Страница 67 из 84
Не думаю, что Ясно Вельможный пан Ордоновский, охваченный желанием овладеть своей работницей, выпекающей в его имении хлеб, пожелал момент своей мимолетной страсти воплотить в новую человеческую жизнь, продлив тем самым свой род по неофициальному колену… Но факт остается фактом, от которого отмахиваться было бы неразумно, ведь мальчик, по закону жанра, родился зеркальным отражением своего внебрачного Ясно Вельможного папаши…
Что пришлось выстрадать не менее бесправному Селивестру Богдану и как складывались его отношения с женой Ганкой, когда факт ее интимной близости с барином стал неоспоримым, нетрудно додумать… Но точно известно одно: Селивестр Богдан, человек большого сердца и доброй души, сумел-таки простить своей жене Ганке её прегрешение… Сумел принять её ребенка и полюбить его, как своего родного сына, понимая, что вины Михаськи в столь пикантном его появлении на свет нет никакой. Нет!!! И быть не может!..
О рождении своего внебрачного сына от работницы Ганки барон Ордоновский узнает только через пять лет после его появления на свет. В связи с этим плотнику Селивестру Богдану, по приказу Ясно Вельможного Пана, будет нарезано в дар несколько гектаров земли, пригнано на его подворье две коровы, молодой мерин и стадо белых, жирных гусей. Помимо всего прочего, ему будет выделена делянка в лесу для заготовки бревен на строительство нового дома да ещё стройматериалы с пилорамы.
Может, тем самым барон Ордоновский пожелал возместить моральный ущерб, нанесенный мужскому самолюбию Селивестра Богдана? Кто ж его знает… Но не будем судить их, давно покинувших наш мир, так уж строго… Ведь на всё Его, Господа, воля!.. И везде Его, Господа, промысл!.. Промысл, о котором нам, смертным, не дано и не следует знать…
IX. Станислав Войцеховский рассказывает Михаилу Богдану о семье Анны Козловской
– Михаська!.. Да куда же ты снова уплыл? – услышал Михаил голос Станислава и почувствовал, как его рука легла ему на плечо. – Ну, ты, дружище, мастер уплывать далеко и надолго. Уже давно слежу за тобой, но вижу только отрешенный твой взгляд. Где Михаська, пойди тут угадай…
– Прости, братишка, – встрепенулся Михаил, – я и вправду снова отлучился… Каленевцы все никак из головы не выходят…. Перед тем, как «уплыть» в воспоминания, взглянул на тебя, а тебя разморило на солнышке, но думаю, пусть Станек отдохнет, ведь впереди еще бессонная ночь на балу у господ Медведских.
– Ну? И как там дела в Каленевцах?.. Кого видел? С кем общался?..
– Да ну его… Лезет всё скопом в голову. Не хочу больше об этом говорить. Всё уже в прошлом…
– Вот именно, Михаська!.. Хватит отвлекаться на прошлое и впадать в хандру. Мы с тобой в настоящем, а ведь тут тоже немало дел. А также не забывай, что мы всё ближе и ближе подъезжаем к дому господ Медведских. Настраивайся на праздник, братишка! К черту меланхолию!..
– Да вот… – тяжко вздохнул Михаил, – всё еще болит на сердце рана после расставания с родителями. Опять же… вина меня гложет, что редко и помалу бываю с ними. Ох, гложет-гложет… И вообще… – устало махнул он рукой, – я только сейчас ощутил, что нет ничего роднее для меня того маленького домика в деревне, в котором прошло моё детство и в котором оставил я своих отца и мать… Вспомнилось мне сейчас, – снова пустился он в воспоминания, – как просыпаюсь утром у себя дома, в Каленевцах, а в доме уже никого. Все по делам давно разбежались. Чисто, уютно, спокойно в доме. На окошках белые льняные шторки, обвязанные кружевом… Пчела жужжит и бьется в стекло… Печка топится… Дрова потрескивают… На столе завтрак меня дожидается. Чувствую, не хочется мне вставать, хочется еще поваляться. Обниму подушку, большую, мягкую – и продолжаю лежать, наслаждаясь покоем. За окном то гуси гогочут, то петух прокричит, то курица сообщит, что яйцо снесла. А вот и матушка потихоньку, чтобы не разбудить меня, с крынкой парного молока в руках в дом пробирается. Маленькая такая… Лицо уставшее, ручки натруженные. Молока для меня к завтраку принесла… Ох-х-х… – навернулись на глаза Михаила слезы… – Ох-х-х, – принялся он обмахивать себя руками, чтобы не дать новой волне страданий овладеть им…
– Ну, всё!.. Хватит!.. Ни на какой бал мы не едем! – вдруг сказал, как отрезал, Станислав. – Какой тут, к черту, бал, когда от тебя сплошные стенания! Хоть на самом деле оглобли в Каленевцы разворачивай!!!
Поняв, что Станислав и в самом деле устал от его хандры, Михаил виновато улыбнулся:
– Всё, братишка, сдаюсь! – поднял он кверху обе руки. – Понимаю, что не прав… Понимаю… Поэтому постараюсь эту тему больше не затрагивать. Успокою себя тем, что в следующий приезд к родителям поживу у них подольше да привезу им подарков побольше. Всё!.. Даю слово, Станек. Это всё! – несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул он…
Между тем, ярко малиновый диск солнца все увереннее и увереннее держал путь в сторону горизонта, окрашивая перьевые облака, разбросанные по всему небу, в такой же ярко-малиновый, как и оно само, цвет. Гомон птиц начал стихать… Коляска друзей, запряжённая двумя резво бегущими рысаками, накручивала своими колесами- «дутиками» последние километры пути, остававшиеся до имения господ Медведских.
– Ты вот что, Станек, введи-ка меня в курс дела, что за барышни на балу у господ Медведских будут? – поинтересовался Михаил у Станислава. – На кого из них есть смысл обратить своё внимание, а на кого и времени-то терять не стоит. Я же никого там не знаю. Да расскажи, наконец-то, кто они такие, эти господа Медведские…
– Действительно, – спохватился Станислав, – едешь на бал и не знаешь, к кому едешь!.. Ну что ж, братишка, постараюсь ввести тебя в курс дела. Так вот… господа Медведские, скажу я тебе – это очень старинный и богатый род!
– Это и без твоих пояснений очевидно…
– Ты так считаешь?
– Уверен!..
– Уверен?.. Тогда есть одно небольшое Но! На самом деле, род Медведских богатым был давно, еще во времена их деда, пана Медведского. Но потом семья эта обеднела, стали они не богаче разночинцев. Но господин Медведский, в дом которого мы сейчас с тобой едем, удачно женился в свое время на богатой панночке, которая была единственной наследницей своего очень богатого деда. Дед во внучке души не чаял и перед смертью всё движимое и недвижимое, все свои капиталы переписал на её имя. В том числе и имение, в которое мы сейчас с тобой направляемся. Так что господин Медведский не прогадал с женой… Поэтому теперь-то уж его бедным назвать нельзя… Большинство мужчин рода господ Медведских всегда были на службе у Царя и Отечества. В Могилеве, в Ставке Верховного Главнокомандующего служит сейчас господин Медведский, отец Эллены, хозяйки сегодняшнего вечера. В чине генерала, между прочим, господин Медведский…
– Ой!.. – сделал испуганное лицо Михаил… – Надеюсь, генерал маршировать нас с тобой не заставит?..
– Ну, надо же! А я даже и не подумал об этом, брат!.. – принялся Станислав озадаченно поглаживать свои усики. – Может, не поедем на бал?.. Пока не поздно, развернем оглобли в Каленевцы и будем там, на пару с тобой, на печке лежать да слушать, как гуси за окном гогочут…
Михаил, у которого было богато развито воображение, рассмеялся… Станислав же с радостью для себя отметил, что меланхолия его друга начала постепенно улетучиваться и их отношения вновь настраиваются на легкую, озорную волну.
– Расскажи мне, Станек, что собой представляет дочь генерала Медведского.
– Панна Эллена?
– Да!
– Не думаю, Михаська, что панна Эллена, как женщина, могла бы нас с тобой заинтересовать. Не в нашем она вкусе… Внешне совершенно заурядная барышня и, вдобавок ко всему, серьёзна до безобразия. Просто до безобразия! Не панночка, а прокурор… В уме ей не откажешь, ума палата. Но, о-очень въедлива и занудлива… До всего ей докопаться надо и все разложить по полочкам, иначе не успокоится. Я бы с такой женой с ума сошёл, даже несмотря на ее умопомрачительное наследство!.. Тем более, она уже занята, ведь сегодня бал в честь ее помолвки. Так что вариант с ней, разумеется, отпадает.