Страница 21 из 84
– Ты меня смущаешь, Станек…
– Ладно… Займусь я твоим воспитанием, Михаська. Вернешься ты в свою Варшаву сексуально подкованным.
– Ох, Станек, по-моему, мы с тобой окончательно развратились, – попытался Михаил согнать шаловливую улыбку со своего лица. – Что делать-то будем, когда всё-таки надумаем жениться? Смогут ли наши жены заменить нам всех тех наших подружек, которые дарят нам сейчас, во времена нашей холостяцкой жизни, столько радостных мгновений?
– О, cholera!.. Да они, эти жены, сразу же нам и надоедят! В первую же брачную ночь надоедят! Никакая девица из благонравного семейства, получившая пуританское воспитание, не подарит тех прекрасных мгновений в постели, которые под силу только опытным, раскрепощённым женщинам. Ведь им, этим глупышкам, с детства прививают, что главное украшение женщины – это скромность!.. Нет, брат Михаська, – подошел Станислав к зеркалу и внимательно присмотрелся к своему отражению, – не хочу я жениться! – поправил он свой галстук-бабочку. -Я – парень хоть куда! Мне только подавай да подавай! Зачем мне жена, половое воспитание которой сводится только к одному – лежи и терпи… Я не прав? – посмотрел он вопросительно на Михаила. – Тебе, Михаська, нужна жена, которая лежит, как бревно, в постели, не внимая твоим ласкам?
– Трудно так сразу сказать, Станек, – повел плечом Михаил и направился к окну. – Возможно, если я полюблю ее до безумия, то-о-о…
– Ой! Успокойся! Полюбит он! – поморщился Станислав. – Любовь, Михаська, это чувство проходящее… Как завалишься со своей любовью в кровать, а она от страху, что ты принялся ее раздевать, убежит от тебя, вся в слезах, к своим родителям, сразу же и поймешь, насколько это хлопотное дело – женитьба! Ай!.. К чёрту всю эту любовь и всех этих жён, вместе взятых!
– Я даже слышал, Станек, что существует этикет, который, хоть и предписывает женам допускать мужа до своего тела, но получать удовольствие – боже упаси!..
– Ну вот, видишь! И нужна тебе, Михаська, такая жена, которая тебя просто терпит?! – подойдя к окну, рядом с которым стоял Михаил, Станислав присел на его подоконник. – А ведь бытует и другое мнение, братишка: муж, который использует жену только ради секса, без намерения зачать ребенка, превращает ее в шлюху. Дикие нравы, брат!!! Дикие нравы…
– Да-а-а… До чего же всё непросто в нашем мире, Станек, – в раздумье почесал затылок Михаил и, отойдя от окна, стал ходить по комнате. – Но лично мне, братишка, было бы неприятно обманывать любимую женщину. О, Jezus Maria! Потом угрызения совести замучают…
– Никаких угрызений совести! – сказал, как отрезал, Станислав. – Какие могут быть угрызения совести, если жена бревном оказалась?! Не хочет допускать до тела – ну, и не будем её домогаться. А раз природа своего требует, а с ней, с природой, не поспоришь, значит, будем искать выход из этой ситуации. И дамочки полусвета – наилучший вариант! Нет, Михаська, – снова подошел к зеркалу Станислав и возбужденно одернул полы своего фрака, – не хочу я жениться! Зачем мне это ярмо на шею? Правильно поступил барон Ордоновский, что не женился. Спал со всеми теми женщинами, что ему по нраву были, а как надоедали, выпроваживал их с Богом на все четыре стороны. Поэтому и не познал, что такое семейная жизнь, где жены своими истериками, типа: где ты был… ты что, мне изменяешь… ты что, разлюбил меня… – завтра же доконают тебя и сведут в могилу…
– А вот интересно, Станек, ты какой-нибудь из своих сексуальных партнерш отдаёшь предпочтение? Или все они тебе на одно лицо?
– Ой, Михаська…. ко всем одинаково потребительски отношусь. Потребительски – и больше никак! Раз они продают себя, значит, это товар… Вот и весь сказ!.. Однако, пожалуй, есть одна подружка, к которой я сильно привязался. Которую, хоть и отчасти, но все-таки выделяю из числа остальных…
– Чем же она не такая, как все?
– О, братишка! Это не женщина!.. Это огонь!.. Её, совсем ещё молоденькой, еще девственницей, совратил один старый господин. Кстати сказать, очень уважаемый в Могилеве человек. Известный чиновник, отец почтенного семейства, в дом которого и была она принята на службу гувернанткой. Он-то, старый развратник, и лишил её девственности… Причем, в самой изощренной форме. Как ни странно, но её это не испугало, и за хорошее вознаграждение с его стороны она стала отдаваться ему так, как он того пожелает. А уж он-то извращался, как только мог! Но для неё ничего не жалел! И в шампанском ее купал, и в Париж возил, где по последней моде наряжал. Дом неплохой ей купил. И вот теперь…. она моя девочка…
– Ты так же с ней щедр, как и тот господин? – улыбнулся Михаил.
– А как же!.. Женщины, братишка, они ведь для услад и растрат созданы!.. Такова жизнь! Нет, нет, уверяю тебя, я на самом деле не скуплюсь для нее. А она, соответственно, ублажает меня по полной программе. Много у меня было их разных, но этой равных нет. Малгожатой ее зовут. Нельзя сказать, что красива, но с шармом! Есть у меня еще две актерки из варьете. А еще… жена важного в городе Могилеве сановника. Кстати, сановник тот… друг моего дядьки. Старше меня эта мадам более чем на 20 лет. Не поверишь… голову так вскружить может, что не вспомнишь, как и зовут-то тебя! Жгучая брюнетка, а тело – как белый мрамор. Но Малгожата у меня неповторима!
– Не ревнуешь свою Малгожату к другим мужчинам? – снова подошел Михаил к окну и присел на его подоконник.
– Нужна она мне, ревновать её. Могу и тебе её предложить. Не пожалеешь…
Михаил в ответ на это долго молчал, но было видно, что в душе его идет борьба нравственности с безнравственностью. Однако… по его большим синим глазам, наполненным тайной страсти, можно было догадаться, что победит все-таки безнравственность!..
– Подумаю над твоим предложением, Станек, – опустив очи долу, вымолвил он. – Прямо-таки интересно попробовать на вкус твою хвалёную Малгожату…
– И думать тут нечего! Завтра же едем с тобой в клуб или игорный дом. Как раз там они, эти ночные мотыльки, и порхают…
– Станек, а не боишься ты, что завтра твоя Малгожата придет к тебе и скажет: я беременна от вас, пан Войцеховский…
– Что-о-о?!! – направляясь к креслу, стоящему рядом с камином, бросил в сторону Михаила насмешливый свой взгляд Станислав. – Развеселил ты меня, братишка… Беременеть не в интересах этих женщин. Вот ответь мне, ради чего им терять на беременность девять месяцев своей хорошо оплачиваемой жизни?.. – уселся он в кресло и закинул ногу на ногу. – Ради того, чтобы лишить себя всех прелестей жизни: внимания мужчин, развлечений, денег, а потом не знать, куда девать свое чадо и на что его содержать?.. Они-то прекрасно знают, что никто на них не женится. Да и доказать любой из них, от кого у неё ребенок никогда не удастся. Глупо в их положении беременеть, Михаська!.. Тем более, еще никто не отменял «штучки для уикенда». Ты сам-то, Михаська, пользуешься презервативами? – пошленько усмехнулся Станислав.
– Ещё бы я ими не пользовался!.. – хмыкнул Михаил. – Презерватив – друг джентльмена и его надежный щит! Мы в Варшаве пользуемся презервативами из Германии. А как тут у вас с этим дела обстоят?..
– Я тоже их использую, – улыбнулся Станислав. – Ладно!.. Черт с ними, с этими шлюхами! – вдруг недовольно поморщился он. – Ты мне лучше, Михаська, вот что скажи: почему же ты не приехал ко мне в начале августа, как мы условились с тобой в переписке? Я, правда, тебя уже об этом спрашивал, но ты этот разговор почему-то замял. Думаешь, я не понял?..
– Станек, не поверишь, – сделал виноватое лицо Михаил, – да ведь я к тебе не из Варшавы приехал. В деревне я все это время был, в Каленевцах…
– Как так, в Каленевцах?!! – подпрыгнул с кресла Станислав и подошел к окну, где по-прежнему стоял Михаил. – Так, значит, из Варшавы ты не ко мне поехал, а поехал в свою деревню?! А почему не сразу из Варшавы ко мне? – послышалась в голосе Станислава обида. – Ведь мы же с тобой договаривались о встрече в начале августа. Я так ждал тебя… А переволновался-то как! Где мой Михаська? Что с ним?! Какие только ужасы в голову мне не лезли. Страшно вспомнить!..