Смерть на моей стороне

Зомбированных, кроме тех, что погибли от рук путников, к счастью, нигде не было, поэтому по зданию передвигаться можно было свободно. К следующему утру Александр пришёл в себя, а Константин дал обещание никого не трогать. В принципе, у последнего и выбора не было — его пистолет отныне присвоила себе Фатима, а остальные банально даже смотрели на него с недоверием.

— Клянусь, я не понимаю, что со мной, — с небольшими запинками начал свой рассказ Саша, стараясь не обронить ни грамма тушенки. — Я контролирую себя, когда…

— Когда ты не человек? — Лиза с любопытством рассматривала нового товарища.

— Да.

Александр Дубровский был во много раз человечнее Константина несмотря на то, что имел свойство обращаться в зомбированного. Он начинал вести себя как зомби, чувствовал себя как они — во много раз было ярче обоняние, улучшался слух, что-то странное творилось с регенерацией. Что главное, остальные заражённые принимали мужчину за своего. Единственным минусом своего дара Дубровский считал то, что не мог контролировать те моменты, когда, как он сам говорил, «обращается в животное».

Лиза в шутку назвала его оборотнем, не понимая, насколько близка в тот момент была к правде. Марина в тот момент, когда мужчина рассказывал, как он спасся, места себе не находила. Она одновременно и чувствовала себя виноватой за то, что бросила его тогда, пытаясь при этом убить, и понимала, что любой на её месте поступил бы так же.

Сам Дубровский без особого энтузиазма рассказывал о своих приключениях в «новом» мире. Ему было страшно, чего он не скрывал. Боялся мужчина не только за себя, но и за своих близких, с которыми судьба сыграла злую шутку.

Александр не помнил, как проснулся с возлюбленной. Вернее будет сказать, что не помнил он общей картины. В глубинах подсознания чётко прорисовывались те или иные эпизоды, мужчина помнил лицо Марины, страх в её глазах, но на тот момент он ничего не осознавал. Более или менее полноценные воспоминания начались с момента пробуждения.

По-видимому, ещё находясь в состоянии зомбированного, Саша вынул из своего правого бока нож, который метко кинула в него любимая, пытаясь убежать. На момент «пробуждения» орудие несостоявшегося убийства лежало рядом с мужчиной, местами квартира была заляпана его же кровью, а на том самом пострадавшем боку красовался небольшой шрам, которого, что очевидно, раньше не было. Всё тело зудело; создавалось такое чувство, что под кожей бегают муравьи.

Дубровский покинул свою квартиру в спешке — он и думать тогда не хотел, что произошло нечто подобное. На нём были всё те же джинсы с рубашкой, что и сейчас. Спустившись в гараж, мужчина нет, чтобы разочаровался…

Он просто был в шоке. Его машины не было. Без повода Марина явно бы так не поступила. Да и люди, что обычно в это время куда-то бежали, словно исчезли. Александр решил пойти к соседям, что было одной из основных его ошибок. Он постучал в дверь, ответа не последовало. Какое-то чувство, подобное чуйке, заставило мужчину дёрнуть за ручку, после чего дверь открылась. Когда он вошёл в помещение, стояла гробовая тишина. Но стоило только пройти глубже, как в одной из комнат что-то упало. Дубровский пошёл на звук, после чего обомлел.

Дедок, который жил здесь всё время, был сам на себя не похож. Морщин на его и так не гладком от возраста лице словно стало вдвое больше, сама кожа была серого оттенка, глазные яблоки словно налились кровью, а всегда идеально причёсанные волосы торчали во все стороны. Он стоял и смотрел на Александра голодными глазами, даже не пытаясь ринуться на него, словно признавая в мужчине такого же, как и он сам. Дубровский осмелился подойти ближе, после чего поднял ключи, которые и стали источником шума — Пётр Алексеевич их выронил.

Мужчина, не поворачиваясь спиной к соседу, вернулся обратно с прихожую, прикрыв за собою дверь до щелчка, затем вышел на кухню, где натолкнулся на жену старичка. Ирина Михайловна была в точно таком же состоянии. Она держала в руках нож и пыталась что-то нарезать, но вместо этого лишь царапала острым лезвием столешницу. Действия эти словно основывались на мышечной памяти. Именно в это время обычно Пётр Алексеевич ехал за внуками, чтобы приютить их на выходные, а жена его, видимо, заранее пыталась подготовиться к их приезду.

Дубровский осторожно обошёл женщину. Она даже попыталась что-то сказать ему, но вместо этого лишь неразборчиво рычала. Александр открыл холодильник, надеясь найти там консервы, но всё было относительно скоропортящимся. Только в тот момент он заметил, что не было света — при открытии «сокровищницы» не загорелась лампочка.

Всё так же стараясь не шуметь, мужчина покинул квартиру старичков, унося с собой трофейные ключи от их автомобиля, на котором в последствии он и уехал.

По пути Дубровский, коли уж возникла такая анархическая обстановка, не стыдился заезжать в магазины и забивать салон нужными на его взгляд вещами. Местами даже было электричество — видимо, всё зависело от линии, на которой находился тот или иной участок. Свой путь мужчина решил продолжить после ночи в какой-то конторе. Несмотря на то, что дверь была открыта, внутри было пусто. Он припарковал машину под зданием, даже вытащил аккумулятор, после чего закрыл входную в помещение дверь изнутри. На окнах стояли решетки, что действительно не могло не радовать, а в каком-то подсобном помещении была кровать. Старая, скрипящая, с колючим пледом и растянутыми пружинами ровно по центру, скошенная на бок, но всё-таки кровать. Да ещё и с матрасом.

На утро Саша передвигался уже пешком. Этот дом не просто стал его убежищем, ведь некогда в нём жила его сестра. Которую, к слову, мужчина и надеялся застать живой, чего не произошло. Девушку уже кто-то пытался съесть. Дубровскому тяжело было это видеть, ведь с сестрой он находился в прекрасных отношениях. Мужчина заплакал, когда вернулся в своё скромное убежище. Это было для него несвойственно от слова «вообще».

Следующей точкой, к которой он поехал ближе к вечеру, был собственный дом. Где вполне могла ещё быть живой жена. Здесь мужчине повезло больше. Она действительно не погибла, не была съедена. Но заперлась изнутри, и Александра пускать при этом не хотела. Было видно, что женщина сходит с ума — она что-то твердила о любовницах супруга, о том, что всё его имущество теперь принадлежит ей, и о том, что рада, что «пришельцы из другого мира» наконец смогли воплотить свои планы в реальность. Ночевать пришлось в машине.

Продолжив свой путь на следующий день, Александр выехал из города. Он не знал, куда направляться, не смотрел на карту. Просто доверился ощущениям. На нескольких заправках ему повезло — был свет. Видимо, какая-то из электростанций всё ещё работала. Однако чем дальше мужчина ехал, тем хуже ему становилось. Когда он заметил, как на руках выступают вены, он запаниковал. Дубровский посмотрел на себя в зеркало заднего вида и даже вскликнул — он становился таким же, как и те нелюди. Он отпустил руль, и машина вылетела за пределы дороги. Проехав ещё какое-то время, автомобиль врезался в дерево, под которым мужчину и нашли Рома с Лизой.

Слушая всю эту историю, Марина всё дальше уходила в себя. Оставив их с Александром вдвоём, Рома вернулся в свои угодья. Это был небольшой номер на двоих. Одну кровать заняла Лиза, на второй обосновался молодой человек. На стол, который он придвинул к стене, он расстелил карту, к которой и «прилип» по возвращению. Горева что-то рисовала в найденной пустой тетрадке.

Постучав предварительно в дверь, в помещение вошла Фатима. Она молча присела на кровать Романа, он в ответ окинул её взглядом, после чего вернулся к карте.

— Тут недалеко есть посёлок городского типа, — молодой человек, по пунктирной границе обведя ручкой описываемое место, обернулся к Карениной. — Я думаю, там не должно быть много зомбированных. А припасы, возможно, какие-нибудь есть.

— Что ты предлагаешь?

— Предлагаю туда сходить.

Подобное решение с какой-то стороны было глупым, поэтому и выставили его на так называемое голосование, по итогам которого лагерь разделился на три группы. Марина и Сергей оставались с Лизой в мотеле — мало ли кто (или что) может нагрянуть в гости. Константину и Александру пришлось терпеть друг друга во время похода по магазинам посёлка, чего не скажешь про Фатиму и Романа — они компанией друг друга, можно сказать, наслаждались.