнулась. Наверное, лицо у Оли сейчас было уж очень пугающее.

— О, смотрите, — завопил Вовка, — ручная крыса живодёра пожаловала!

Оля их не слушала. Она продолжала нестись, минуя их всех, в сторону Гоши. К его плечу, туда, где всё это время покачивалась и шипела, сверкала радужными глазами полупрозрачная игрушечная змейка.

========== Глава 18. Бешеная ==========

— Вот блин, — пробормотала Ленка, — а крыска-то бешеная оказалась.

Её всё ещё потряхивало, а голос, обычно нарочито хрипловатый и капризный, то и дело сбивался на фальцет. Что ж, как минимум, злорадно подумалось Оле, я смогла их как следует напугать. И отвлечь.

Конечно же, ничего не получилось. Стоило ей кинуться на Фролова, как сбоку каменной глыбой вырос Глеб. Здоровый и мощный, мощнее даже самого Гоши: если в «новеньком» хватало и мышц, и жира, то его приятель мог похвастаться сухим телом атлета.

Оле до телосложения одноклассника не было никакого дела. Точнее, не было бы, если бы не пришлось испытать его силу на себе. Глеб схватил её за воротник и отшвырнул от Фролова легко, как тряпичную куклу.

Осколок из пальцев выбила уже Лена, презрительно морщась, словно и впрямь увидела крысу.