Страница 60 из 84
Ну, что ж… годы пролетели быстро… Дети выросли, получили прекрасное образование и, действительно, детская их дружба начала перерождаться во что-то большее, нежели невинные детские забавы… Этот неоспоримый факт тешил души двух закадычных друзей: барона Ордоновского-Старшего и князя Левандовского, вселяя в них надежду, что они и в самом деле вскоре станут сватами.
Молодого барона Стефана Ордоновского в княжне Марийке Левандовской устраивало всё!.. Ее добрая открытая душа, детская непосредственность и отсутствие всего неискреннего, притворного. Его восхищала её стать, высокий рост, утончённый профиль лица и длинная, тонкая шея. Робкий взгляд больших синих глаз и роскошная черная коса, которую она укладывала на затылке в замысловатую корзинку и изящно украшала заколками с бриллиантовыми головками.
Марийка Левандовская никогда не обременяла Стефана Ордоновского своим присутствием – напротив, благодаря тому, что была высокообразованным человеком, доставляла ему массу удовлетворения от общения с ней. Она умела с легкостью поддерживать разговор на любые затронутые им темы… Читала ему много душевных стихов, многие из которых талантливо писала сама. Стефану Ордоновскому нравилось наблюдать за тем, как ее нежные бледные щечки трогает легкий румянец, когда она, пересиливая смущение, мужественно отвечает на его каверзные вопросы или откровенно делится с ним своими девичьими мечтами. Ему нравилось, как она трепетно относится к природе и всему живому, что населяет землю, нравилось, что никогда и никого не оговаривает, никому не завидует и ни о ком не судит строго.
Долгими летними вечерами, а время их сильной привязанности друг к другу выпало именно на эту пору года, бродили они вдвоём по аллеям парка, нежно держась за руки, просиживали в полумраке комнаты при свете зажжённых свечей. Молодой барон Стефан был с ней галантным кавалером, очень предусмотрительным и романтичным.
Пан Медлер прекрасно помнил, с какой крайней настороженностью наблюдал он тогда за первой влюбленностью своего молодого хозяина и за тем, как тот начал разительно меняться прямо на его глазах, находясь под воздействием охватившего его сильного чувства к женщине. Помнил, каким он стал отвлеченным от реального мира, задумчивым и рассеянным. Помнил, как подолгу сидел в одиночестве у камина и, глядя на огонь, всё о чем-то раздумывал, раздумывал. То, пришпорив своего любимого жеребца Ганса, уносился в неизвестную даль, навстречу вольному ветру и раздольным просторам своего поместья.
Тягостным бременем, и даже пыткой, стали вдруг для молодого барона Стефана каждодневные однообразные хлопоты, связанные с усадебными делами. Напрягало его регулярное ведение расходов, доходов, каких-то юридических документов, утомлял неусыпный контроль над сельхозугодиями, лесами, озерами, садами. Ведь всё это надо было содержать в достойном виде, а для этого требовалась светлая, не затуманенная влюблённостью голова. Поэтому все текущие в ту пору вопросы, связанные с управлением имения, стал он всецело перекладывать на плечи своих управляющих: пана Обуховского, пана Эдмонда Смилшкалнса и, конечно же, на него, на пана Медлера…
Пан Медлер помнил, как в то время молодой его барин на все сложные переговоры с компаньонами по предпринимательству непременно брал его с собой, чтобы, благодаря неусыпному его контролю, не допустить какого-либо промаха в коварных и хитроумных замыслах конкурентов. С одной стороны, ему это льстило, с другой стороны, беспокоило. Ведь брал-то он его, по большей части, потому, что голова его была забита не ответственными делами, а глупостями, связанными с женщиной.
Мало того, и что более всего было ужасно, хозяин вполуха и как-то уж совсем неблагодарно выслушивал все его доклады о пресечённых им, в его же имении, беспорядках, а ведь он так рассчитывал на его похвалу и внимание к себе. Зато… с нетерпением вглядывался в окно в ожидании приезда княжны Марийки Левандовской. Когда же экипаж княжны наконец-то въезжал во владения молодого барона, он выбегал ей навстречу, помогал выйти из кареты, долго целовал её ручки и, на подъеме радостных эмоций, как самого дорогого гостя, препровождал в свой дом.
Таким своего барина пан Медлер не знал еще никогда… А знал он его с самого младенчества. Для пана Медлера наступили мучительные времена. Он понял, что морально ему следует готовиться к неизбежному, к тому, что у него, у пана Медлера, вскоре, помимо хозяина, появится еще и хозяйка по имени Марийка. А если в скором будущем еще и дети народятся, которые будут сотрясать своими неистовыми криками и пронзительными визгами всё окружающее пространство, то вообще прощай спокойная, размеренная жизнь рядом с любимым Ясно Вельможным Паном. От этих мыслей у пана Медлера сводило челюсти, а зубы издавали злобный, отвратный скрежет.
Но недолго пришлось источать пану Медлеру свирепую злобу на романтические отношения своего Пана. Удалось-таки его неистовству стереть в порошок зарождающийся роман двух молодых людей. Отношения Стефана Ордоновского и Марийки Левандовской потерпели фиаско… Причем так неожиданно, так банально…
Приехала к княжне Марийке из Кракова подруга ее детства. Очень разбитная особа по имени панна Терезка Слежинская. Среднего роста и, несмотря на свой ещё юный возраст, дивчина с очень женственными, очень аппетитными формами тела. Да ещё, вдобавок ко всему, с роскошными рыжими волосами, смазливым личиком, ямочками на щечках и задорным, игривым взглядом. Этакая рыжеволосая бестия-хохотушка, любящая распалять в мужчинах недвусмысленный к себе интерес.
Молодой барон Стефан Ордоновский с первой же минуты знакомства с панной Терезкой понял, чего желает от него эта проказница. Об этом ему поведал ее призывный, манящий к себе взгляд. Он уловил его в тот самый момент, когда при знакомстве с ней целовал ее ручку. И она незамедлительно получила от него всё то, чего так страстно возжелала… Увы!.. Увы!.. Увы!.. Этот факт не ускользнул из поля зрения княжны Марийки, и она, как-то так неожиданно, никого не предупредив, уехала в сопровождении своей матушки в Краков и там, на каком-то приеме, познакомилась с роскошным русским офицером, который в нее влюбился с первого же взгляда и до умопомрачения. За него, впоследствии, она и вышла замуж…
Пан Медлер от свалившегося на его голову счастья ликовал втихомолку, в то время, как молодой его барин страдал и убивался от несносной печали. Его мучило глубочайшее разочарование в своем поступке… Он ходил угрюмым, раздражительным и озлобленным на весь белый свет. Отказывался есть… Напрочь закинул руководство делами усадьбы… Отказывался от всех приглашений на балы в соседние дома… Отменял все без разбору деловые встречи.
Однако… нельзя сказать, что всё это продолжалось слишком уж долго… Вскоре он увлёкся другой женщиной, которая помогла ему смягчить чувство тоски по княжне Марийке. А потом он увлёкся еще какой-то женщиной… Через время… ещё какой-то… А вскоре… стал менять их, как перчатки…
Когда же из Кракова до него дошли слухи, что княжна Марийка выходит замуж за какого-то очень перспективного в плане военной карьеры офицера, сильно задумался над тем, а нужны ли ему вообще были все эти женщины, с которыми он проводил всё своё свободное время, пытаясь определить для себя, а в состоянии ли они заменить ему Марийку?.. В состоянии ли подарить ему все те важные и необходимые его сердцу чувства, которые дарила ему она, ненаглядная его девочка?
Нет!.. Конечно, нет!.. Ведь все эти женщины и были-то в его жизни только для того, чтобы отвлекать его мысли от княжны. А может, ещё и для того, чтобы доказать самому себе, а главным образом – ей, Марийке, что неплохо проживет и без неё. Доказал?.. Теперь-то уже понимал, что нет… Конечно, нет!..
Ох…. как казнил он себя за то, что не поехал тогда за ней в Краков и не пал перед ней на колени. Не вымолил прощения за свой безумный, бездумный, отвратный уже и самому себе проступок. Его мозг беспрерывно сверлили мысли: а что, если он упустил ту неповторимую, ту ненаглядную, ту желанную, которая могла бы стать для него единственной возлюбленной на всю его жизнь… Могла бы стать хранительницей его семейного очага… Могла бы стать той единственной женщиной, от которой бы он хотел иметь красивых и породистых детей…