Контракт стервы

Кажется, жизнь налаживалась.

Константин Уваров

Стоя у окна в офисе, я смотрел на огни города, в котором никогда толком не жил. Я здесь обитал, существовал, выживал.

«Я бы хотела, чтобы ты умер», – сказала мне Зоя во время последней ссоры.

Стерва.

А ведь какой она была когда-то: задорная, страстная. Всегда умела меня рассмешить, поддержать… пока не родился Роберт. С Фрэнки было просто, с сыном – нет. Роды были тяжелые, и Зоя долго восстанавливалась. Она стала ревновать меня на пустом месте.

Да еще эта тень прошлого. Катя… Катя.

Зоя страшно ревновала меня к Езерской, сама изводилась и меня изводила, всё ждала, что я уйду к Кате, когда та развелась в первый раз.

Мне не нужна была Катя, мне был нужен «Дол». Поэтому упрекал Зою в ответ за то, что не могла поверить мне. Припоминал ей, как дико она вела себя, когда мы познакомились.

Тогда все и рухнуло, домашняя жизнь превратилась в соревнования, кто кого больнее ужалит. Надо отдать ей должное: Зоя умела жалить, как змея. С каждым днем я сатанел, пока ощущение постоянной неудовлетворенности не стало для меня единственным ощущением. С тех пор меня интересовала только прибыль… она меня и погубила.

Во время кризиса десять лет назад я согласился на предложение мелкого казахского политика Раби Джалиева и стал посредником в незаконной торговле оружием. Тогда это не казалось опасным, но с годами политик дорос до должности замминистра энергетики, и соскочить с грязного дохода не получалось. Меня взяли за жабры.

В начале недели Раби предложил сделку: мою семью отмывают от торговли оружием, но взамен я продаю ему за символическую плату «Константу», которая была идеальной платформой для отмывания грязного бизнеса. Услышав это, я даже трубку разбил в домашнем кабинете… Тогда еще Фрэнки пришла, подслушала.

То, что придется отдать компанию чужому человеку, не укладывалось в голове. Я готовил рейдерский захват «Дола» и не заметил, как захватили меня… Но Раби не увидит моих денег. Я уже все продумал. Я отзову налоговую и разморожу счета «Дола», переведу на них свои активы и приму на себя управление. Пускай казах забирает голую-босую, грязную «Константу», а я буду править чистым «Долом».

Я вздрогнул, когда зазвонил телефон. Я ждал звонка из Астаны уже два часа.

– Здравствуй, Раби, брат, – поздоровался я, но напряженный голос пресек приветствия.

– Засланный казачок объявился. Максим Езерский. Рыскал по городу несколько дней, о твоих здешних визитах выспрашивал. Мои ребята не смогли его убрать: сплоховали, недооценили. Придется тебе, Костя.

Я рухнул в кресло и оттянул узел галстука, который резко сдавил горло. А голос на другом конце провода зазвучал укоризненно, с металлическими нотками:

– Костя, так дела не делаются. Ты где-то налажал, и мне это не нравится.

– Я разберусь. – Виски заныли от напряжения.

– Хорошо. А что по поводу моих условий? Ты обдумал?

– Да. Я согласен.

– Вот это уже другой разговор! Рад, что ты определился. Куда присылать поверенного?

– Понадобится твое присутствие, я ведь тебе не самолет продаю, а компанию. Все должно быть по правилам. Я организую передачу в конце декабря, тридцать первого. Подготовлю пакет. Ты подпишешь.

– Договорились. Всегда уважал тебя за скрупулезность, брат. – Довольный собеседник рассмеялся. – Заодно и праздник вместе встретим. С дочерью познакомишь.

Звонок оборвался, а я не мог подняться с места несколько долгих минут. Страх за Максима выстудил кровь в жилах. Дурак, куда он влез? Не сиделось в Москве, гаденышу! Что теперь с ним делать? Куда прятать? Да и разве спрячешь?

Заболело сердце, раскаленными тисками сжало, не продохнуть. Я потянулся к полке и достал нитроглицерин, через силу сунул таблетку под язык, не чувствуя губ.

Домой я вернулся только к шести утра, еще не рассвело. Хотел подняться к себе, но вместо этого заглянул к Фрэнки. Дочка спала, свернувшись в кресле, рядом с кроватью, на которой развалился Роберт.

Чувство тоски захлестнуло меня, когда я заметил незнакомую девушку, лежавшую рядом с сыном. Нахлынули воспоминания. Но не о тех временах, когда я встречался с Катей, а о тех, что наступили позднее. Мы с Зоей поехали на горнолыжный курорт, и я слетел с трассы. Зоя не оставляла меня ни на минуту, носилась с дурацкими компрессами, спала рядом.

Я всегда знал ответ на вопрос, почему Катя не уехала со мной. Потому что не хотела рисковать. Она и в бизнесе такая была, слишком опасливая – поэтому и толкового руководителя из нее не получилось.

…И я всегда знал, почему Зоя когда-то ни перед чем не остановилась, чтобы стать моей женой. Потому что у нее нет страха, когда она чего-то хочет. И не важно, любовь это или нет. Это преданность. Не собачья, не рабская, а преданность одного человека другому. И странно было думать, что наши отношения оборвутся: Зоя уедет в Штаты. Ничего не останется из того, что связывало нас.

Тихо прикрыв дверь дочкиной комнаты, я пошел к жене. Я так давно не заходил в ее спальню, что не сразу вспомнил, где она находится.