Страница 6 из 10
Через пересохший прудик туда и обратно, туда и обратно по горбатому мостику ходил ежедневно Тмин, не находя ни места себе, ни дороги. Цветочки кисли, скульптуры мокли, солнце выпивало желточки цветов. Потерялись Тизо, Гумер и Элли. Не скрылись ли и они, как Чёрная, в гладь озера? В песок? Может быть даже давно? И что он делает здесь один? Не прибило ли Тмина, как пыль к земле, еще в девятнадцатом веке? А он и не заметил. Неужто он столько спал в своей бежевой комнате… Мог быть любой год – так же, как и год основания этого места: 9-10-11…. Или уже 18ый? Вопросу о дате не придавали значения даже местные, вот и он здесь пропал безвременно, смирившись с исторической своей незначительностью.
Однажды он увидел Элли. Пахло, как всегда, сыростью и пылью. Она сидела в зеленой металлической беседке на желтой лавке – жёлтая канарейка в клетке. Платье канареечное и волосы. Он взял недоверчиво их в руку, пощупал, раскатал между большим и указательным пальцем.
Да у тебя такие же, – усмехнулась она.
Он взял и свою прядь, сбоку, покатал – приблизил к глазам. Тёмный мёд с желтизной. Почувствовал в горле едкое и будто поплыл вниз, в зыбучие пески. Такие они и были – местные. Ими соблазнились с чего-то монахи, да так и остались тут. Мел или кварц, а всё одно.
Пойдём отсюда, Элли. А? Надо бежать. Мы желтеем, – глухо побормотал.
Куда? – она очень спокойно сидела и только чуть тряхнула желтеющими волосами.
А куда мы хотели попасть? – ухватился Тмин.
Я не помню. Разве это имеет значение?
Тогда какая разница, куда мы пойдём? Пойдём куда-нибудь!
Но ты не знаешь, куда ты хочешь. Чем тогда тебе здесь плохо?
Это начинало сводить с ума.
Но здесь мы желтеем!!!
Тут Элли расхохоталась мужским баском. Тмин чуть отпрянул. Потом развернулся (спиной было поворачиваться жутко) и быстро пошёл прочь, спотыкаясь.
Тогда попался ему и Тизо: сидел на жёлтой лавчонке в саду. Весь жёлтый.
Тизо, мы куда-то попали, нужно бежать – предложил ему Тмин. Тизо был понур.
Он медленно поднял глаза, и Тмин увидел, что они сплошь тоже жёлтые. Тизо смущённо закашлялся, будто давая Тмину время улепетнуть.
Озадачивало то, что «Снежка» был отмечен на карте в двух разных местах. В каком именно они находились, Тмин понять не мог. Дождь и встречи прибили, или, лучше – выбили дух его и скатали в грязный ком вместе с жёлтой пылью. Сознание посизело. Больше ни к кому Тмин подходить с предложениями не стал. Опустив плечи и сам полуразложившись, сидел в номере – всё думал, как книгу дописать, да не дописывал. Просто сидел, покрываясь коростой. В коридор выходить не желал. Из себя – тоже. Ног под ним, как будто, и не было – чтобы выйти. Сгорбленность одна.
Я не на распутье, а в тупике. Тоска на ебле..
Я не на распутье, а в тупике. Душа в сухаре.
Куда идтить? Хуить.
Где хоть какая-нибудь сторона? Хуй-на!
Размышления эти только усугубляли сгорбленность и шамканье – по пустым выцветшим коридорам.
И вдруг однажды – достоверным голосом озвучки цикла передач о чёрных дырах и космических пространствах – раздалось:
Мы можем зайти в тупик. Тупик – вариант того, что появляется, пока мы идём. Тупик можно почувствовать, побыв в нём. И понять, откуда он взялся. Как косвенный признак присутствия чёрной дыры. В центре млечного пути – чёрная дыра площадью двенадцать тысяч километров.
Пришлось разлепить сознание:
Откуда взялся тупик?…
Из материи. Из твоей жизни.
Но как он может взяться из жизни? Он может только встретиться на пути!
Нет. Просто твоя жизнь концентрируется и рождает тупик. Ты рождаешь тупик.
Черт возьми!
Да.
Уже, мать твою, литья успели пожелтеть!
Ты слишком торопишься. Это просто осень.
Я успел пожелтеть!!
И правда – это верный признак тупика.
Где я, черт возьми??? Где этот тупик?? Ты меня видишь??
Является ли географическое важным? Ситуация создаёт тебя, а ты – ситуацию.
Хуй там!
Том-ХА-ХА-ХА!
Просто хотелось втащить этому зануде. И – на волю! Тмин схватил вдруг салфетку и написал санаторской ручкой в дешёвом пластиковом корпусе: «Вольная слобода – да!».
Здравствуй, Тмин! – тут же откликнулась появившаяся вдруг Элли.
Гумер и Тизо уже превратились в древние лунные окаменелости в фойе, и подернулись паутиной, но всё же тоже в ожидании проглядывали из углов. На улице грохотало, как богоглас. В общем-то, кажется, судный день уже произошёл, всех судили, а они остались одни в зале ожидания. Тмин повёл ветхой паучкообразной ручкой в сторону выхода. Он был в середине НИЧТО и собрался этот лимб покинуть.
А как же желтая кепочка, Тмин? – заговорило в нём веселое НЕЧТО. Засверкали острые белые зубы.
Тмин нащупал рукой кепку на балде и кинул её оземь, наступив сверху жёлтой кединой. Потом подумал, и скинул кеды тоже. Не обращая больше ни на что внимания, не оборачиваясь, плюнув лишь беззубой улыбкой в направлении Элли – слепые его глаза различали её с усилием – ринулся к выходу, заплетаясь в ветоши. На ходу с него слетали морщины и налипшая откуда-то паутина, стихал старческий хрип.
Он выбежал на порог санатория – босой, в дождь и свежесть. За ним показались Гумер, Элли и – с опаскою – Тизо.
У ворот стоял новый межатлантический корабль – белый вытянутый круп такси с жёлтой полоской: Гетт Зэхэл Аут333.
Локня
Белый шлюп рассекал пучину дождя. Элли нависла поплавком над водителем и легкой рыжей сетью окрашивала монотонность вспененной дороги. Отсыревшие горгульи по своим местам оживали. Молчание было наполнено пробуждением и затаённым щебетом. Еще чуть-чуть – только отъехать подальше от этой зыбучей ловушки. Уйти от притяжения Белых берегов. Понурость смывалась с каждым брызгом в лобовое. Из мутной вспененности проступали теперь не покосившиеся жёлтые здания, а зелёные, сочные поля.
В прорезях леса розовел восход, они высадились и пошли пешком. Мимо сёл Бяково и Дубровка, Красный Колодец и Майский Жук, мимо Коммуны Пчелы, мимо Рябого Коня. Дождь сменила влажная жара, лица Тмина и Тизо заблестели от пота.
Река Локня затмевала и блеск пота на лицах, и потно-чёрные спины пасущихся лошадей. Все это оказалось ещё легче, чем обещал Велиз – увеселительно! Каждый шаг в траву – и нерешительность все дальше позади. Тизо и Тмин устремлялись вперёд, белыми жопами под красным солнцем, писюны нараспашку: через поле, по хрустальным брызгам – в реку. Ор, сверкание белых задниц. Гумер и Элли в тени.
Купание Хилого Лиса и Белого Сыра. Хилый Лис постоянно норовил забраться на Белого Сыра – то ли делал садку, то ли порывался сожрать. Намереваясь выползти на берег, Сыр отбивался, как мог – были очевидны его отчаянные пыхтения. Босые мокрые ноги топтали хрустящие изумрудины трав, глаза пускали солнечные зайчики. Гумер флегматично изрёк, что под этим солнцем Белый сыр быстро превратится в Копчёный.
Казалось, им с Элли стало всё равно, куда идти. Пока Тмин и Тизо суетились, куда бы отправиться дальше – в Толстый ли дуб или Коммуну Пчелу – человек-горгулья с безразличием жевал листочек с муравьем, мелкое божество купалось в траве, бороздя зрачками просторы. Рыжие волосы пушились, точно хотели ощупать всё вокруг, веснушки задавали микро-вселенную шахматной доски.
Принятие решения о пути вывело Тизо из строя, и он задремал. Подложил только под мягкую щеку подушечку ладони. Тмин, опершись о ствол дерева с нетипичным безразличием к ползучим, устремил взгляд на реку – вольно! Под рукой у него не было блокнота, и он не мог потеряться в страницах – всё было здесь, на виду. Со всеми потрохами он терялся в жизни.
Лежали, согнув колени, глядя вверх. Что им день? По коже ползут какие-то муравьи.
Вольная слобода
Дошли до полной волюшки. Слободка не привечала ни технические, ни словесные, ни любые прочие изыскания, а дышалось здесь до того свободно, что писчие принадлежности без надобности, а литературные идеи сплошь гасли перед жирной действительностью. Оседали всё глубже на дно сознания да там и растворялись за ненадобностью.