Страница 4 из 10
Сложно не заметить, что наукометрическая формализация научной коммуникации и публикационной активности имеет схожие функции. Она ведет квазисамостоятельное существование, оказываясь существенным аргументом в процедурах принятия решений относительно финансирования научных исследований и кадровых вопросов, обеспечивая тем самым определенную стабильность системе управления26. Существенно, что ее воспринимают как самостоятельный элемент не только те субъекты общественных отношений, которые считаются аутсайдерами, но и сами ученые. Различного рода «игры с показателями» являются симптомом иррационального характера этой формы: любое изнутри становится сложно реализуемым. Четвертый элемент раскрывает роль превращенной формы в последующем развитии системы взаимодействий субъектов, заинтересованных в большей или меньшей степени в результатах научной деятельности. При ее использовании в управлении наукой ряд существенных областей такого поля научных взаимодействий – достаточная обеспеченность материальными ресурсами для конкретных исследований, условия научной коммуникации, свободное время и гарантии стабильности работы, новизна как базовый мотив исследования – порой остаются без должного внимания, вытесняются в качестве незначительных. Третий и пятый элементы говорят о возможной трансформации системы, необходимым, но не достаточным условием которой является раскрытие механизма превращения.
Современная наука как социальный и культурный феномен представляет собой сложную систему общественных взаимосвязей, различным образом воспринимаемую изнутри и изнутри. Такое различие конституирует проблему эффективности научных исследований и оправдывает применение к ее исследованию методологии анализа превращенных форм. Три следствия определяют конструктивность применения этого концептуального аппарата. Во-первых, хотя раскрытие механизма превращения само по себе не приводит к изменению системы, оно позволяет конкретизировать это изменение, связывая его с выведением на свет того, что считалось ранее вытесненным, неучтенным, а также с трансформацией превращения, в стремлении его устранить или уменьшить. В-вторых, становится очевидным, что субъектом изменения системы может и должно быть сообщество (общественный класс), осознающее свою собственную деятельность как скрытое основание превращения и признающее закономерность механизмов превращения – актуализации внешнего в культуре. В-третьих, идея М. К. Мамардашвили о «необходимости превращения» указывает на то, что проблема не является случайной и будет воспроизводиться в дальнейшем.
Второй концептуальный каркас, который можно использовать для прояснения проблемы эффективности научных исследований, не противоречит предыдущему, но дополняет его. Он связан с так называемым кризисом научных репрезентаций. В общих чертах указанный кризис, попадающий в поле внимание современных социальных исследований науки, раскрывается следующим образом. Научная деятельность включает в себя процесс и его результат – знание, представленное в той или иной форме: образа, понятия, идеи, нарратива. Научную репрезентацию следует толковать и как глагол, обозначающий процесс производства или даже сотворения знания, и как существительное, определяющее то, что получается в итоге научной деятельности27. В первом случае речь идет о событиях взаимодействия большого количества заинтересованных и осознающих эту заинтересованность агентов и элементов реальности – ученых и дилетантов, ожидающей результатов публики и заказчиков различного рода, уже имеющихся знаний, а также вопросов и выдвигаемых гипотез, технических устройств, и иных материальных ресурсов. Во втором случае репрезентация может быть понята уже как завершенное «отражение реальности». При этом она, представительствуя за реальность, содержит в себе опасность ее подмены и замещения – возникновения кризиса. Г. Маркус и М. Фишер, используя концепт кризиса репрезентаций для характеристики современных исследований в гуманитарных науках, определяют его «как разворот маятника от того периода, в котором парадигмы или обобщающие теории относительно безопасны, к тому, когда они теряют свою легитимность и авторитет. Когда теоретический интерес обращается к проблемам интерпретации деталей реальности, ускользающей от способности доминирующих парадигм описывать и объяснять ее»28. Опасность замещения становится актуальной тогда, когда главенствующая теория перестает представлять реальность во всей ее полноте, что, в свою очередь, препятствует дальнейшему развитию научного познания.
Так понятый кризис научных репрезентаций или репрезентативизма провоцирует появление нерепрезентативистских концепций научного знания, предполагающих, что работа с представлением реальности не определяет науку по существу29. Однако, так же как и в случае проблемы научной эффективности, проблематичность репрезентаций должна быть удержана. Признание того, что репрезентации, с одной стороны, необходимы в науке, а с другой – содержат опасность утраты собственной функции представительства, мотивирует искать причины кризиса и определять условия выхода из него с сохранением их значимого статуса. Два взаимосвязанных момента одновременно проясняют существо кризиса и указывают путь выхода. Во- первых, именно догматически принятый универсализм препятствует продолжению работы над более полной репрезентацией реальности. Этот момент не означает необходимости признания множественности представлений, что в философии науки всегда ассоциируется с недопустимым релятивизмом, но трактует единство как идеал, движение к которому никогда не завершается. Во-вторых, существо репрезентации, утрачиваемое в ситуации кризиса, – есть способность служить посредником между реальностью и познающими ее субъектами30. Соответственно, выход из кризиса представляет собой критику догматизма единого представления реальности и работу над восстановлением его медиального статуса.
В нашем случае проблемы научной эффективности речь идет о представлении науки посредством формализованной сети публикаций. Форма такого представления первоначально разрабатывается в наукометрии и используется в исторических и социальных исследованиях науки. Но она перестает быть посредником между всеми действующими субъектами, в той или иной степени заинтересованными в производстве научного знания, когда становится универсальным орудием управляющих наукой структур, заслоняя от них репрезентируемое – саму научную деятельность. Это орудие используется односторонне, без внимания к условиям производства результатов и к интересам научного сообщества. В итоге актуализируется противоречие интересов или кризис в системе научных институциональных взаимодействий, создающий препятствия развитию науки. Применение теории научных репрезентаций в качестве концептуального каркаса исследования проблемы эффективности также оказывается конструктивным, поскольку позволяет раскрыть механизм кризиса наукометрической репрезентации науки и продемонстрировать пути выхода из него.
Следует отметить, что указанный кризис давно находится в поле внимания как самих ученых, представляющих собой объект управления, так и изучающих науку социологов, историков, науковедов, философов31. Предложенные концептуальные основания позволяют произвести систематизацию его проявлений.
Первая группа проявлений имеет условием потребность менеджмента в объективном, универсальном и наиболее простом инструменте управления наукой, при этом закономерно в качестве такого инструмента берется формализованная сеть научных публикаций, то есть то, что адекватным образом репрезентирует научную деятельность. Кризис возникает, когда предполагается, что адекватный инструмент уже найден и не требует совершенствования32. Однако очевидно, что объективность при использовании традиционной наукометрии не включает суждений ряда научных сообществ относительно признаваемых ими критериев оценки; они оказываются принципиально неучтенными «единой» метрикой, связанной с публикациями в журналах с высоким импакт-фактором33. Кроме того, остаются без внимания целевые и функциональные различия организаций (в частности, университетов), попадающих в поле единой оценки34. Не замечается то, что научная деятельность осуществляется не только в форме ограниченных по времени результативных научных проектов, но и в виде длительных исследований. Стремление к новизне, сомнение в имеющемся знании остается невидимым традиционным метрикам, но без этого исследование перестает быть таковым. Значит, адекватная репрезентация научной деятельности – формализованная сеть научных публикаций – берется в абстракции от условий своего производства – конкретных научных практик, их вариативности. Более того, осуществление и поддержка этих практик ставятся в зависимость от внешнего восприятия их же результата – публикаций и прочих измеряемых эффектов. Репрезентация замещает репрезентируемое, перестает быть посредником взаимодействия всех заинтересованных в науке субъектов, вытесняя из этого взаимодействия само научной сообщество, оказываясь только средством управления. Однако и средство управления перестает действовать в качестве такового, начиная не столько измерять, сколько существовать самостоятельно, влияя на научную деятельность.
26
Определенность стабильности присутствует в той мере и до тех пор, пока присутствует конструктивность взаимодействия научного менеджмента и научного сообщества, а также признание всеми участниками процесса производства научного знания закономерности превращения отношений этого производства. Сбой стабильности, по словам Мамардашвили, дает себя знать в ситуациях кризиса (Мамардашвили М. К. Превращенные формы (о необходимости иррациональных выражений) // Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. С. 325). Именно такая ситуация складывается сейчас. Связана она с провалами научной политики, использующей превращенные формы как основание управления исследованиями, с более или менее выраженным противостоянием научного сообщества и менеджмента, с сопротивлением ученых единой системе оценки собственной деятельности, которую не спасает бесконечная работа над уточнением показателей. О низком уровне признания научных и образовательных реформ в современной России см.: Khvatova T., Dushina S. To Manage or Govern? Researching the Legitimacy of NPM-based Institutional Reforms in Russian Universities // Journal of Management Development. 2017. Vol. 36. N 2. P. 250-267.
27
О том, что репрезентацию следует трактовать в двух взаимосвязанных смыслах – как глагол и как существительное, см.: Cummins R. Meaning and Mental Representation. Cambridge: MIT Press, 1991. 180 p. Хотя в данной работе проблема репрезентаций рассматривается в контексте философии сознания, разделяясь на философскую проблему, где репрезентация понимается как процесс, и научную, где она – результат процесса, мы полагаем, что в научном познании присутствует то же различие.
28
Marcus G. E., Fischer M. M. I. Anthropology as Cultural Critique: An Experimental Moment in the Human Sciences. Chicago; London: University of Chicago Press, 1986. P. 12.
29
Trift N. Non-Representational Theory. London; New York: Rutledge, 2008; Non-Representational Methodologies. Re-envisioning Research / ed. by Ph. Va
30
О медиальном статусе научных репрезентаций и о стратегиях его восстановления см.: Representation in Scientific Practice Revisited / eds. by C. Coopmans, J. Vertesi, M. Lynch, S. Woolgar. Mass.: MIT Press, 2014.
31
См., напр.: Георгиев Г. Что губит российскую науку и как с этим бороться // ТрВ-Наука. Часть 1. № 192 от 17 нояб. 2015 г. С. 3; Часть 2. № 194 от 22 дек. 2015 г. С. 9.
32
Искажающие эффекты измерения, о которых пишут специалисты по наукометрии, в частности эффект Матфея, или неоднозначность корреляции научной значимости публикации и ее цитирования, оставляются за скобками этого административного решения. См. об этом, напр.: Писляков В. В., Дьяченко Е. Л. Эффект Матфея в цитировании статей российских ученых, опубликованных за рубежом // Научно-техническая информация. Серия 2: Информационные процессы и системы. 2009. № 3. С. 19–24.
33
Так, для представителей технических наук значимы публикации в сборниках материалов научных конференций, которые не принято активно цитировать. Для математиков слишком узким оказывается общепринятый импакт-фактор журналов, учитывающий цитирование всего за три года. Для гуманитарных исследований более адекватным способом репрезентации является монография. И хотя все эти формы публикаций включены в той или иной степени в основные информационные базы научных данных, они остаются неучтенными, когда эффективность начинает измеряться одним универсальным критерием. Об искажениях, связанных с универсализмом системы репрезентации научных публикаций, см., напр.: Hicks D. One size doesn’t fit all: On the co-evolution of national evaluation systems and social science publishing. // Confero. Vol. 1, N 1. 2013. P. 67–90; Bordons M., Fernández M. T., Gómez I. Advantages and limitations in the use of impact factor measures for the assessment of research performance in a peripheral country. // Scientometrics. 2002. Vol. 53, iss. 2. P. 204.
34
Биргер П. А. Эффективность университетов: модели и реальность // Мысль. 2015. № 19. С. 33–41.