Страница 16 из 21
Как умаслить великого князя вопрос не стоял. Всей России известно было заветное желание Константина Николаевича, ещё младенчиком малым высказанное, – построить дорогу от Санкт-Петербурга до Тихого океана. Вот и собрали лучшие люди губернии невероятный "взнос на дорогу" в полмиллиона рублей. Где ассигнациями, а где и золотым песком. Всё повыгребли, все сусеки подмели, но собрали. Спешно был составлен проект дороги от Томска до Красноярска, соответствующий всем требованиям "дорожного трактата" малолетнего на тот момент Костика. Вот вам проект ваше высочество, а вот и денежка на его осуществление. Лопаты там закупить с вашего заводика, кирки да ломы…
Взятка была задумана красиво – не подкопаться. А куда там царский сын денежку потратит – его дела. Лишь бы нас не сжевал сырыми и без соли…
Известие доверенного человека из ведомства Бенкендорфа о великом томском смятении и хлопотах по улучшению путей сообщения в губернии, меня развеселили. Гнобить земляков-сибиряков вовсе не собирался, наоборот! Тем более жителей славного Томска, где в жизни иной познал я первую любовь. Да. Было дело, шесть лет прожил в глухомани Томской области, недалече от шлюзов Обь-Енисейского канала, ещё во времена СССР, остальные все годочки – в Красноярске и Красноярском крае. И после Омска на меня накатывало. Казалось, что ещё немного и перенесусь обратно в свою реальность в век двадцать первый. Отпустило вскоре, но въехав в Томск испытал такую эйфорию!
– Ваше превосходительство! Так чего мы на улице то стоим, ведите! Приготовили поди зал для торжественного собрания, а?
– Так точно, ваше высочество, приготовили, – растерянно забормотал ошарашенный приветливостью и лаской высокого гостя Татаринов.
– Давайте без чинов, Степан Петрович, для вас я просто Константин. Но, если трудно сие произнесть, понимаю, пиетет перед правящей фамилией, зовите Константин Николаевич, договорились?
– А, да. То есть…
– Вот и славно. Ведите, замечательный и гостеприимный хозяин сих чудных мест!
– На подгибающихся ногах Татаринов не пошёл – побежал, неловко семеня и путь указуя.
Дабы не тратить время на пустые славословия, сразу взял функции тамады на себя. Выслушивать бесконечные пожелания долгих лет государю-императору и прочая и прочая было нерационально и здорово бесило.
– Друзья мои, жители славного Томска и прочих, не менее замечательных городов, сёл и деревень Сибири. Первый тост, от имени и по поручению отца я поднимаю за вас, живущих в суровом и прекрасном крае. Знайте, – несмотря на тысячи вёрст, разделяющие Томск, Енисейск, Красноярск, Ачинск с Петербургом, его императорское величество Николай Павлович думает и заботится о каждом из своих подданных. Уже испытан и готов к работе телеграф, который соединит самые отдалённые, самые "медвежьи" углы империи со столицей. Железная дорога Москва-Санкт-Петербург это лишь испытательный полигон, где отрабатываются методики по строительству тысячевёрстных дорог, коим предстоит связать, сшить нашу великую державу. Сейчас я направляюсь в Русскую Америку. Офицеры, меня сопровождающие, ведут исследование местности, где будет проложен великий Сибирский железнодорожный путь. Поверьте, недалёк тот день, когда до Санкт-Петербурга из Томска можно будет добраться за неделю, а новостями обмениваться с помощью телеграфа – как будто собеседник в соседней комнате находится! С минутной задержкой на набор и пересылку сообщения! И это не мечты, не пустые фантазии и похвальбы! Российские учёные, приумножают славные традиции великого Ломоносова. Пройдёт двадцать лет и вы не узнаете Сибирь! Спасибо вам, от государя. Славные сибиряки! За вас!
Вечер удался. Накоротке переговорил с губернскими чиновниками и дал верхушке бюрократии "знак" – массовых репрессий не будет, пускай работают спокойно, разумеется без мздоимства и иных злоупотреблений. После жарких уговоров, "подумав", таки согласился принять "дорожный фонд" в полмиллиона рублей, сразу обозначив приоритеты.
– Господа, давайте уточним, все эти деньги, до последней копеечки пойдут на обустройство дороги, но не до Красноярска, а до Енисейска. Причём такого основательного тракта, который впоследствии легко перестроить и под железнодорожное полотно. Суть в том, что по одному из вариантов прокладки Великого Сибирского железнодорожного пути Томск остаётся в стороне от основной магистрали. Вмешивается в строительство дорог политика, – доставка грузов и воинских команд должна происходить как можно скорее, а мимо Томска до океана путь короче почти на сто вёрст. Но! Дабы не превратить ваш замечательный город в железнодорожный тупик, в эдакое сибирское захолустье, у меня есть предложение. Необходимо строительство тракта как можно более прямого и основательного до Енисейска, чтоб ответвление от основной магистрали не заканчивалось Томском, а напротив, – вело в неосвоенные богатейшие районы Сибири. Да, бассейн рек Чулым и Кеть более располагает к перемещению по воде, да местность там болотистая, трудная для построения капитальной дороги. Однако, я, великий князь Константин Николаевич Романов вношу сто тысяч рублей ассигнациями в фонд строительства дороги Томск-Енисейск. Надеюсь, и енисейское купечество наш почин поддержит?
– Да куда денутся, поддержат.
– Золотишко пудами намывают, поделятся!
– Господа, не нужно никого принуждать, тем более силой заставлять пополнять кубышку нашего с вами дорожного фонда, – я ласково похлопал по прочной "корзинке", в которой помимо купюр, лежали и красивые мешочки с золотым песком, – просто скажите от моего имени золотодобытчикам, что их пьяные кутежи, не просто глупость, а преступление перед Россией. Ну да я им в Красноярске вставлю фитиля! Недопустимо, когда тысячи, десятки тысяч рублей выбрасываются на кураж, а не пускаются в ДЕЛО. Добывается богатство из недр российских, а проматывается на срамных девок и спаивание соседей. Хотят промышленники о себе добрую память оставить – лечебницы пусть строят, школы, училища. В Томске же вижу лет через тридцать-сорок первый в Сибири университет. И я не шучу, господа! Быть Сибири краем образованных людей, а не местом ссылки преступников. Всех каторжников в Америку вывезу, в Калифорнию.
Томичи испуганно посмотрели на свирепого великого князя, неведомая Калифорния казалась им местечком куда как страшнее и отдалённее чем даже Чукотка. Расставались душевно, следом за моим отрядом шли картографы-геодезисты, которым и предстоит наметить будущую трассу, связующую два замечательных сибирских города – Томск и Енисейск, захиревших в моей реальности из-за отдалённости от Транссиба. Дорогу велел делать как можно более прямой, по правому берегу Чулыма. Мои родные места, Бирилюсский район Красноярского края. Рядом с моим, разумеется не построенным ещё леспромхозом, насколько помню, должен в настоящее время функционировать Мелецкий острог. Непременно побываю на своей исторической родине, хотя Чулым, петляющий и часто меняющий русло наверняка сейчас далеко от той точки, где я появился на свет в 1971 году от рождества Христова… А в этой реальности уже не появится тот мальчик. Да и был ли мальчик…
В Ачинске меня "торкнуло" вторично. Детская память семидесятых – начала восьмидесятых годов двадцатого века прямо таки вопила и требовала заглянуть в Ачинский аэропорт, где мы, дети из медвежьего угла, леспромхозовская школота, прилетев бежали в буфет и от пуза напивались наивкуснейшей газировкой "Буратино". До того напивались, что едва могли дотерпеть и не напрудить в автобусе. Но, стоически держались и, доехав до железнодорожного вокзала, сначала бежали за мороженым (в стаканчиках, с деревянными палочками) и лишь потом в туалет…
То, что великого князя, пробило на слезу и молодой и статный красавец ловко сидючи на вороном жеребце не стесняясь плачет, смотря на явно не столичный Ачинск вогнало городскую верхушку в ступор.
Но, Константин быстро пришёл в себя, промокнул лицо платком и, ловко соскочив с коня, весело и ласково произнёс: "Здравствуй, здравствуй славный и сердцу любезный город Ачинск, земли чулымской столица! Принимай гостей"!