Мёртвый хватает живого

Того, что погибла Рая, Баранов не осознал ещё. Не почувствовал ещё, что её нет. Что её тело прострелили какие-то омоновцы, не думавшие, в кого стреляют. Чьи семьи разбивают. Людоедство? Его жена — такая же, как та баба из окна?

Нет, он не принял ещё смерти Раи. Или не верит в это. Он не видел убитую Раю. Дадут ли ему увидеть?… Что он будет чувствовать, когда увидит?… А потом пойдёт день за днём, и он будет видеть в комнатах её вещи, а её в комнатах не будет. Лучше ему пока об этом не думать. У него есть Тоня. Он должен держаться — и помогать держаться дочери. Вдвоём им будет легче.

Чёртовы милицейские стреляки. Убийцы. Чёртово оружие. «Прощай, оружие!» — вспомнил он Хемингуэя. Даже вот Хемингуэй, столько провоевавший, и любивший охоту, сафари всякие, написал: прощай, оружие…

И чёртов вирус.

Ему, Баранову, прежде чем сложить оружие, надо разобраться. Не то со стреляками засекреченными, не то с теми, кто распространяет в городе вирус.

Хорошо бы, Лысов отдал ему приказ. Он же позвал его… Но Лысов не отдавал ему приказа. Позвал из-за своего жуткого хобби?… Лысов переключал каналы телевизора.

— Почему, Руслан, ничего не передают? Может, позвонить на телецентр? Или мэру? Нет, мэру звонить глупо. Вчера, когда я уже отключился, мэр ещё отдыхал душой и телом. Наверное, не спал всю ночь. Правду говорят: понедельник у Египетского — законный четвёртый выходной.

— А третий какой? — спокойно спросил Баранов.

— Пятница.

А потом говорят, подумал Баранов, что анархизм — беда современной молодёжи. А вот сидит похмельный толстяк в противогазе с подпотевшими стёклами и рассказывает о четырёх выходных мэра.

И статью-то в УКа — о неуважении к власти — придумали, чтобы защитить четыре законных выходных.

Он бы нашёл сейчас общий язык с Тоней. Только бы с ней было всё в порядке. Он сумеет уберечь её от новой заразы.

Хорошо, что у него заряженный «ПМ».

А Лысов пересказывал ему всё с начала:

— ОМОН вызвал дежурный. Он же решил и не пускать никого. В смысле, наших… До прибытия военкома. Так он решил. Молодец капитан. А как иначе?… И до меня парень дозвонился, предупредил, чтоб я взял противогаз. Он и кодировщик — единственные люди, которые были тут ночью и утром. Ты на них, подполковник, не вали!.. Они не стреляли и не участвовали. Они бы твою жену не защитили. И других тоже. Их и нельзя было защитить… Это других от них надо было защищать… Ну, и соответствующие действия были предприняты… Был ещё помдеж, но он вышел на улицу по приказу дежурного — и заразился… Ты не ищи тут виновных в смерти жены. И в милиции не ищи. Не надо, подполковник. Иногда думаешь, что лучше быть пьяным, чем трезвым. Не поедь я вчера… на рыбалку, и не встань поздно, я бы тоже «побелел». Может, болезнь не сразу, а через час или два проявляется. У ОМОНа тайны вот завелись… У меня есть приятель в эФэСБэ, но трубку, зараза, не берёт… Оно и точно: зараза. Ты вот, кажется, здоров — и хорошо. Думай о том, что никого не заразил. И я здоров. Мы не «белые», а «красные». Ты на чём приехал, на «УАЗике»? Лицо шофёра видел? Не белое? Нос тебе откусить не пытался? В селе живёт, в Перевалово? Вода из колодца?… Счастливый деревенщина!.. И откуда эта дрянь к нам пришла? Из Туры? Водоканальщики говорят, что нет. Врут. Зачем перекрыли водозаборы? И почему молчит телевидение? И радио? А если из Туры, от откуда в Туру? От кого?

— Не знаю, — ответил Баранов.

— Вот и я не знаю, подполковник.

— Что делать, товарищ полковник?

— Чернышевского читать, — ответил военком. — Ладно, я тебе мозги компостировать не буду. Что делать — не знаю. Кого положено, я спросил. Или попытался спросить. Но тот, кому положено, не отвечает. И в районы мне передавать нечего. То есть некому. Я вот вызвал тебя, а теперь каюсь, что не вызвал всех, кого можно считать здоровыми. Тут, подполковник, непонятно. Одни вроде бы заражаются, другие — нет. Ты вот умывался водопроводной водой? Ну, вот видишь. Ты не белый, значит, тебя зараза не затронула. Или тебя не берёт? А может, вирус ещё не попал в воду, когда ты умывался? Ты раньше или позднее жены умывался? Ну, всё равно… Тебя, Руслан Евгеньевич, зараза не берёт. И что это за инфекция? Химия? Терроризм? Необъявленная война? Чеченцы? Почему в Тюмени-то, не в Москве? Чёрт, много вопросов, ноль ответов. И все молчат! Ни слова о вирусе. И о воде. Как этой самой воды в рот набрали…

— Товарищ полковник, они всегда молчат.

— А ты прав, подполковник! Нет, они, конечно, чешут языками, и много, и бодро, но, собаки, никогда не скажут главного.

— Никогда не скажут того, чего ждём мы.

— На что это ты намекаешь, подполковник?…

— Я думаю, что настало время вам отдать приказ.

— Приказ?

— Нужно организовать тех, кто ещё…

— Ну, валяй, договаривай.

— Нужно вызвать повестками, по телефонам запасников. Организовать прочёсывание города. Расставить блокпосты. Наладить связь с милицией. Информировать население.

— Ну спасибо тебе, подполковник, за советы. Я понимаю: тебе тяжело, ты потерял жену.

— Вероятно, и дочь. Она тоже умывалась утром.

— Не драматизируй. Думаю, жива твоя дочь. Ты-то жив. Ты ведь тоже умывался? Или ты как старец в пустыне живёшь? Ну, видишь: не все заражаются. А может, жена твоя заразу по дороге подцепила? Вцепился кто, откусил немножко… Или поцеловал — тоже вот после признания в любви… Не смотри на меня зверем лютым, я пытаюсь это самое, понять объективно, а ты волка из себя строишь… Уволить меня хочешь? Да я хоть сейчас, Баранов, садись на моё место и воюй, только в округе нас не поймут… Хорошо. Больше не будем на эту тему. Я объясню тебе: окружное начальство не желает отдавать мне приказов. Секретных кодограмм нет ни из округа, ни из Москвы. Будто ничего не происходит. Я так считаю: пусть этим делом с белыми больными занимается милиция. И врачи. И учёные какие-нибудь. Бактериологи. Вирусологи. Астрономы, чёрт их задери!.. Почему глупый полковник из военкомата должен ломать голову над проблемой инфекции?… Пусть вирусами занимается кто угодно, но не мы с тобой. Для перевода города на военное положение нужно основание. И нужен приказ вышестоящего начальства. У нас нет приказа, хотя есть вроде бы основание. Но мы не уверены, что ситуация с инфицированными имеет место по всему городу. Да, до милиции уже не дозвониться, да, больницы перегружены поступившими в это утро, да, ходят разные слухи. И всё же мы ничего не знаем. Я Бога молю, чтобы в округе меня не приняли за психа. Ты представляешь, как я им буду излагать основание? И что мне ответят на моё заявление? «Заигрались в компьютерные игры», вот что нам с тобой ответят. И добавят: «Этих давно пора отправить служить в Забайкалье, а на их место назначить ребят, действительно заслуживших отдых». А ты говоришь — основание… Но вдруг основание пройдёт само собой? Зуб сгниёт, и нерв перестанет болеть? И нашей с тобой проблемы как не бывало. А была проблема милиции. Прокуратуры. Санэпидстанции. Комитета по защите прав потребителей. Какого-нибудь завода, выпустившего в Туру отходы с радиацией. Еду какую-нибудь просроченную вывалил в реку гипермаркет. Откуда мне знать? Это вне моей компетенции. Что, подполковник, жалко людей? Погибнет тысяча или две? Или десять, двадцать? Но при чём тут военкоматы? Есть милиция, есть ОМОН. Для чрезвычайных ситуаций есть эМЧеэС. И больницы. И эФэСБэ. И я тебе, Руслан, не начальник гарнизона, чтобы патрулировать город и блокпосты расставлять. Ты бы ещё баррикадами приказал улицы перегородить и объявить продолжение развитого социализма. Ладно, не нервничай, Руслан Евгеньевич. Не порть ни мне, ни себе карьеру. Ты временно назначен исполняющим обязанности начальника Ленинского эРВэКа. Вот письменный приказ. Сам на компьютере напечатал. А ты думаешь, я с техникой на «вы»?… Но вот что я тебе скажу: не суй носа в Ленинский хотя бы до завтра. Не то подхватишь заразу. До завтра пусть медики и учёные разбираются… А мне такие люди, как ты, очень дороги. Ты понял меня?