Другой

У обочины один за другим мелькали фонарные столбы и деревья, машин практически не было — люди в это время предпочитали отдыхать, а то и вовсе ложиться спать. Оливер мог позволить себе ехать быстро. В какой-то момент он увидел одиноко стоящий мотель у заправки посреди пустынной дороги. Сердце вздрогнуло, и пришелец понял: оно. Он вдарил по тормозам, автомобиль быстро замедлился. Припарковавшись у клумбы с причудливыми кактусами, Оливер заглушил двигатель и вышел из автомобиля. Несколько человек у заправки провели его взглядом, помимо них толком никого не было.

Пришелец чувствовал, словно его что-то ведёт. Он пошёл вдоль здания, после — завернул за угол, зашёл в дверь, именуемую запасным выходом. Остановился. Навстречу вышла женщина. На лице её тотчас же появилось удивление, которое спустя несколько секунд сменилось тонкой хитрой улыбкой. Оливер подошёл ближе, а она в ответ кивнула на дверь.

— Арахна? — тихо спросил он.

— Называй меня лучше Лузам, — ответила та, на миг прикрыв глаза.

Она была безумно красива, во всяком случае, по людским меркам. Стройная фигура, выразительные глаза, густые чёрные, как смола, волосы, чёткие, в меру тонкие губы, которые она так любила сжимать в усмешке.

Комнатушка, в которую Лузам завела гостя, была совсем небольшой. Серые выкрашенные стены с деревянными панелями, на которых красовалось несколько абстрактных картин. Массивный письменный стол с удобным креслом, куда присела женщина, бегая своими яркими глазами от ноутбука к пришельцу и обратно. Бархатистый ярко-красный диван, на который присел сам Оливер и готов был в нём раствориться, ведь он был чертовски удобен. Книжные шкафы, забитые различной литературой, были выполнены в одном стиле со шкафом. И, конечно же, совсем маленький сейф, ничем не прикрытый, стоял на одной из полок этих самых шкафов.

Лузам внимательно изучала Оливера взглядом. Она искала, за какую струну ей лучше дёрнуть, но многолетняя напряжённость в общении давала своё — женщина, несмотря на свой опыт, терялась. Лузам чувствовала, что что-то здесь не так. Не желая долго тянуть с этим, она, усмехнувшись, начала:

— Неужели вы ещё не потеряли к Земле интерес?

— Я здесь не поэтому, — сразу обозначил Оливер.

— Удивительно, — Лузам скрестила руки на груди. — Неужели своими исследованиями спалили родную планету и позарились на чужую? Ты хоть предупреди, чтобы меня отсюда забрали.

— Я… — пришелец замешкал. — Это вообще не связано с моим домом.

— Вдвойне удивительно, — женщина встала на ноги, упираясь руками о свой массивный стол. — Обычно ко мне обращаются за помощью. Чего же ты хочешь, котёночек? Чтобы я за тебя или твоих белоснежных друзей собрала росу под луной или червей каких-то хитрых пошла откапывать во имя науки?

— Я связался с человеком, — Оливеру было не до попыток съязвить.

— И понял, что ты говоришь на их языке?

— Лузам, ты не поняла. Я переспал с человеком. С девушкой.

— Что? — глаза женщины в долю секунды округлились. — Только не говори, что ты ещё…

— Да, мы не предохранялись.

— Это совсем нехорошо, — Лузам присела обратно в своё кресло. — Я никогда не понимала подхода вашего народа к секретности в определённых вещах, но к людям вы хотя бы гуманны. Но это…

— Что мне делать? — теперь встал с места уже Оливер. — Я никогда не сталкивался с тем, что человек умирает на моих руках.

— Ты прав, — женщина выдвинула один из ящиков стола, после чего достала из него какую-то небольшую папку. — В том, что она умирает. И ты ей никак не поможешь. Но… — она протянула ту самую папку Оливеру, поднявшись на ноги и обойдя стол. — Я ждала тебя. Скажи, в какое ты состояние входишь рядом с этой земной женщиной?

— Я не могу назвать это состоянием, — пришелец принял папку. — Это что-то странное.

— Я не ошиблась, — былая тонкая усмешка Лузам с долей хитрости сменилась на более нежную, материнскую улыбку. — Иди отсюда. К той землянке. И будь с ней. Заодно изучи то, что в папке. Будучи здесь ты ей не поможешь.

Оливер хотел верить в то, что женщина могла дать ему волшебное зелье, которое в миг поставило бы Софи на ноги, но… Лузам только расстроила. Добила ещё больше.

Сев в автомобиль, Оливер понимал лишь одно: умирает не только его девушка, но и он сам, только делают они это разными способами. Он ехал домой, так же быстро, как и до Арахны. Папка, данная женщиной, валялась на переднем пассажирском сидении, постоянно по нему скользя. В какой-то момент она упала на пол. Остановившись уже под своим домом, Оливер её поднял, после чего направился к своей квартире.

Софи спала. Пришелец не был уверен, что она вообще теперь проснётся, на что настроила его Лузам, но не терял надежды, что девушка всё-таки справится. Он сел рядом с ней и положил папку себе на колени. Открыв её, Оливер не понял, удивление его настигло или испуг, ведь каждый символ, изображённый на обычной людской бумаги формата А4, принадлежал одному из старых языков его расы.

Символы складывались в предложения, предложения — в осмысленный текст. Это был дневник, и принадлежал он такому же оступившемуся в своих исследованиях пришельцу. Лузам наверняка знала его лично. Но, к сожалению, Оливер понимал всё через слово, ведь появился на свет гораздо позже, чем был актуален тот язык.

Каждая строка была пропитана человечностью. Короткие фразы, привычные для расы Оливера, были наполнены эпитетами в земном стиле. И это казалось красивым. Этот незнакомец тоже проходил путь исследователя, он тоже, как говорила Лузам, прибыл сюда, чтобы просто копать червей во благо науки. Но что-то пошло не так, когда он встретился с земной женщиной. Незнакомец не понимал, что между ними вспыхнуло, но точно так же, как и у Оливера с Софи, их общение дошло до поцелуев, а поцелуи привели к сексу. Оливер перевернул страницу, но части текста явно не хватало. Либо Лузам украла листы, либо они были потеряны ранее. Но оканчивалась та история на ноте счастливой: человек оставался жив.

Дальнейшее повествование Оливера интересовало слабо. Он бы и сам отложил на время папку, но Софи его поторопила: она открыла глаза и, увидев пришельца, своей слабой рукой к нему прикоснулась. Он от прикосновения вздрогнул, но после улыбнулся.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он у девушки.

— Не очень, — ответила та, пытаясь улыбнуться в ответ.

Оливер подал девушке стакан воды, та приняла его и жадно выпила весь. Пришелец налил ещё воды из кувшина, и процесс повторился. Лишь третий стакан Софи опустошила на половину, после чего решила вновь прикрыть глаза и уснуть. Кушать ей по-прежнему не хотелось.

Оливеру не оставалось ничего, кроме как ждать, но ожидание это было тяжким. Он и сам не знал, что будет дальше. Арахна говорила одно, дневник незнакомца — другое. Тяжело вздохнув, пришелец вновь взял в руку папку. Новая страница была о состояниях. О тех, что были привычными у пришельца дома. Одного описанных незнакомцем он не знал, и именовалось оно любовью. Оливер слышал это слово от людей, часто видел его в людских романах. В дневнике оно было даже написано человеческим языком. И описано всё было так, что пришелец чувствовал себя в шкуре автора.

Оливер вновь взглянул на Софи. С теплом и надеждой. Он понимал, что любовь — это то самое состояние, в которое он входил, когда она была рядом. Пришелец за Софи переживал, а когда она была счастлива, то хорошо было и ему.

Он листал дальше, в конце концов поняв, что потерянных листов не было нигде. Оливер кинул взгляд на девушку и, убедившись что та спит, спустился к машине. Он заглянул под сидение и улыбнулся: листы выпали именно там. Даже не подымаясь домой, он принялся жадно читать едва понятный текст. Информация будто по затылку ударила: они действуют на людей как яд. Медленный, отравляющий постепенно. Тот, от которого можно умереть. И тот, к которому можно привыкнуть.

Быть может, что половые контакты с иными расами не поощрялись дабы не навредить?..

Оливеру не хотелось в это верить, но то, что происходило с Софи, было не самым лучшим примером обратного. Однако девушка, которую в дневнике описывал незнакомец, пережила эту дрянь. Пришелец надеялся, что и Софи справится.