Страница 12 из 23
И так пребывая Малоросия в совершенном единстве с Княжеством Литовским, оказала сему Княжеству великие и важные услуги, ратоборствуя за него со многими неприятельствовавшими народами, а паче с беспокойными и заносчивыми Крыжаками, Ливонцами и Прусами, от коих многие учинены приобретения в пользу Княжества Литовского, во взаимность и благодарность Литовцам за помощь их Малороссиянам против Татар. А когда сие Литовское Княжество в 1386 году чрез Князя своего Ягайла, сына Ольгердова, а потомка Гедеминова, соединилось в одну державу с Королевством Польским посредством супружества сего Князя с Гедвигою, Королевою Польскою, наследницею Польской короны, по которой и Князь оный, крещёный того года, Февраля 14-го дня, возведён и признан Королём Польским под именем Владислава Первого, то и Малороссия, под древним названием Руси, соединилась тогда вместе с Литвою в Королевство Польское на трактатах и условиях, равномерно всем трём народам служащих, в которых между пространными положениями главное заключалось в сих достопамятных словах: “Принимаем и соединяем, яко равных к равным и вольных к вольным”. Сие постановление от времени до времени каждым Королём при коронации подтверждаемо было под названием Пакта Конвента; и на основании того по тогдашнему правительственному формулу учреждены в трёх оных нациях три равные гетмана, с правом наместников Королевских и верховных военачальников и с названием: одного коронным Польским, другого Литовским, а третьего Руским” (выделено мной – А. Г.).
Из написанного архиепископом Георгием Кониским следует, что Литовский Князь Гедимин, “…пришедши в пределы малороссийские в 1320 году с воинством своим Литовским, соединённым с Руским… выгнал из Малороссии Татар…” Этот факт, если он подтверждается другими историческими источниками, имеет принципиальное значение. С одной стороны, он свидетельствует об освобождении Малороссии (тогдашней Украины) от татар ещё за 60 лет до знаменитой Куликовской битвы в сентябре 1380 года, с другой – подтверждает, что ещё в конце XIII – начале XIV веков “…знатнейшие же фамилии с немногими Княжескими семействами удалились в соседственное Княжество Литовское, и тамо пребывая, многие соединились родством с владетельными и вельможескими фамилиями тамошними, и помощью сего подвигнули Литовского владетельного Князя Гедимина освободить их землю от владения Татарского и соединить её со своею державою под одно право и начальство”. Не отсюда ли берёт своё начало столь распространенный ныне и фактически послуживший причиной отстранения от власти президента В.Ф. Януковича и Майдана Незалежности в феврале 2014 года лозунг: “Украiна – це Европа!”.
Из книги известного украинского историка М.С. Грушевского “Очерк истории киевской земли (от смерти Ярослава до конца XIV столетия)” (Киев: Университетская типография, 1891. – Раздел VI. Киевская земля от монгольского нашествия до конца XIV века. – С.429):
“…Вполне определённо говорит о полном опустошении Киева Суздальская летопись: “Взяша Кыевъ Татарове, и святую Софью разграбиша, и монастыри все, и иконы, и кресты честныя, и вся узорочья церковная взяша, а люди от мала до велика вся убиша мечем”. Но категоричность этого известия не делает его вполне убедительным для нас; северный летописец записал это известие по слухам, слухи могли быть преувеличенные, и затем мы не знаем ещё, насколько точно он передал нам их. У летописца были готовые, шаблонные формы, в которые он одевал свои известия, мало заботясь о том, насколько соответствовали они действительности; возьмём, например, известие той же летописи о разорении Киева 1203 г.; вот как описывается оно: “не токмо одино Подолье взяша и пожгоша, ино Гору взяша, и митрополью Святую Софью разграбиша, и Десятиньную Святую Богородицу разграбиша, и монастыри все… черньцы и чернецы старые иссикоша, и попы старые, и слепыя, и хромыя, и слукыя, и трудоватыя, та вся иссекоша, а что черньцов уных и черниц уных, и попов, и попадей, и Кияны, и дщери их, и сыны их, то все ведоша иноплеменици в вежи к собе”. Если принять это известие серьёзно, то мы и в данном случае должны будем констатировать совершенное разорение и запустение Киева: одни побиты, остальные взяты в плен; но, конечно, и в этом случае мы имеем фразы, готовые фразы, в которые летописец уложил дошедший до него слух о киевском разорении. Подобными же страшными словами описывает летописец разорение Киева в 1169 г.: “Не бысть помилования никому ниоткуду же, крестьяном убиваемом, другим вяжемом”, и однако, какого-нибудь действительного запустения Киева на деле не произошло ни в 1169, ни в 1202 г. Не более значения само по себе имеет и вышеприведённое свидетельство о татарском разорении, особенно если сопоставить его с упорным молчанием относительно этого предмета Волынской летописи и некоторыми другими фактами. Киев не подвергся совершенному разорению, ибо до нас сохранились в целости некоторые древние сооружения, как Софийский собор, Михайловский монастырь; разорение Печерского монастыря (см. выше, главу о первых монахах Печерских), относимое к нашествию Батыя Синопсисом, с большим вероятием должно быть отнесено к времени более позднему, вероятнее всего – к нападению Эдигея; о Выдубицком монастыре говорится в Волынской летописи в ряду событий 1245 г., без всяких намёков на его разорение…
…Подводя итог вышесказанному, я нахожу, что мы не имеем твёрдых, положительных оснований для того, чтобы предполагать поголовное избиение и совершенное разорение, запустение Киева. В ряду других разорений, более или менее опустошительных, постигавших Киев, как разорения 1169, 1202, 1416, 1482 гг., и погром 1240 г. повредил благосостоянию, торговле города, уменьшил его население, может быть – и в большей степени, чем другие, но фатального значения приписывать ему мы не в праве. Любопытно, что по поводу разорения 1416 г. (Эдиги) летописец замечает: “оттоле Киев погуби красоту свою и даже доселе не может быть таков” – вот когда ещё существовала она, киевская “красота!”.
Но допустим даже самое худшее: что Киев подвергся сильнейшему разорению, что уцелевшие жители и прихожие люди возобновили его в весьма жалком виде (в конце XIX века М.С. Грушевский и представить себе не мог, что произойдёт в любимом им, Н.В. Гоголем, М.А. Булгаковым и многими другими писателями Киеве в начале XXI века – А. Г.), в сущности это не так важно, гораздо важнее вторая половина вопроса – о запустении Киевщины. Исторических оснований это положение имеет уже так мало, что едва ли и явилось бы когда-нибудь, если бы не давали к тому толчков соображения совершенно посторонние. Превращали Киевскую землю в пустыню (как и сегодня Юго-Восточную Украину – А. Г.) с двумя различными целями: одни – чтобы заселить её вместе с Волынью и Правобережною Украиною польскими колонистами и превратить в zdobycze pluga polskiego, другие – чтобы заселить её колонистами галицкими и волынскими и объяснить таким образом появление здесь малорусского языка, задатков которого в древнейший период тут будто бы не существовало (очень важное утверждение М.С. Грушевского – А. Г.). Писатели первой категории собственно и не считают нужным нисходить до исторических доказательств, а потому я не буду на них останавливаться. Что касается второго направления, то оно впервые, как известно, со всей резкостью и определённостью проявилось у Погодина. Исходя из положения, выставленного Срезневским, Лавровским, что в произведениях древней южнорусской письменности нет следов малорусского языка, покойный решил, что Киевская область или, по крайней мере область полян, первоначально была заселена великорусами, которые во время татарского нашествия выселились на северо-восток, а их место заняли малороссы, пришедшие из Карпат или Галиции и Волыни. В подтверждение того он ссылался на отсутствие великокняжеского эпоса у малороссов и великорусские будто бы характеры древних князей. Статья его вызвала оживлённую полемику; Максимович и Котляревский представили веские возражения против его гипотезы: первый подверг критике исторические и филологические доводы Погодина, второй – остальные доказательства его: об эпосе, княжьих характерах. Погодин был дилетант в филологии, и поэтому не трудно было отвергнуть его филологические доводы; но в недавнее время его гипотезу воскресил проф. Соболевский уже во всеоружии филологических знаний. В своих “Очерках из истории русского языка” (1884 г.), обозрев памятники “галицко-волынского наречия”, “которое было предком современного малорусского языка”, этот учёный пришёл к выводу, что памятники, имеющие особенности малорусские, не имеют никакого отношения ни к Киеву, ни к ближайшим к Киеву местам, что киевские памятники не имеют малорусских особенностей, и что древний киевский говор принадлежит к числу говоров великорусских.