Страница 36 из 36
– Я довольно по городу погулял и весь обряд казаков видел. Жил я у казака Пьянова в доме, обо всем, о чем я говорил с тобой и с Закладновыми, сказывал как ему, так и другим казакам. Идти на Кубань они согласны, только положили на совете, чтобы мне приехать на Яик о Рождестве, когда соберутся все казаки на багренье.
Переночевав на умете и видевшись с казаком Григорием Закладновым, приезжавшим на умет за покупкой хлеба, Пугачев отправился далее.
– Я теперь поеду в Мечетную, – говорил он Оболяеву и Закладнову, – и оттуда назад скоро буду, ожидайте.
Между тем Филиппов, оставшись один и размышляя по дороге о всем происшедшем в городке, струсил. Опасаясь попасть в соучастники Пугачева и в число лиц, подговаривавших казаков к побегу, Филиппов по приезде в Мечетную тотчас же отправился к смотрителю Федоту Фаддееву и сотскому Протопопову и рассказал им все то, что от Пугачева слышал. Узнав, что Пугачева нет в Мечетной и что он вместе с Косовым поехал в Малыковку, Фаддеев отправил туда сотского Протопопова с несколькими человеками, которые арестовали Пугачева и представили к Малыковским управительским делам[245]. Пугачев признался, что он беглый донской казак Зимовейской станицы, что действительно «смейчись и пьяный» советовал казакам бежать на Лабу, но безо всякого дальнего намерения, что, возвратившись с Лика, он сам приехал в Малыковку, чтоб явиться для определения к жительству на реке Иргизе в Симбирскую провинциальную канцелярию, но не мог и того сделать потому, что был арестован. Канцелярия дворцовых управительских дел не поверила этим словам, освидетельствовала Пугачева, заметила на теле его знаки как бы от кнута и потому, признав его подозрительным, 19 декабря 1772 года отправила в Симбирскую провинциальную канцелярию[246]. По дороге Пугачев пытался было подговорить своих конвойных отпустить его, сказав ложно, что у старца Филарета оставлены его деньги, которые он обещал конвойным, но попытка эта не удалась, и он, скованный, был привезен в Симбирск[247]. Отсюда Пугачева отправили в Казань, и 4 января 1773 года он был принят в Казанской губернской канцелярии. Губернатор, генерал-поручик фон Брандт, приказал содержать его под крепким караулом, «освидетельствовать и допросить, чем он был наказан, кнутом или плетьми, и о причине его побега в Польшу».
Пугачева допросили; он показал то же, что и в Малыковке, прибавив, что ни кнутом, ни плетьми сечен не был, а сек его полковник Денисов за то, что упустил лошадь. Показание это было признано удовлетворительным, и Пугачев вместе с другими арестантами помещен под губернской канцелярией в «черных тюрьмах». Здесь он не оставался праздным, и, зная о тесном соединении раскольников, их готовности поддержать своего единоверца, Пугачев стал выдавать себя за раскольника и говорил всем, что не знает за собой вины, а страждет за «крест и бороду». Этого было достаточно, чтобы приходившие в тюрьму для подаяния раскольники приняли в нем участие, причем от одного из них, Ивана Седухина, он узнал случайно, что старец Филарет, у которого он жил на Иргизе, приехал в Казань, чтобы заказать написать две раскольничьи иконы[248].
Вспомнив, что еще на Иргизе Филарет советовал ему поселиться в окрестностях Казани, обещая попросить раскольника купца Щолокова оказать ему покровительство, Пугачев просил Седухина передать от него письмо Филарету. В этом письме он просил старца похлопотать об его освобождении. Не имея знакомых среди административных лиц, Филарет решился обратиться с просьбой к Щолокову, но как тот в то время уехал в Москву по своим торговым делам, а Филарету необходимо было ехать на Иргиз, то последний оставил Щолокову письмо, в котором писал, что в Казанской губернской канцелярии содержится донской казак Емельян Иванов, который страждет, по поклепному делу, за крест и бороду. Филарет просил, чтобы Щолоков Бога ради постарался об его освобождении и попросил о том присутствующих и секретаря.
Уезжая из Казани, Филарет не дал никакого ответа Пугачеву, и прошло несколько томительных недель, прежде чем заключенный мог узнать, что делается в его пользу. Однажды, сидя у окна, Пугачев увидел проходившего мимо тюрьмы купца, а вслед за тем послышались радостные восклицания товарищей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
245
Замечательно, что в числе лиц, арестовавших Пугачева, был и старец Филарет. В промемории управительских дел от 19 декабря записано: «Означенный вышедший из Польши раскольник, через посланных сыскиван был и от выборного Митрофана Федорова и Филаретова раскольничьего скита от инока Филарета и Мечетной слободы от крестьянина Степана Васильева с товарищи приведен к управительским делам» (Гос. архив, VI, д. № 413).
246
При доношении от 19 декабря 1772 г. за № 284 // Там же.
247
Показания Попова // Там же, № 506 и 512. Показание Попова, напечатанное в «Русской старине» (1876, т. XVI, с. 612–619), было первое, и впоследствии он отказался от многого. Письмо же его к Филарету было написано без ведома Пугачева.
248
Показания Филарета и Седухина // Гос. архив, VI, д. № 460.