Страница 61 из 84
Как-то по прошествии многих лет с того злополучного расставания с княжной Марийкой у Ясно Вельможного пана Ордоновского, по обыкновению, собрались в доме господа. В курительной комнате, подшофе, они о чём-то оживленно разговаривали. И пан Медлер, по присущей ему манере, в самый ответственный момент «совершенно случайно» оказываться в надежном своём укрытии, а в конкретной ситуации – за портьерой, висящей на двери в эту самую курительную комнату, стал свидетелем очень интересного признания со стороны своего барина. Тот вдруг признался господам, что, несмотря на уже немалый срок давности, не выходит у него из головы княжна Марийка Левандовская, которую он так глупо и так бездумно потерял в свои молодые годы. Признался и в том, что чувства нежности, страстного влечения к ней до сих пор бередят его душу, ведь княжна Марийка оказалась единственной особой на его пути, которую он так и не познал, как женщину…. о чем очень, очень до сих пор сожалеет…
«Стефан! Так, может, потому-то и засела она острой занозой в твоем сердце, что оказалась единственной из всех женщин, с кем тебе не удалось переспать? – посмеивались тогда над ним хорошо подвыпившие его друзья… – А сложись всё, как с остальными прелестницами, может, и думать-то о ней давным-давно позабыл?..».
Ничего им тогда не ответил на это барон Ордоновский, только устремил свой напряженный взгляд куда-то вдаль и очень смачно затянулся сигарой…
Вот на этом-то пассаже и надумал пан Медлер разыграть партию мести с «выскочкой Селивестром»!!! И битой пешкой в этой партии, по его задумке, предстояло стать ненаглядной его жене Ганке, которая была необычайно схожа с княжной Марийкой Левандовской… Просто её копия!!! Просто зеркальное ее отражение!!! Такое же бледное личико, точно такие же большие синие глаза, те же утонченные черты лица и тот же кроткий, доверчивый взгляд. Даже коса… точно такая же, длинная и чёрная. Только вот росточка, в отличие от княжны Марийки, совсем уж маленького. Такая вся хрупкая, изящная, как статуэтка. Пан Медлер помнил, что когда впервые увидел жену плотника Селивестра, то чуть было не лишился чувств. Такого потрясающего сходства между людьми ему еще не доводилось встречать!.. Но барину своему об этом ничего не сказал…
«Ну что, пан Богдан, поиграем?.. – цвиркнул сквозь плотно сжатые зубы мутной слюной пан Медлер… – «Жёнку твою, Ганку на кон ставлю!!! Она, именно она станет той самой мормышкой, на которую непременно должен будет клюнуть наш Пан, увидев в ней свою незабвенную княжну Марийку, с которой ему так и не удалось переспать и которую он страстно желает до сих пор. Вот этой подменой я и отомщу тебе, ненавистный выскочка!!! Доигрался, гад?!! Ну и получай!!!» – резко одернул он свою душегрейку, подбитую заячьим мехом и, недолго раздумывая, большими шагами направился в сторону мастерской плотника Селивестра Богдана.
Когда пан Медлер возник перед дверями столярной мастерской плотника Селивестра, того это крайне удивило… Уж не ругаться ли он снова пожаловал?! Но пан управляющий смотрел на него умиротворенно…
– Ты прости меня, Селивестр, что у нас с тобой всё так неприглядно сложилось, – заговорил он вдруг с не присущей ему вежливостью. – Я имею в виду наш конфликт на конюшне, возникший из-за мужичишки. Понимаю… ох, как понимаю, что переборщил я с ним. Определенно, переборщил!.. – напряжённо взглянул он на плотника и, сделав паузу, виновато вздохнул… – Но-о-о с ними-то, мужиками, Селивестр, по-другому никак нельзя. Мужики, они ведь, Селивестр, любят, чтобы их на путь истинный наставляли. А так у них в голове одно – пьянки, гулянки, что-то украсть, где-то перепродать, где-то соврать, где-то нагадить и главное, только бы не работать. Если бы не страх перед моей муштрой, они бы пальцем о палец в имении Пана не ударили. Поверь уж мне на слово!.. Из века в век это мужичье, Селивестр, были, есть и будут шалопаями и разгильдяями. Они созданы Господом быть рабочими лошадьми. Поэтому Всевышний, дав им недюжинную физическую силу и приспособляемость к любым, даже самым ужасающим условиям жизни, не дал ни грамма интеллекта. А всё для того, Селивестр, чтобы этот интеллект, способный призывать человека к раздумьям, не отвлекал их мысли от прямого предназначения – быть навозными червями и тягловой рабочей силой. Да и зачем он им, интеллект этот, если их задача – дерьмо выгребать, землю копать, мешки таскать? А думать за них и принимать решения приспособлены те, которые наделены мыслительными способностями – другими словами, тем самым интеллектом. Не жалей их, Селивестр!.. Я знаю, ты человек другого полета, хотя тоже из босяков. Но человек ты талантливый, ответственный, умеющий быть благодарным за доброту, проявленную к тебе, и за доброе слово, сказанное в твой адрес. Я знаю, что такое случается в природе, когда в семье батраков рождаются талантливые, добропорядочные люди, как ты. Но это явление редкое!.. Ох, до чего же редкое, Селивестр!!! Поскольку всё это не является правилом, а является исключением из него. Вот поэтому, Селивестр, в силу того, что ты человек с доброй душой и честных правил, всех остальных своих собратьев по вашему холопскому происхождению судишь исключительно по себе, при этом ошибочно полагая, что все эти люди под стать тебе. Ан нет, Селивестр! Тебя же не надо палкой на работу гнать. Знаю, знаю, что не надо. А всё почему? А потому, что тебе присуще чувство долга перед делом, перед семьей, и ты сам знаешь, что к долгу этому надо относиться с полной ответственностью. Вот и я, Селивестр, как и ты, к долгу своему отношусь с полной ответственностью. А все они, – указал пан Медлер плеткой в сторону хозяйственного двора, – только отвернись от них на минуту, тут же всё, что плохо лежит, растащат и пропьют. И глазом моргнуть не успеешь, как пропьют. Они не умеют быть людьми с большой буквы, поэтому живут только низменными потребностями. И ничто этих людей не изменит, даже хорошая жизнь!.. Напротив, Селивестр, хорошая жизнь сделает плебея еще большим хамом. Никогда не жалей их, Селивестр. Их спины приспособлены под плеть и розги. Не подохнут!!! Вытерпят! А если кто из них и подохнет, так они и плодятся, как черви. Их, как той сорной травы, всегда мно-о-о-ого будет. Хоть что с ними делай. Хоть косой их коси, хоть не поливай, хоть сапогами втаптывай в землю, все одно прорастут. Пробьются, и даже сквозь камни пробьются, и будут жить-поживать, как ни в чём не бывало… И если всю эту безрассудную ораву не держать в узде, дать им послабление, они собьются в толпу обезумевших бунтарей и с ними уже никто не справится – ни полиция, ни правительство. Это не люди Света. Это люди Тьмы. Люди Дьявола…
Селивестр Богдан, слушая пана управляющего, всё никак не мог понять, с какой такой целью он к нему припёрся… Может, исповедоваться?.. Тогда не по адресу… Может, захотел расположить к себе, чтобы найти в его лице своего единомышленника, тогда пустая трата времени… Наконец, не выдержав его тираду, сказал: «Пан Медлер, судя по тому, что у тебя на шее медный крестик, ты христианин, а значит, веруешь в Господа нашего и Его учение. Тогда ответь мне, Казимир, ты помнишь, о чём говорится в Библии? Помнишь, что пытается растолковать нам Господь на Её страницах?»
– Не пойму, к чему ты клонишь, Селивестр, – болезненно поморщился пан Медлер.
– Поясню, Казимир… Господь нам, простым людям, через эту чудесную Книгу Книг толкует следующее: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки…». Это ли не притча, содержащая в себе глубокую нравственную премудрость? Ты не согласен с мнением Господа, Казимир?!
Пан Медлер не перебивал плотника Селивестра. Он внимательно следил за ходом его мысли, но смотрел на него со скрытой издевкой. А дослушав, сказал: «Я, Селивестр, согласен с Господом, что к людям надо относиться так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе. Что я и делаю, Селивестр! К людям я всегда отношусь с почтением…»
– Кто к людям относится с почтением?.. Ты?!! – чуть было не упал со ступенек крыльца Селивестр Богдан…