Страница 14 из 20
В политическом плане изменения столь же многочисленны. Сегодня создается впечатление, что поле для воздействия на политический выбор сузилось и что политическая деятельность занимает только тех, кто ею интересуется. Политические системы бывших коммунистических стран сталкиваются со значительным уровнем подозрительности отдельных людей к централизованным институтам государства, а в некоторых странах – даже к гражданскому обществу в его организованных формах. Этому способствует восприятие коррупции в органах власти, которое сильнее проявляется в странах Центральной и Восточной Европы, чем в западных странах. Природа участия людей в общественной жизни также меняется. Помимо снижения числа граждан, участвующих в выборах, которое наблюдается во многих частях Европы, произошли другие изменения, в том числе развитие более расплывчатых форм участия в общественной жизни через различные ассоциации, а также одновременная организация местных и более широких движений. В условиях быстро меняющейся ситуации можно выделить ряд рисков с точки зрения социальной сплоченности.
1. Риск снижения доверия к политической системе и участию в ней, риск недостаточного представительства.
Представляется, что европейцы в разной степени в тех или иных странах колеблются в своих представлениях о решительности и способности государственных институтов защищать коллективные интересы и наиболее уязвимые группы населения. Кажущаяся инерция политических кругов и снижение социальной мобильности уменьшает интерес к политической жизни. С этим связана проблема представительства: по мере того, как общества становятся более многообразными и индивидуализированными, традиционные формы представительства ставятся под вопрос. В частности, необходимо переосмыслить степень представительства в традиционной политической жизни мигрантов, меньшинств и малоимущих сегментов населения. Однако этот вопрос не следует рассматривать с точки зрения узкого понимания демократии. Выбор людей становится все более комплексным и уникальным для них самих. Без множественности форм представительства и без надлежащего учета многочисленных и разнообразных интересов граждан и жителей стран, в том числе маргинальных групп населения и “иностранцев”, наши общества столкнутся с риском “демократического элитизма”.
2. Риск сдвигов власти между различными уровнями и действующими лицами.
Решения принимаются на самых разных уровнях, причем некоторые решения весьма далеки от жизни людей. Это увеличивает вероятность асимметрии между индивидом (гражданином) и традиционными формами участия в общественной жизни, принятия экономических и институциональных решений. Кроме того, поскольку возможности и ресурсы государств все больше определяются международными рынками и транснациональными институтами, у национальных правительств гораздо меньше возможностей для маневра, чем раньше. Особенно глубокие трансформации переживают страны Восточной Европы, которые открылись для капитализма на фоне разрушения действовавшей ранее тоталитарной модели государства. Тем не менее важно отметить, что для всей Европы глобализация ставит под вопрос достаточность ресурсов и возможностей для принятия решений на национальном и субнациональном уровнях. Социальная сплоченность – это явление, которое формируется и проявляется на местном уровне и поэтому ставит перед нами сложную задачу по выработке новых подходов, и не в самую последнюю очередь тех, которые являются одновременно местными, национальными и международными по сфере и направлению действия.
3. Риски, связанные с приватизацией.
Траектория современного развития предполагает наличие тенденции к замене коллективных средств защиты и активов рыночными механизмами. С этой точки зрения культурное наследие, вода, воздух, семенной фонд и даже генетический материал, а также активы, необходимые для сохранения социальной сплоченности, в том числе пенсионные системы, социальные и медицинские услуги, становятся объектами приватизации и коммерческих сделок. Страны Центральной и Восточной Европы пережили глубокие изменения, в том числе широкомасштабное перераспределение активов, переформатирование значений и когнитивных моделей в отношении благополучия, собственности, работы и социального статуса, а также формирование новых моделей политического поведения. Социальная политика была “урезана”, а предприятия лишились своих обширных функций в сфере социального обеспечения. Здесь и в других частях Европы регулирующая роль органов государственной власти столкнулась с серьезнейшим вызовом. Социальные права часто понимают как механизмы, снимающие с индивида его личную ответственность. С этой точки зрения пассивные люди ждут институциональных решений для своих человеческих потребностей, а это противоречит принципам индивидуальной свободы и ответственности. Социальные права воспринимаются как роскошь в условиях, когда экономика изо всех сил стремится адаптироваться к глобализации, а первостепенное значение приобретают проблемы безопасности. Все это ведет, в частности, к тому, что некоторые социальные группы, например этнические меньшинства, мигранты, люди с ограниченными возможностями или больные, продолжают страдать от неравенства и даже дискриминации. Еще одно последствие заключается в том, что социально незащищенным слоям населения приходится конкурировать друг с другом в борьбе за скудные права и ресурсы.
Европейская социальная политика, а также атмосфера, в которой ее приходится проводить, претерпели значительные изменения за последние 10–15 лет. Напряжение и конфликты из-за доступа к благам социального обеспечения и здравоохранения остаются глубоко укорененными в европейских обществах.
Корни этих конфликтов можно обнаружить в подходе к распределению материальных активов и гарантированных прав. Это “подход пирога”, по которому друг другу противопоставляются разные сегменты населения: граждане – мигрантам, молодые – пожилым, богатые – бедным, работники – работодателям. Появились новые уязвимые точки и новые риски. Начиная с 1990-х гг. реформы социального обеспечения и здравоохранения в Европе расширяются с точки зрения сфер применения и глубины. Среди таких реформ, которые мы наблюдаем чаще всего, – повышение участия получателей услуг в стоимости медицинского обслуживания, ужесточение условий предоставления прав на социальные льготы и более широкое использование принуждения, увеличение пенсионного возраста и более широкое применение мер стимулирования занятости. Даже если большинство людей, вероятнее всего, сохранят, если не улучшат, свое положение, имеется три важнейших риска, которые необходимо выделить в этом контексте: бедность, неравенство и слабое здоровье людей.
1. Риск бедности.
Цифры по ЕС (показатели бедности по уровню доходов в 25 странах ЕС в 2004 г.) таковы: общее соотношение бедных по ЕС – 16 % (люди с доходами ниже 60 % от среднего показателя);
показатели отдельных стран варьируются от 9 % в Швеции и 10 % в Чехии до 21 % в Литве и Польше и 20 % в Ирландии, Греции, Испании и Португалии. В большинстве стран показатель бедности по уровню доходов (для населения в возрасте 16 лет и старше) выше среди женщин. Показатель детской бедности несколько выше, чем показатель бедности среди взрослых: 19 % среди тех, кому от 0 до 17 лет, и 18 % для тех, кому от 18 до 24. Показатель риска бедности снижается с возрастом, поскольку люди работают, затем снова повышается после выхода на пенсию. Одним из наиболее важных аспектов проблемы является тот факт, что для части населения бедность – долгосрочное состояние, а не краткосрочное или переходное. В целом ряде стран – членов ЕС до 10 % населения продолжают находиться за чертой бедности из года в год. При таком сценарии весьма велик потенциал для социального распада, в частности, для разрушения семьи, формирования неблагополучных районов, роста уровня преступности. Совершенно очевидно также, что в разных странах значительная часть населения не получает никаких выгод от экономического процветания.