Приди и победи

Пока вокруг трупа хлопотали эксперты, пытаясь найти хоть какие-нибудь улики, способные помочь распутать это дело, Бестужеву пришла в голову еще одна мысль. Он отошел в сторону, чтобы его никто не смог услышать и набрал Веру.

— Привет, — раздалось в трубке. — Ты все-таки не можешь без меня?

— Не могу, — не стал спорить капитан. — И очень хотел бы тебя увидеть. Но звоню не по этому поводу.

— Ну вот, — Бестужев как наяву увидел, как Вера картинно надула губки.

— Послушай, ты же много знаешь по истории Владимира. Ну там… Андрей Боголюбский… Золотые ворота… все эти дела.

— А к чему ты это спрашиваешь? — напряглась Вера. — И что именно тебя интересует?

Бестужев подумал, что раз она знает подробности первых двух убийств, скрывать информацию об еще одном, смысла не имеет.

— Вера, Мистер Х нанес еще один удар. И я бы хотел спросить тебя по поводу места. Оно очень странное. Я пойму: Золотые ворота или Никитская церковь. Но здесь… здесь ничего нет. И это странно…

— Бестужев, здесь — это где?

Капитан указал место.

— Ну что ж, теперь мы можем поставить точку в давних исторических спорах о том, где стояли древние Медные ворота, — ответила Вера. Раньше улица Осьмова называлась Ивановским спуском. И, по одной из версий, в конце него располагались Медные ворота, выходящие на дорогу на Суздаль. А еще одна древняя теория гласит, что на этом месте располагалось крупнейшее капище древнеславянского Даждьбога. Так что это — место силы, раз. И одна из вершин пентаграммы Боголюбского, два. Выбор явно не случаен.

— Вера, спасибо. Я правильно понимаю, что наш убийца исторически очень грамотно подкован?

— Если честно, совсем не обязательно. Всю эту информацию сегодня не сложно найти в интернете или в библиотеках. Да, на изучение вопроса понадобится определенное время, но не так много, как кажется.

— Я понял, — тут Бестужев замялся. — Так мы сегодня встретимся?

— Уговорил, — Вера точно улыбнулась в этот момент. — Давай так договоримся: перезвони, как освободишься. Мне понадобится полчаса на сборы, и я буду у тебя.

Бестужев вернулся на место.

— Ты где был? — подозрительно спросил Хачериди.

— Проверял кое-какие мысли, — ответил капитан.

— И как — успешно?

— Более чем.

— Не изволишь поделиться?

— Чуть позже, — ушел от ответа Бестужев и направился к месту преступления. Эксперты все еще копошились вокруг под бдительным взором Смирнова.

— Саш, — спросил один капитан другого. — Это когда-нибудь закончится?

— Пока не уверен, Вась. Конечно, хотелось бы поймать этого урода как можно раньше. Давай лучше по делу. Как думаешь, крест такого же редкого состава, как и два предыдущих?

— На глаз могу дать девяносто процентов, что — да. Окончательное резюме за экспертами.

— Ну и причина смерти тоже, думаю, такая же.

— Об этом нам поведает наш гуру Стрельцов, — Смирнов махнул рукой в сторону подъезжавшей машины скорой помощи. Однако первым к доктору подскочил Хачериди.

— Так это вы знаменитый доктор Серафим Серафимович Стрельцов? Что это у вас имя-отчество такое библейское? — снизу вверх спросил он. Патологоанатом смерил его насмешливым взглядом и ответил в лучших еврейских традициях:

— А вы, я так понимаю, тот самый возмутитель спокойствия Лозелло Парисович Хачериди? Вы бы на свое имя-отчество посмотрели, — и Стрельцов проследовал к трупу. Крест уже вынули из земли, освободили руки и ноги.

Озадаченный Хачериди сначала постоял на месте, а потом бросился догонять доктора. Тот бегло осмотрел раны Ивана и дал команду грузить труп в машину.

— Что скажешь, Серафимыч? — спросил Бестужев.

— Да тут и без вскрытия понятно. Все, как по нотам: прибил к кресту, выкачал кровь, привез сюда. Машину уже нашли?

— Черт, машина, — подхватился Смирнов. — Наверняка, где-то здесь стоит. — Он отдал команду искать припаркованную машину, возможно, с московскими номерами.

Таковая нашлась на стоянке у бывшего “Вана”. Черный шестисотый “Мерседес” с московскими номерами. Двери были открыты, под педалями валялись ключи. Группа экспертов плавно переместилась от места преступления к машине.

— Ставлю сто баксов, что тачку наш Ваня взял в прокат, — высказал предположение Хачериди.

— Пожалуй, пари не поддержу, — ответил Бестужев. — Скорее всего, так и было. Пошлю Олегу номера, пусть выяснит.

Сзади пробибикала скорая. Коллеги чуть не подпрыгнули от неожиданности. На пассажирском сиденьи курил и улыбался Стрельцов. Приоткрыв окошко, он сказал:

— Ну я, в общем, поехал. А то дел много. Как произведу вскрытие, сообщу.

— Нет уж, — взвился Хачериди. Серафимыч явно ему не понравился. От слова “совсем”. — Все свои дела, доктор, вы отложите в сторону и немедленно займетесь вскрытием нашего Ивана. После обеда мы с капитаном вас навестим. Надеюсь, результаты уже будут известны.

— Как пожелаете, — ухмыльнулся Стрельцов и выкинул сигаретный бычок, лишь чудом не задев ботинок грека. — Поехали.

— Какой хам! — возмутился Хачериди, взглядом провожая скорую. Бестужев отвернулся, чтобы грек не увидел его улыбку.

Полицейские провозились на месте еще около двух часов, но ничего принципиального нового узнать не удалось. Отзвонился Олег: машину пробили, она, действительно, оказалась арендная. Прокатчик сообщил, что Иван Голодный часто брал машины, иногда вместе с водителем. В общем, настоящий вип-клиент. В этот раз, правда, он показался чересчур возбужденным, каким-то невнимательным. Машину взял в аренду на шесть дней, а денег дал чуть ли не за две недели. Сдачи не взял — быстро схватил ключи и укатил.

Дальше коллеги обсуждали полученную информацию уже в отделе. Сначала про Ивана Голодного рассказала Инга.

— Иван — типичный тридцатилетний миллениал из богатой семьи. Как и другие представители Поколения Y, он вырос самовлюбленным мальчиком, на “ты” разговаривающим с любым гаджетом, но и испытывающим колоссальные проблемы с “живым” общением. Вдобавок еще с раннего детства у него были проблемы с самоопределением в жизни. И если терзающий душу выбор, кем стать — пожарным или модельером, еще можно понять, то сложно представить, как долгое определение собственного пола разрывало мозг его родителям. Впрочем, длилось это недолго. Аккурат на восемнадцатый день своего рождения Иван близких родственников и лишился. Причем всех и сразу. На праздник, который проходил в загородном доме, ворвались конкуренты отца по бизнесу и расстреляли всю честную компанию. Сам именинник спасся случайно: отошел отлить в кусты и там пересидел.

Таким образом Иван стал очень богатым наследником, но психика бедного паренька всех этих пертурбаций не выдержала. Плюс возраст такой, сами понимаете. Он попал под влияние группы радикальных активистов, известных своими агрессивными акциями в храмах, музеях и прочих библиотеках.

Жизнь проходила в таком напряжении, что однажды Ваня попал в психушку, где пролечился где-то с полгода. Выйдя на свободу, первым делом он сделал ряд операций по изменению пола. Точнее сказать, по добавлению пола. Он стал и женщиной, и мужчиной одновременно. Таким образом он завершил свой внутренний поиск и самоидентификацию.

А вот участвовать в акциях он не бросил. Только теперь он организовал собственную группировку “Голодающие Поволжья”. Иван сменил фамилию и официально стал Голодным. Акции он проводил довольно однотипные — объявлял голодовки. А вот внимание к ним он привлекал совсем не тривиальное. То устроит фестиваль с голыми артистами, то проведет трансляцию циркового представления, в конце которого умерщвляли тигра. А чего стоит акт совокупления с участием тысячи человек?

— А за что хоть боролся наш Ваня? — спросил Бестужев.

— А вот здесь все банально: жизнь китов, права сексуальных меньшинств, озоновый слой и повышение пенсий. На самом деле Ивану не важен был повод, главное — само действие. Его голодовки длились по две недели, участников потом находили очень изможденными.

Собственно, Голодный очень быстро стал популярным в нашей стране. Судите сами: его интервью во “вДуде” за неделю набрало семнадцать с половиной миллионов просмотров. Это ведь мегапоказатель для нашей страны.