Данница

— Здорово, правда! — мальчишка-проводник, довольный произведенным эффектом, крутился рядом, подпрыгивая, шмыгал носом. — Хочешь залезть внутрь? Жмуриков там нету. Давно уже достали.

Мих очнулся, с сомнением посмотрел на узкий люк и стал протискиваться в кабину. В танке было тесно и душно. Пол и сиденья густо засыпал песок.

Лекарь опустился на водительское место, взялся за рычаг управления. Эта машина была сделана почти за сто лет до его рождения и все равно была ближе и роднее любой местной повозки или кареты.

— Танк, — пожаловался Мих машине, глядя в прорезь в броне на бесконечную пустыню, — знаешь, как мне здесь опостылело. Я домой хочу.

И вытер глаза ладонью.

Танк промолчал. Наверное, ему тоже было неуютно в этом мире. Наверное, он хотел обратно, на поле боя, с которого невидимая непонятная сила смахнула и его, и его собратьев вместе с испуганными людьми, рвом и крепостью. Но у машин стальные нервы. Да и прослезиться они не могут себе позволить — боятся покрыться ржавчиной.

Мих сидел на неудобном низком сидении, сгорбившись, зажав ладони между коленями. Если целое поле боя провалилось каким-то образом в средневеково-магическое государство Ашраб, может быть, и он, Мих, сможет попасть обратно в Питер. Надо только найти воронку, туннель или портал. И тогда…

— Полжизни, — пообещал Мих, — полжизни отдаю, если еще раз смогу пройти по Невскому.

Миху показалось, что он уже вдыхает влажный, пропитанный выхлопными газами воздух. Полжизни за то, чтобы снова прижать к себе Светку, обнять маму, хлопнуть по плечу Димона, половить покемонов на смартфоне. Только пока нельзя расслабляться, нельзя об этом даже думать. Иначе пропадешь, иначе тебя растопчут, раздавят, сотрут в порошок…

Мих вдруг почувствовал, что в танке стало невыносимо жарко: наступившее утро раскалило стальную броню.

— Эй, как ты там? — прокричал мальчишка снаружи. — Тут еще много чего можно увидеть.

Мих выбрался через люк, спрыгнул на песок.

— Как это все сюда попало, ты знаешь? — спросил требовательно.

— Этого всего ничего раньше не было. А потом вдруг возникло прямо из воздуха. Дед мой еще пацаном был, таким как я. Земля тогда тряслась. И небо было красным даже ночью. Грохот стоял больше недели. Потом тихо стало. Но наши из поселка туда долго идти боялись. А потом пошли потихоньку, с оглядкой. Мой дед тоже, даром что маленький. Много интересных штуковин насобирали. Говорят, эти фургоны способны сами двигаться. Когда все это только случилось, кое-кто из смельчаков, кто внутрь залез, смогли их заставить на месте крутиться и вперед ползти. Только шумели они страшно и пердели черным дымом почище драконов. К нам даже ученые из столицы приезжали, чудо такое изучать. Пытались один такой фургон забрать с собой, но не смогли — тяжелый он больно. А теперь эти повозки больше не движутся. Волшебная сила из них ушла. И теперь уже навсегда. Смотри, что еще покажу. Вон там.

Там, куда показывал мальчишка, лежал, зарывшись носом в песок, самолет-биплан с полотняными крыльями. Материал почти не пострадал, только в некоторых местах виднелись дыры от пуль. Сломанные лопасти пропеллера лежали рядом.

— Видишь какой! На стрекозу похож. Как ты думаешь, он тоже летал?

Пацаненок шустро забрался в кабину, уселся в кресло, пристегнул ремни. Ухватился за штурвал, лихо крутанул. Помахал Миху рукой.

— Летчик, — покачал головой лекарь. — Летун-пустынник. Летал, конечно. А как же иначе. А потом его из пушки сбили. Или из винтовки в мотор попали.

— Винтовки? — переспросил мальчишка.

— Не бери в голову, — отмахнулся Мих. Подумал и добавил: — Только и не думай даже мастерить крылья и сигать с ними с башни. Разобьешься. Я предупреждал.

Мальчишка выбрался из кабины, спустился, сообщил:

— Теперь идем в башню. Будем сверху на землю смотреть. Небось, ты так высоко никогда в жизни не поднимался.

Мих только хмыкнул.

В самой крепости было темно и душно. По узкой крутой лестнице мальчишка провел Миха на самый верх: плоскую серую крышу, огороженную стеной в пол человеческого роста.

Перед тем как сделать последний шаг, Мих остановился. Прямо перед ним лежал скелет в полуистлевшей синей форме и рассохшихся башмаках. Гладко отполированный череп, равнодушно глядящие провалы глазниц, длинные желтые зубы в неприятном оскале. Мих осторожно, стараясь не задеть, обошел скелет. Из-под ног метнулась крупная коричневая ящерица.

Мальчишка подул через плечо.

— Тут надо поосторожнее. Духи тех, кто здесь погиб, возвращаются иногда. Особенно по ночам. Тогда в поселке слышны крики и грохот. Странная была у них война, пусть с ними и остается. Так старики говорят.

Но Мих его уже не слушал. Он озадаченно разглядывал надпись на противоположной стене.

«Выполни свое предназначение!» — знакомая фраза была аккуратно выведена мелом и заканчивалась жирным восклицательным знаком.

— Совершу, — сообщил Мих фразе. — Как только разберусь, что ты от меня хочешь и почему за мной ходишь. И русский откуда знаешь, Штирлиц доморощенный.

Мальчишка сморщился, послюнил пальцы, попытался стереть белые буквы.

— Ходят тут всякие, хулиганят. Увижу, кто — пожалуюсь Па. Он с ним разберется.

Мих наступил на что-то твердое. Нагнулся и поднял винтовочный патрон.

— Ух ты! — мальчишка протянул тощую лапку. — Это же дуля. Целая. Чур я нашел! Целая — это редкость. Если ее в очаг кинуть, знаешь, как бабахнет! Только Ма потом голову оторвут. Давай, ты еще поищи, везучий какой!

— Патрон, винтовочный, — поправил Мих.

Мальчишка не обратил на его замечание никакого внимания.

Мих и вправду оказался везучим. Через какое-то время в ладони пацана было зажато уже пять дулей, а сам он преданно кружил вокруг лекаря, как щенок, повизгивая от счастья.

Мих и сам разохотился, прошелся по всей крыше, прощупал каждый уголок и достал из углубления в плите, присыпанном мусором, полевой бинокль с одной треснувшей линзой. Осторожно протер находку уголком рубашки, поднес к глазам. Все как надо: далекий танк сразу оказался на расстоянии протянутой руки. Мих подозвал пацана, дал ему посмотреть в окуляры.

— Это я тоже нашел! — заверещал мальчишка. — Это тоже мое! Моя стеклоглазка. Ведь я тебя сюда привел!

Мих даже спорить не стал, молча отвесил пацаненку полновесного щелбана.

Но мальчишка и так сообразил, что зарвался. Что против высокого мужика с крепкими руками шансов у него никаких. Но и не очень-то расстроился, с удвоенной энергией заскакал вокруг, предвкушая, как удивятся все в поселке. Даже угостил Миха взятыми в дорогу финиками.

Мих отошел к углу стены — по нужде. Прежде чем развязать тесемки на штанах, внимательно вгляделся в кучу нанесенного желтого песка вперемежку с пустынными колючками. И забыл, зачем он сюда шел. Из кучи торчала кобура: потрескавшаяся, запыленная, коричневой кожи. От пистолета или револьвера. А вдруг не пустая? Мих воровато оглянулся, наклонился, вытащил находку, открыл. Так и есть. Револьвер системы «Смит энд Вессон». Название было аккуратно выгравировано на металлической части рукоятки. Мих откинул барабан, высыпал содержимое на ладонь. Стреляных гильз не было. Пять латунных патронов с черными свинцовыми головками желтели в руке. Подарок. Подарок из прошлого. Теперь осторожно, чтобы не увидел мальчишка, убрать револьвер обратно в кобуру и повесить на пояс. Уж эту находку Мих никому не покажет.

Возвращались усталые, по самой жаре. Мих повесил находку на шею на хорошо сохранившийся кожаный ремень.

Мальчишка перекладывал патроны-дули из ладони в ладонь и пытался считать. Получалось плохо, так как из всех цифр он не путался только в единице.

— Одна, и еще одна, и еще одна… — тяжело пыхтел он над сложной задачей.

— Пять, — подсказывал Мих. — Пять.

Мальчишка соглашался и начинал считать заново.

По возвращении в поселок Мих повалился в тени на скамейку — отдыхать. А мальчишка, наоборот, развил бурную деятельность. Всех обегал, всем сообщил о загадочной находке, всех предупредил, что без него ну никак не обошлось. Взрослые и дети подходили к Миху, уважительно брали в руки стеклоглазку, смотрели вдаль, удивлялись. Жалели, что не оказались такими внимательными, что давно не ходили в Крепость, посчитав, что все ценное оттуда уже унесли.