Страница 21 из 25
Спорной являются обе точки зрения. Начнем с первой – о дани. О какой дани могла идти речь в данном случае? Дань, которую потребовал в 907 году Олег, Византия тогда же сполна уплатила. Согласно записи в ПВЛ, в 907 г. Олег требовал от греков разовой выплаты огромной суммы – откупа, а не ежегодной дани. В.И. Сергеевич еще в ХIХ веке сказал, что «в 907 г. греки купили не предварительный мир, нуждающийся еще в каком-либо развитии или утверждении, а окончательный, мир в тесном смысле этого слова». Уплаченная греками цена за этот мир, которую назначил сам Олег, и которая сполна была уплачена греками, и есть та самая дань, которая рассматривалась им и его дружиной как небывало богатая добыча, получение которой они считали единственной целью похода на Царьград.
Слово и понятие «дань» известно с незапамятных времен: в разных исторических источниках оно означало чаще регулярные натуральные или денежные сборы с подвластных или побежденных племен и народов. Из ПВЛ мы можем узнать, как это было во времена князя Игоря: «и пришла осень, и стал он замышлять поход на древлян, желая взять с них еще больше дани…» За такой данью он снаряжал ежегодно походы поочередно ко всем подвластным племенам. Нам известно, чем для него все это закончилось103.
В литературе это слово использовалось и в другом контексте. У того же Карамзина в его «Истории» слово «дань» означает плату дружинникам за службу у Олега: «сию дань получали варяги»; «славяне, кривичи и др. народы должны были платить дань варягам, служившим России»; «Новгород давал им ежегодно 300 гривен тогдашнею монетою российскою».
При рассказе о походе Олега «на Царьград» 907 г. летописец называл «данью» ту плату, которую предложили ему «Греки, устрашенные его намерением» штурмовать город. Сверх этой дани греки обязались уплатить так же в разовом порядке уклады на города Киев, Чернигов и др. По словам Н.М. Карамзина, «древний смысл слова «дань» есть дар, и уклады»104. При описании походов киевских князей «на Царьград» он чаще называл ее «добычей», каковой она была всегда.
Как видим, в старину не существовало признаков, по которым дань можно было разделить на виды: не зная конкретного дела, нельзя было понять, о разовой или о многократной выплате идет речь.
Обвиняя греков в неуплате дани, что и стало якобы причиной войны Игоря с империей в 941 году, А.Н. Сахаров говорил о некоей «ежегодной дани», не уточняя время появления этого обязательства. В прошлом в отношениях Киева и Греков вопрос о дани возникал лишь в 907 году. Но мы знаем, что тогда он сполна получил то, что требовал, после чего вместе с войском быстро, как сказано в ПВЛ, ушел «восвояси». В сохранившихся архивных источниках нет никаких свидетельств того, что в последующие годы дружинники Олега ходили за ней в далёкий Царьград. Нелепо думать, что и сами греки ежегодно доставляли ее в Киев. Таким образом, не только сам объем дани никак не предполагал многократного, а тем более ежегодного получения подобного «дара» от греков за обретенный мир, но и не предусматривал процедуры ее регулярного получения. Поэтому вопрос о дани такого рода – выдумка, о которой нужно забыть.
Но, может быть, сторонники этой точки зрения имели в виду отказ греков платить какую-то иную «дань». Чтобы проверить это, нам снова придется вернуться в 907 год, так как только тогда было произнесено слово «дань». Вероятно, как «дань» некоторые авторы понимают льготы, которые якобы тогда же потребовал Олег для своих подданных, и которые стали содержанием договора 907 г. Это так называемое «слебное», т. е. кормление «послов», которых Киев рассчитывал направлять в Константинополь с княжескими грамотами, и такие же «месячины» – ежемесячная выдача продуктов («хлеб, вино, мясо, рыба и плоды») Руси, «ходящей в греки» по торговым делам на все время их пребывания там. Помимо «кормления» предусматривалось их расселение у монастыря святого Маманта и бесплатное пользование ими общественными банями, – «сколько захотят».
Составитель ПВЛ, а так же Н.М. Карамзин и ряд других авторов считали эти льготы данью, и её греки якобы обязались предоставлять подданным Руси в 907 г. Но никто из них не принял во внимание, что ПВЛ умолчала о том, согласились ли тогда греки на эту «дань», как и на то, согласился ли Олег, в свою очередь, на исполнение его подданными в Царьграде встречных правил поведения. В «Повести временных лет» этот вопрос остался открытым, ее составитель Нестор не счел возможным представить его как решенный сторонами. Обстоятельство немаловажное. Было и еще одно, не менее значимое, заставляющее усомниться в правдивости представленной Нестором информации о т. н. договоре 907 г. В ПВЛ он свел в этот договор и льготы, предоставленные Византией по требованию Олега его подданным, «ходящим в Греки», и выставленные ею (Византией) встречные «правила», которые те должны строго соблюдать находясь «в Греках». Те и другие никак не могли совпасть по времени появления, а значит, и оказаться в одном документе. Как следует из ПВЛ, ограничительные правила греки сформулировали сразу же, как бы в ответ на его требования предоставлять льготы «ходящей в греки» Руси – ее послам и торговым людям. Их появление могло произойти с большим разрывом во времени, а сам отсчет этого времени мог начаться только после 907 года.
Наконец, мы не забыли, что в 907 году договор не заключался, его составитель ПВЛ монах Нестор сочинил спустя два века.
Скорее всего, вопрос о льготах подданным Киева в Царьграде мог возникнуть после того, как Империя начала активно пресекать и наказывать случаи самоуправства «ходящей в греки» Руси путем применения норм уголовного права Договора 911 г. В ответ на это Киев стал настаивать на предоставлении льгот Руси, «ходящей в греки».
Византия, сколько могла, оттягивала решение этого вопроса. Всё это время ее службы порядка не оставляли незамеченными случаи его нарушения киевскими подданными. Результаты этого нашли свое выражение в ст. 2 Договора 945 г. в виде этих ограничительных правил пребывания в Царьграде «ходящей в греки» Руси. Там же, наконец, нашли свое место и льготы, причем, первые были поданы, как кнут, вторые – как пряник, тем более, что эта их часть представляла «кормление» подданных Киева в Царьграде. Это значит, что только согласно договору 945 г. Византия приняла на себя обязательство содержать «ходящую в Греки Русь», т. е. их временное пребывание в стране – проживание и кормление, а так же обеспечение их снаряжением и съестным на обратную дорогу. Поэтому, ссылки на неуплату греками «дани», о которой писали некоторые авторы, беспочвенны, так как такие претензии могли возникнуть лишь после 945 года и только по делам о «кормлении» Руси, «приходящей» с княжеской «грамотой» по торговым и иным делам.
Теперь о второй причине, якобы вынудившей Игоря в 941 г. военным походом двинуться «на Царьград» – желание заключить с греками соглашение о торговле. Эту причину называли многие авторы, но Б. Акунин в их числе был последним по времени.
Оспорить и эту причину не составляет труда: сама ПВЛ свидетельствует против нее. Мы знаем, что походов было два: в 941 и в 944 году, первый был крайне неудачен для Игоря: против его флота Византия применила «огненную воду», уничтожившую две трети его лодок. В результате с оставшимся войском ему пришлось спасаться бегством. Но, вернувшись в Киев, как сказано в ПВЛ, он начал «собирать множество воинов и послал за море к варягам, приглашая их на греков, снова собираясь на них походом». Далее читаем: «в год 944 он собрал воинов многих…и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя». Императорский двор Византии был предупрежден об опасности и на этот раз решил избежать войны. Встретить войско Игоря были направлены послы, которые предложили ему «дань, какую брал Олег и прибавить еще». Игорь созвал совет из ближних дружинников, которые заявили ему: «чего нам еще нужно, – не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто – кому одолеть: нам ли, им ли? И послушал их Игорь: взяв у греков золото и ткани на всех воинов, он возвратился назад к Киеву восвояси»105. Не следует думать, что речь шла о неуплате какой-то дани, которую Византия задолжала Руси. Не случайно греки предложили дань, какую брал Олег. С тех пор прошло 37 лет, и греки сами напомнили о дани 907 года. Если бы речь шла о неуплате такой же дани, истоки которой восходят к тому времени, грекам не надо было бы напоминать послам Игоря об этом. В данном случае само ее упоминание говорит только о том, что греки предложили в этот раз такой же или даже больший разовый откуп, как и в 907 году. Игорь и его воинство согласились. Византия и в этот раз откупилась от варваров, для которых военная добыча была единственной целью похода. Комментарии здесь не нужны. Просмотр ПВЛ показал, что ее составитель лишь раз коснулся торговых отношений Руси и Греков – только в т. н. договоре 907 г. Речь шла о последней в числе других льготе, которую потребовал Олег для своих подданных, торгующих на рынке в Царьграде: «и пусть торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов»106. Нам известно, что в 907 году никакой договоренности Византии с Киевом вообще не было. Сам вопрос о переговорах сторон о заключении договора так и остался открытым. Положения мнимого договора 907 г. нашли свое воплощение в договоре 945 г., но в их числе не было льгот по торговым пошлинам для киевских подданных, ходящих в греки с товаром для продажи, как не было их и в Договоре 911 г. Скорее всего, этот вопрос так и не получил своего развития, поэтому его можно считать исчерпанным.
103
Повесть временных лет. Часть первая. С. 236–237.
104
Сноску 310 комментария к «Истории» Карамзин заключает указанием, что укладами называлась дань или налоги – См. С. 257 книги.
105
ПВЛ. Часть первая. С. 230–231.
106
ПВЛ. Часть первая. С. 221.