Страница 11 из 36
Получив это прошение, императрица 2 сентября повелела Военной коллегии[66]: «1) Нынешних присутствующих в войсковой Яицкой канцелярии, ежели они положенного на них по комиссии нашей л. – гв. капитана Чебышева денежного штрафа поныне не заплатили, приказать от присутствия отрешить, а на их места выбрать войску других по их обрядам, дабы тем скорее оный штраф с них взыскан и в войско возвращен был; 2) ежели яицкие казаки подлинно как денежного, так и хлебного жалования пятый год не получают, то приказать их немедленно в том удовлетворить, а с теми, кто в удержании оного виновными явится, поступить Военной коллегии по силе законов; 3) ныне содержащихся казаков, по причине командирования в легион под караулом, освободить, а сотнику Ивану Портнову с товарищи, которые нам самим мимо своей команды и собравшись множественным числом прошение подавали, объявить, что мы из единого нашего милосердия ныне в том их всемилостивейше прощаем[67], а впредь за таковой поступок учинено с ними будет по законам; 4) подлинно ли яицкие казаки нынешнего лета до рыбной ловли не допущены и чрез то приведены в несостояние к платежу соляных денег и кто тому виной, Военной коллегии приказать исследовать и нам представить; 5) войсковую канцелярию приказать в воинской сумме счесть и впредь ежегодно считать, и 6) бывшего старшину Ивана Логинова из ссылки возвратить».
Депутаты Яицкого войска остались недовольны таким решением. Призванные в Военную коллегию в числе 26 человек, они выслушали высочайший указ и на предложение ехать обратно не только не согласились, но и данную им на имя войска грамоту оставили в зале коллегии. Тогда граф Захар Чернышев приказал арестовать всех находившихся в Петербурге яицких казаков, число которых доходило до 80 человек, и отправить их под присмотром на Яик. Скрываясь в разных частях города, многие казаки избежали ареста, «а другие и именно: сотник Кирпичников с пятнадцатью человеками казаков, не доезжая до Ямской слободы, помощию новой едущей сюда партии отбились, так что отправлено уже только шесть человек»[68].
Хотя, по распоряжению графа Чернышева, из числа возвратившихся в Санкт-Петербург казаков и было вновь арестовано человек тридцать, которые и отосланы в Казань для содержания под караулом, тем не менее казаки не унимались. Успевшие избежать ареста, собравшись вместе и имея во главе сотника Кирпичникова, нашли удобный случай вторично просить императрицу об освобождении их от легионной и очередной службы и об отправлении на Яик доверенного лица, которое могло бы прекратить бесчинство старшин и вражду двух партий.
Упорство депутатов и их настойчивость обратили на себя серьезное внимание императрицы, тем более что донесения, полученные от оренбургского губернатора, свидетельствовали о постепенном возрастании беспорядков и о всеобщем народном неудовольствии. Из этих донесений императрица видела, что казаки наотрез отказались идти в легионную службу и послать смену находившимся в Кизляре; что их ловили, заковывали в кандалы и отправляли по назначению, но товарищи отбивали их и вместе с ними уходили в степь. Население было настолько возбуждено, что отказывалось от всяких работ и не заботилось о собственном благосостоянии. Наступила пора сенокоса, казаки не думали о сенокошении; их принуждали, они не слушали. Такое напряженное состояние, грозившее серьезными последствиями в будущем, побудило императрицу еще раз испробовать меры снисхождения и удовлетворить главнейшим просьбам казаков.
«Войска Яицкого сотники и казаки, – писала императрица[69], – собравшись множественным числом, неоднократно просьбами своими нас утруждали. За таковое их дерзновение хоть они и заслуживают неупустительное по законам наказание; но, из единого нашего монаршего милосердия, в таком их проступке всемилостивейше прощаем и, снисходя на их просьбу, увольняем их вовсе от легионной команды, куда их и впредь не наряжать. А притом повелеваем нашему верноподданному войску Яицкому по всем посылаемым в войско из нашей Военной коллегии, как из главного правительства, грамотам и указам чинить непременное исполнение, и службу свою отправлять по их прежним обыкновениям. Нашей же Военной коллегии повелеваем представить нам для определения в легионную команду вместо яицких казаков других».
Вместе с тем, для прекращения вражды двух партий, поверки действий атамана и учета войсковой канцелярии, императрица приказала отправить на Яик новую следственную комиссию, в состав которой были назначены л. – гв. Семеновского полка капитан Дурново и командовавший войском в Оренбурге генерал-майор Давыдов. Прибыв на место, лица эти должны были разобрать пререкания казаков, на основании указа, данного Военной коллегии от 2 сентября, и если присутствующие в войсковой канцелярии старшины положенного на них денежного штрафа не заплатили, то, писала императрица капитану Дурново[70], приказать сменить по усмотрению вашему и на их места выбрать войску других по их обрядам, дабы тем скорее оный штраф с них взыскан и в войско возвращен был.
«Также, когда войсковую канцелярию в войсковой сумме считать будут, велеть определить к тем счетам потребное число казаков заслуженных и поведения доброго, по выбору всего войска, со сменой по прошествии года. Командированной в Кизляр яицких казаков пятисотной команде, когда двухлетний срок уже вышел, велеть толикое же число нарядить из войска и отправить к генерал-майору де Медему».
Удовлетворенные в своих просьбах, депутаты Яицкого войска отправились домой, причем казаки Севрюгин и Герасимов успели получить копию с указа 7 декабря, которая, как увидим ниже, будучи неверна, послужила поводом к новым и весьма серьезным волнениям казаков.
Глава 2
Прибытие Дурново в Яицкий городок. – Деятельность следственной комиссии. – Неудовольствие казаков. – Отправление сотника Кирпичникова депутатом в Петербург. – Прошение казаков, поданное императрице. – Перемена в составе следственной комиссии. – Генерал Траубенберг. – Возвращение Кирпичникова в Яицкий городок. – Междоусобие, среди которого убиты Траубенберг и Тамбовцев, а Дурново ранен. – Избрание новых правителей и просьба казаков о прощении.
2 февраля 1771 года капитан Дурново прибыл в Яицкий городок, но не нашел там генерал-майора Давыдова, занятого в Оренбурге отправлением отрядов в погоню за калмыками, откочевавшими из наших пределов с целью перейти во власть Китая.
Не желая, однако же, оставаться в бездействии, Дурново запретил старшинам производить дела по разбору жалоб и обязал их подпиской, что они будут заниматься только обыкновенными канцелярскими делами[71].
Мера эта, лишавшая старшин возможности притеснять челобитчиков и отнимавшая у них всякую власть, понравилась казакам, и они просили Дурново о скорейшем исполнении данного ему указа, но он отвечал, что один сделать этого не может, а должен дождаться прибытия генерал-майора Давыдова, вместе с которым ему велено произвести следствие[72]. Только из этого заявления войско узнало о Давыдове и, не ведая, по чьему распоряжению он назначен, так как указ императрицы был написан на имя одного Дурново, решило, что Давыдов командирован по просьбе старшин и, конечно, будет держать их сторону.
С неудовольствием узнали казаки о приезде Давыдова в Яицкий городок и с предубеждением смотрели на все его действия. Неохотно шли они в круг слушать присланный Давыдову указ Военной коллегии, но когда, выслушав его, узнали, что велено отрешить от присутствия старшин, взыскать с них положенный штраф и удержанное ими у казаков жалованье, то временно успокоились, хоть и ненадолго, потому что комиссия, по их мнению, повела дело не так, как бы следовало, и не согласно с данными указами. Члены комиссии начали с того, что предложили присутствующим в войсковой канцелярии вопросные пункты, по которым оказалось, что положенный от Военной коллегии штраф старшины Суетин и Митрясов заплатили, а остальные еще не заплатили, потому что по резолюции коллегии велено было «взыскать штраф с такой предосторожностью, чтоб от единовременного взыскания в бедность и неимущество прийти не могли, и расположить то взыскание, смотря каждого имущество, по срокам». Следуемое войску жалованье и деньги за провиант за первые пять лет, по показанию старшин, «были зачтены в откупы, а за два года из наличных больше половины в жалованье роздано, а остальное казаки по упрямству не берут». Рыбу ловить и сено косить никогда запрещаемо не было. В заключение старшины в приходе и расходе денежной суммы представили шнуровые книги, начиная с 1766 года.
66
Архив канцелярии военного министерства, книга высочайших повелений за № 63.
67
У г. Витевского (Русский архив, 1869, кн. III, с. 390) указ этот приведен в измененном виде и цитаты неверны.
68
Памятники новой русской истории, ч. II, с. 291.
69
В указе, данном Военной коллегии 7 декабря 1770 г. // Архив канцелярии военного министерства, кн. № 63.
70
В указе от 31 декабря 1770 г. // Гос. архив, VI, д. № 505. Рассказ об яицких казаках, изложенный в записке полковника Пекарского (Москвитянин, 1841, ч. III, с. 438), настолько неверен, что не может служить источником для исследователя.
71
Краткое извлечение из произведенного следствия, приложенное ко всеподданнейшему рапорту капитана Дурново от августа 1772 г. Военно-ученый архив, д. № 104, л. 21.
72
Записка капитана Маврина // Памятники новой русской истории, ч. II, с. 271.