Пьяная утка

Глава двадцать четвертая

Дочка на меня дулась. Разговаривала сквозь зубы и нехотя отвечала на вопросы. И я приняла единственное возможное решение: не лезть. Давить на Летти было бесполезно. Если она упиралась, надо было дать ей время остыть. Все просто.

А потому я лишь философски пожала плечами, когда в понедельник утром Летти демонстративно перестала меня замечать, собираясь в школу. Плеснув себе кипяток в кружку, я поболтала ложечкой, размешивая чай с молоком, и покосилась на невозмутимую дочь. Она толклась в коридоре, явно ожидая, что я ее окликну. Но я не поддавалась, и Летти ничего не оставалось, как уйти, громко хлопнув дверью. Что ж, к этому надо привыкнуть. Переходный возраст — это вам не шутки.

Утро прошло в философских размышлениях за жизнь, и на работу я пришла в спокойном и немного рассеянном настроении. Поэтому громкие крики, обрушившиеся прямо с порога, мигом выдернули из задумчивости. Ирэн надрывалась, крича на Китти, а в ее гневную тираду время от времени пытался вставить свое слово Итон — его бас отчетливо выделялся на фоне возмущенных криков.

— Если эта идиотка еще хотя бы на ярд приблизится к моей плите, я ее покалечу, я серьезно!

Кажется, я пришла под самый конец, и гнев Ирэн постепенно стихал. Китти, явно не ожидавшая такой бурной реакции от человека, с которым она всегда находилась в хороших отношениях, тихо всхлипывала, попеременно косясь то на Итона — умоляюще, то на Ирэн — испуганно.

— И все-таки кухня — не твоя собственность, — упрямо пробурчал Итон, успокаивающе поглаживая Китти по плечу.

Ох, а вот это он зря сказал… Я подошла к Алексу, наблюдавшему за ссорой с азартным интересом, и прошептала:

— Как думаешь, какие цветы лучше принести ему на могилу?

— Не моя собственность?! — Ирэн завелась по новому кругу, переходя на фальцет.

Алекс медленно покачал головой, демонстративно постучав пальцем по лбу, когда Итон повернулся к нему в поисках поддержки. Никто и никогда не смел оспаривать право нашего повара на неприкосновенность ее кухни. Никто и никогда. Это настолько въелось в наш мозг, что даже я заходила туда с опаской.

— А что вообще случилось? — еле слышно спросила я, боясь прерывать вошедшую в раж Ирэн.

— Китти решила приготовить Итону завтрак, пока никого не было, — так же тихо, почти не разжимая губ, ответил Алекс. Я закатила глаза. Вроде бы девочка не первый день с нами работает. Неужели она забыла, с каким скандалом от нас ушел прошлый бармен? Хотя нет, прошлый как раз ушел хорошо, а вот предыдущий… Мысли плавно отвлеклись от паба, скандалов и барменов, переключаясь на Тома. Я вспомнила вчерашнее утро, сладкое и нежное, проведенное под одеялом. Его губы на моей коже, мои руки в его волосах…

— Тебе это кажется смешным? — Я вздрогнула, выныривая из воспоминаний и с ужасом понимая, что улыбаюсь. Ирэн замолчала, укоризненно уставившись на меня.

— Кухня — это вотчина Ирэн. Все это знают. А уж для тебя, Китти, это и вовсе не является новостью! И никакие оправдания здесь не прокатят. Ты виновата. Извинись, и забудем.

— Бред! — фыркнула Китти, поймав одобрительный взгляд Итона. — Мы имеем право приготовить себе поесть, когда плита не занята!

— Еще одно слово, и я!..

— Тихо! — пришла пора брать ситуацию под свой контроль. — Китти, скажи мне, тебе не нравится, как готовит наш повар?

Не понимая, куда я клоню, официантка испуганно закивала головой, потом поняла, что делает что-то не то, и принялась активно ей качать. Потом охнула и проговорила:

— Нравится, конечно.

— Ирэн готовит для нас и завтрак, и обед, и ужин. Так почему же ты решила воспользоваться плитой? — Я намеренно подводила ее к единственно верному ответу.

— Я хотела приготовить Итону завтрак. Это не значит, что Ирэн, — тут она повернулась к ней и умоляюще улыбнулась, — плохо готовит. Просто мне хотелось сделать для него что-то самостоятельно…

— Дома надо самой готовить, — буркнула Ирэн, успокаиваясь.

— Думаю, если бы предупредила Ирэн, что приготовишь что-то по-быстрому, а потом приведешь кухню в первоначальный вид, она бы позволила тебе иногда делать приятно Итону.

Ирэн, не сдержавшись, фыркнула. Итон покраснел.

— Да, Китти, в следующий раз, когда тебе захочется сделать Итону приятно… — Я отвесила Алексу подзатыльник, на дав закончить.

— За что?.. — Он возмущенно потер голову.

— Ты знаешь. — Я мило улыбнулась.

— В общем, все поняли главное правило: на своей кухне Ирэн — королева и бог в одном лице. Хочешь приготовить — попроси разрешения. Поняла?

Китти покорно склонила голову, радуясь, что возникший на пустом месте, по ее мнению, скандал, подошел к концу.

— То есть теперь любой может начать готовить на моей плите? — начала было Ирэн, но что-то в моем взгляде заставило ее замолчать.

— Ты — королева, помнишь. Хочешь, разрешишь, хочешь — нет. Но я прошу тебя, не злоупотребляй своей властью.

Довольная тем, что все разрешилось, я поднялась к себе. Настроение было просто отличное, и очень хотелось, чтобы поскорее наступила пятница.

Дома снова ждала демонстративная тишина, но, зная Летти, надо было просто потерпеть. Она сдалась к среде, зайдя вечером ко мне в спальню с примирительным пирогом. Подозрительно покосившись на выпечку, я похлопала по кровати рукой, сдвигаясь в сторону.

— Опять смотришь на Тома? — хмыкнула Летти, заглядывая в открытый ноут. Смутившись, я быстро закрыла страницу. Не признаваться же, что некоторые моменты я пересматриваю по сотне раз?

— Откуда пирог?

Попытка перевести тему удалась, и Летти принялась воодушевленно рассказывать, как сегодня они с Кейт пытались освоить азы кулинарии. Положив кусочек в рот, я послушно улыбнулась и воодушевленно задрала большой палец, чувствуя, как по небу растекается сода. Изожги у меня сегодня точно не будет…

Дни помчались, не успевая задержаться в голове хоть на мгновение. Неделю за неделей я проживала между Томом и домом, пытаясь не разорваться на кусочки. Все дни, что мы проводили порознь, сливались в одно сплошное пятно, и мысли о нем постоянно крутились в голове. С трудом отсиживая время в пабе, делая работу на автомате, я то и дело открывала наши фото с отпуска, зависая над ними и глупо улыбаясь. Любовь, яркая, невероятная, захлестывала с головой, лишая последних остатков рассудка.

Переступая порог его дома, я забывала обо всем, что творилось за дверью. Мне был важен только он: что говорит, чем дышит, как смотрит… Я таяла в нем и его любви, купалась в ней, с трудом глуша бьющиеся наружу собственнические чувства. Потому что ревность, которой я раньше никогда не испытывала, оказалась неприятным дополнением к ошеломительному роману.

Я старалась, честно, но получалось с каждым разом все хуже и хуже. Мне хотелось быть с ним рядом всегда. Не отходить ни на секунду того времени, что было отмеряно на каждый мой приезд. Но он постоянно куда-то убегал. Спектакль, фотосессии, интервью… И везде его окружали они — фанаты. Женщины, девушки, девочки, юноши… Всякий раз, глядя на его открытую улыбку и оживленный интерес, я чувствовала, что все эти люди лишают меня его. Отбирают по кусочку, с каждым разом оставляя мне все меньше и меньше.

Я научилась терпеть бесчисленные светские мероприятия и даже, наконец, завела знакомство с некоторыми его друзьями, прилагая титанические усилия, чтобы не следить за передвижениями Тома по залу.

Ничего не менялось. Он убегал, растворяясь в толпе, оставляя меня на очередного «замечательного человека, моего хорошего друга», а я даже научилась улыбаться не так фальшиво, делая вид, что все хорошо. Потому что поняла одну простую истину — или так, или я его потеряю. Он не будет менять свой образ жизни, ведь тот является неотъемлемой частью его профессии. Актер должен быть на виду.