Приди и победи

Олег был известным противником блогеров, поэтому не преминул вставить:

Кто ходит в гости по Дудям,

Тот поступает мудро.

Оно, конечно же, к деньгам,

Хотя смотреть и мутно.

— Что за детский сад? — наморщила носик Инга. — Ты что-то имеешь против Юры Дудя? Он же такой милашка.

— Разве тебе могут нравиться мужчины? — удивился Олег.

— А почему нет? Для нас, правильных девочек, мужики — самые лучшие друзья. Уж поверь моему опыту. Кроме того, если бы Юра был другого пола, я бы его обязательно отшлепала.

— Опа-чки, — оживился лейтенант. — А вот с этого момента поподробнее. Приоткрой завесу тайной жизни сексуальных меньшинств.

— Отставить неуставные беседы, — прервал спорящих Хачериди. — Инга, ты сейчас рассказал информацию, которую, по большому счету, можно почерпнуть из Википедии. Что удалось накопать по-настоящему?

— Да почти ничего. Иван, действительно, жил своим акциями, голодовками. Его любили приглашать на различные ток-шоу, потому что он вел себя там крайне неадекватно — собственно, так, как хотели продюсеры. Однажды на одном из прямых эфиров он разделся донага и продемонстрировал наличие мужских и женских органов. Говорят, некоторых зрителей увозили с передачи на скорой.

Из-за такого поведения знакомых у Ивана было много, а вот друзей не было вообще. Жил один, в пентхаусе на сороковом этаже в Новой Москве. Дома оргий или пьянок не устраивал. Но часто не бывал дома по несколько недель.

— Это все? — пристально глядя на Ингу, спросил Хачериди.

— Ну есть еще один факт. Он официально не подтвержден, но мне о нем рассказал заслуживающий доверия человек. Есть информация, что Иван Голодный возглавлял российское отделение ордена “Зеленый дракон”, одной из старейших в мире сатанинских организаций.

— Снова сатанисты, — проворчал Бестужев. А Хачериди присвистнул:

— Прямо-таки “Зеленый дракон”? — скептически спросил грек. — Тот самый мифический орден, членами которого, якобы, были Григорий Распутин, Генрих Гиммлер, Петр Бадмаев и даже императрица Александра Федоровна, супруга Николая II? Чушь, не верю. Даже если сей орден и имел какое-то могущество в начале и даже в середине прошлого века, то сегодня о его деятельности неизвестно ничего.

— Потому и неизвестно, — возразила Инга. — После Второй мировой войны орден пребывал в упадке, но возродился на Тибете в семидесятых годах. Аккуратно и поступательно он снова начал свое шествие по миру, и вот, в наше время, нашел приют и в Москве. Пока что здесь немного последователей “Зеленого дракона”, но они есть, и до сегодняшнего дня их возглавлял Иван Голодный.

— Это дело положительно начинает меня утомлять, — пожаловался грек. — Ладно, копайте еще. Всем разрешаю сделать получасовой перерыв на обед, — он посмотрел на часы, — на поздний обед. А потом, капитан, мы с тобой прокатимся к этому неучтивому доктору.

Обед затянулся больше чем на тридцать минут, но буквально через час они все же входили в царство доктора Стрельцова. Сегодня было особенно накурено, это говорило о том, что Серафимыч работает больше обычного.

Он сидел, склонившись к самому столу. Со стороны даже могло показаться, что он спит. Но нет — он внимательно рассматривал изображение на планшете. Вошедших он не замечал.

Бестужев кашлянул — Стрельцов вздрогнул.

— Господа, мы были правы, — сказал он, вставая.

— В чем именно, доктор с библейским именем, — съязвил Хачериди.

— В наших догадках. Это все они, — голос Стрельцова вздрогнул.

— Серафимыч, успокойся, — усадил доктора обратно на стул Бестужев. — Давай спокойно, по делу. В общем, как обычно. Что удалось выяснить по трупу?

— Да все, как у предыдущих двух. Смерть от потери крови — ее в организме почти не осталось. Сухое тело Голодного превратилось практически в мумию.

— Сухое тело? — не понял капитан.

— Регулярная аскеза сделала из нашего активиста практически йога. Худой — кожа да кости. Внутренние органы скукожены из-за недоедания. Но общее состояние организма я бы оценил на пять с плюсом. Если бы не фатальная встреча с Мистером Х, дожил бы наш Ваня лет до ста минимум.

— Вот даже как, — удивился грек.

— Да. Это поразительно, но чем больше он над собой издевался, тем выносливее становилось его тело.

— Ладно, здоров как бык. Что там с нашими традиционными татуировками?

— А вот здесь самое интересное. На теле Голодного нет ни одной татуировки. Вообще. В этом плане он как младенец. Но есть два изъяна на коже.

— Изъяна?

— Да, я назвал их так. Первый, поглядите, на левом плече, видите? — все трое склонились над телом.

— Что это такое? Ожог? — разглядывая изувеченную кожу, спросил Бестужев.

— Это клеймо, Саша. Как в средние века. Судя по расположению и чистоте, сделали его примерно год назад и, скорее всего, с согласия самого Голодного.

— Что оно означает?

— Вот над этим я и ломал голову, когда вы пришли. И сдается мне, что это весы.

— В смысле? Какие весы?

— А те весы, с которыми часто изображают богиню Фемиду. Две чаши, балансирующая перекладина. Всмотритесь. Я сделал фото, чтобы можно было увеличить изображение.

Бестужев и Хачериди склонились над планшетом, внимательно разглядывая клеймо.

— Пожалуй, ты прав, доктор, — вынес вердикт грек. — Это, действительно, весы правосудия. Но ты говорил, что нашел два изъяна.

— Вторая находка — это на сладкое. Капитан, наше предложение, начавшееся на теле сальвадорца Ганадора, продолжившееся на спине итальянца Гуэрра закончилось на бедре Ивана Голодного.

— Ты же говорил, что нет никаких татуировок…

— А их и нет. Надпись вырезана чем-то острым, я бы предположил — ножом, прямо на теле.

— Не томи, Серафимыч.

— Там написано “veni et vince”. А после — три тройки восклицательных знаков. Вот прямо так.

— Знакомые слова, — нахмурился Бестужев. — Что-то такое напоминает. Что-то из Юлия Цезаря. Так, нужно перевести.

— Уже! — победоносно вскрикнул доктор. — Напомню: полностью фраза звучит так: “Vocamus Te, advocamus Te, veni et vince!!!!!!!!!” Это переводится как “Взываем к Тебе, призываем Тебя, приди и победи!!!!!!!!!” Я не понимаю, зачем так много восклицательных знаков, но…

— Это обозначение, применяемое в средневековье на письме. Так сказать, инструкция для говорящих. В данном случае означает, что фразу необходимо произнести трижды, — медленно произнес Хачериди.

— Я же говорил, — затряс кулаком Стрельцов. — Это заклинание или молитва темная. Мы были правы: убийства — дело рук вероотступников.

— Итак, — Бестужев посмотрел на грека. — У вас еще остаются сомнения, что наш мотив — убийства на религиозной почве?

— Остаются, — Бестужеву показалось или грек, действительно, был не так уверен, как раньше. — Но я согласен, капитан, эту версию нужно тщательно проработать.

Когда они вышли на улицу, спускался теплый майский вечер. Зазвонил телефон. Это была Инга.

— Шеф, у меня есть кое-что срочное. В одной из социальный сетей Даркнета у Голодного был аккаунт. Я смогла взломать его. Скидываю вам его последнюю запись, сделанную два дня назад.

Она отключилась, а через секунду пришел скриншот с ее компьютера. Бестужев открыл фотографию и прочитал вслух:

“Я закончил все свои дела, как и просил демон. В тот миг, когда улетучились последние сомнения, когда я уверовал по-настоящему, я понял, что с самого начала был рожден для этого великого события. Подумать только, я стану Третьим. Разве мог я когда-либо мечтать о большем? Да и есть ли на свете большая честь, большая слава? Впрочем, есть. Это Четвертый. Но он — Избранный, стоящий лишь на одну ступень ниже Самого.

Страшно ли мне? Честно, я не знаю. Мне кажется, что я всю свою нелепую и жалкую жизнь шел, чтобы положить голову на алтарь Славы Его. Но с другой стороны, разве можно не бояться, идя на встречу со Смертью? Демон сказал, что все будет хорошо. Более того, пройдет не так много времени, и я возрожусь, и я стану одним из новых апостолов.