Страница 10 из 10
–
Позже никаких ожогов от звездопада на пояснице не обнаружилось. Как, к счастью, и в других местах.. Но спокойствие, кажется, было отнято и безнадежно размазано по бордовой наволочке публичного дома. Ночью преследовали удушье и черные жирные провалы вместо глаз. И потягивание в паху.
Утром Элли спрашивала: «Опять, Темнозорушки мои, плохо спалось вам?» – будто всё понимала, сучка мелкая. С особенной готовностью сидела на коленях то у одного, то у другого, болтая своими длинными ногами в коротком. Из-за этого всё сладко горело. Ударяли по лицу легкие рыжие сети, божище откидывалось назад и смеялось его румянцу. Тмин чуть гладил пальцем ее ляжку и до его сознания мягко доходила мука и непристойность этой сцены. Но ночью он больше за тёмным Гумером увязываться не стал. И ловил на себе какой-то мучительный, робкий взгляд Тизо, полный страдания, смущения и зависти. Так и хотелось сказать: «Ну и ты сходи, что ты смотришь на меня, сирота!», но не хватало духу задеть его мягкосердечность и робость. Да и куда ему в бордель? Благородный маленький рыцарь платонической Ладочки. Наверное, максимум, что ему дозволено было, это массаж тела фарфоровой возлюбленной его. Может быть даже, без одежды. Чтобы слаще была мука. Но это уже Тмин фантазировал. И почему-то вовсе без сочувствия. Так его пекла мука собственная.
Гумер же смотрел на него зло и будто похмельно – да только необычного свойство было то похмелье.
Пошлым оголённым днём все покорно и пошло, будто туристы, тащились за Элли на местную Красную площадь, пёрлись в торговые ряды, с одышкой взбирались на курган княжны Черной. Та однажды своевременно выбросилась из окна и плотно засела в легендах местности, а также у Тмина в беспокойной ночной башке. Первая здешняя ведьма. То-то типаж неизменно популярный в местном борделе.
Городок бурлил, имелся даже и деревянный театр со сквериком вокруг, и торговые палаты, и игорные заведения с фаталистами. Заезжал, говорят, даже Лермонтов.
Однако всем увеселениям Тмин предпочитал склонить башку на прохладный камень в церкви – стены были каменные и гладкие. Пока Элли осматривала готику, можно было повтыкать. Гладкие прохладные стены… Но не такие гладкие, как ТЕ плечи! Пользуясь случаем, Тмин отдыхал, но дуновение, издеваясь, подхватывало светлую поросль Тизо, и в душе у Тмина вдруг шевелился кромешный ужас. С завистью думал он о том, что Гумеру ночные вылазки даются легче. И белоголовой ведьмы он не знает.
Тернополь
Тмин непогрешимо следовал путевой логике: в Виннице заливал беспокойство вином, в Хмельницком мучился похмельем. А в Тернополе нашёл не найденную в Белых Берегах рогатую церковь – с точно такими зелёными как бы витыми рогами, как на открытке белобережской. Только тут нашёл таки он эту церковь, правда – в форме грекокатолическиго кафедрального собора. И рога его были не витые, а скорее стручкообразные.
Из башенок ещё была красная – она первой и появилась после цветных лоскутов Киева, Житомира и Винницы.
Вместо синего моря – стальной пруд. Вместо терного венца – храм непорочного зачатия. Вместо терний и звезд – спокойствие буржуазного городка. Зазывая бездельников на неприглядный кораблик, приказчик кричал: «Тарнополь! Тарнополь!». Серая глыба церкви, отражавшаяся в пруду, была лишь отдаленным родственником благородных греческих руин – и более молодым, и более мрачным. Правда, стоило солнцу едва коснуться потрескавшихся камней, как они, сделавшись легче, мгновенно взлетали – высоко-высоко. С дождливых улиц веяло вовсе не гордым эллинским духом, а онемеченностью и спокойной сосредоточенностью. Пряничные домики, красная башенка – нарочитый признак жизнелюбия – безобразно бюргерская. Однако же проходящая мимо аккуратная пожилая дама говорила внуку: «Смейся надо мной: быть может она и небезупречна, но её необычный облик мне нравится. От него веет стариной. Вот если бы она была роялем…» – взгляд старушки уносился вместе с башенкой вверх, а на лице появлялась светлая улыбка. Башенка эта и правда придавала всем видам города особое обличье. Еще достопримечательность – замок гетмана Тарновского. Построили его для защиты от татар и был он вполне средневековой цитаделью, но в этом виде путешественники наши его не застали – незадолго до их приезда его оскопил граф Коритовский: снес все укрепления, разворотил башни и главные ворота, и на их место, следуя моде, водрузил два египетских пилона. Пилоны увенчивали крылатые сферы – символ египетского бога. Так и соседствовали они – египетские пилоны и оттенявшие их польские флаги. И всё это каким-то непостижимым образом крепилось к западноевропейской архитектуре – будто торт, состоящий из разных совершенно кусков: наполеон, захер, птичье молоко и немножко кунафы под одной глазурью.
Уличный художник на обрамленной архитектурой улочке предлагал пейзажи и портреты. Тмин был бледен, будто только прибыл с Туманного альбиона – и так же туманен. Но выглядел куда лучше кислого с обмякшим в сырости одуваном Тизо и мрачного Гумера. Поэтому решили, что он больше всего подходит для позирования с Элли, при этом Гумер быстро затерялся в поисках выпивки.
Портрет выходил неплохо, но из-за того, что улочки были полны австрияков, и говор их сбивал с толку, казалось, что их всё время обсуждают, и не в лучшем ключе. Может быть даже, именно не их, а его, похмельного заморыша. И неудивительно: создавалось неуловимое ощущение, будто прибыл он на корабле, долго мучимый морской болезнью. Художник – норовистый восточноевропейский славянин, почуявший дух Евросоюза – не преминул зафиксировать на холсте оттенок его лица, задействовав изрядно сине-зелёной краски.. Оттого Тмин, позируя, чувствовал себя глупо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.