Проводник

— Ну же, Вильсон, не тяни!

— Сейчас-сейчас сэр, очень медленно загружается, — коллега нервно поджал губы. — Ещё буквально пять секунд…. Есть! Итак, Уильям Харрис, шестьдесят шесть лет, ветеран Вьетнама. В шестьдесят первом году обучался в Форт-Брэгг, пятая группа специальных воздушно-десантных сил. Участник боевых операций в Южном Вьетнаме с шестьдесят пятого по шестьдесят восьмой. Четыре ранения, контузия, комиссован из армии в шестьдесят девятом. В восьмидесятых и девяностых неоднократно привлекался к ответственности за участие в антивоенных демонстрациях. Неповиновение полиции, легко вспыльчив, склонен к насилию…

Джонсон наклонился и дружески приобнял задержанного.

— Да ты оказывается у нас не такой уж и тихий старичок, Уильям. Ну что, пожалуй, пришло время побеседовать с тобой по-настоящему.

Макс нервно облизнул губы.

— По-настоящему? Это как?

— На детекторе лжи, — Джонсон ухмыльнулся и кивнул Вильсону. — Давай готовь свою шарманку…

Макс тоскливо покосился на приготовления. Провода, датчики и ноутбук это всё мелочи, а вот ампулы и непонятная блестящая штуковина с поршнем это уже печально. Похоже, ребята настроены очень серьёзно.

— Готово, сэр, — отрапортовал Вильсон, закрепив последний датчик. — Сыворотку колоть?

— Нет, пока не надо. Уильям, ведь ты нам и так всё расскажешь, правда? — Джонсон включил лампу и направил в глаза старику.

Макс пожал плечами.

— Конечно. А чего мне скрывать? Спрашивайте.

— Вот и отлично, — оживился Джонсон. Итак, я спрашиваю, а ты отвечаешь только да, или нет. Это понятно?

— Да.

— Отлично. Поехали! Твоё имя Уильям Харрис?

— Да.

— Тебе шестьдесят шесть лет?

— Да.

— Ты знаешь этого человека?

На стол легло фото улыбающегося Эндрю. Скорее наспех содрали откуда-то с корпоративного сайта. Не успели отретушировать даже остатки надписей.

— Нет.

— Хорошо. А этого?

Поверх легла фотография Эндрю в парке, идущего по аллее.

— Да.

— Значит всё-таки да? — напрягся Джонсон. — И откуда ты его знаешь?

— Как откуда? Вы же мне его на первом фото показали, — невинно сморгнул Макс. — По-моему, абсолютно тот же самый человек, нет?

Джонсон побагровел.

— Издеваешься, папаша? Ну-ну…

— Сэр, — озадаченно позвал Вильсон.

— Что? — раздражённо повернулся Джонсон.

— Взгляните, по-моему какая-то ерунда…

Агенты сгрудились над экраном. По всему выходило, что на все вопросы старик нагло врёт и даже не краснеет. И что самое непонятное, врёт даже об имени и о возрасте. А как же тогда отпечатки пальцев? Похоже старикан действительно не так-то прост.

— Так, — Джонсон нервно побарабанил пальцами по столу. — По-хорошему не хочет, значит… Ладно, коли.

Макс невольно поморщился, когда с глухим пшиком сыворотка вошла в шею.

— Отлично. И сколько ждать? — Джонсон озабоченно глянул на часы.

— Около минуты сэр, — отозвался Вильсон. — Зависит от состояния организма.

— Хорошо. Ждём, — Джонсон уселся на стул, нетерпеливо поглядывая на старика. — Скажешь, когда можно.

Макс нервно облизал губы. Непонятно что это была за дрянь, но попить точно не помешало бы. Самый настоящий сушняк. Словно подслушав, откуда-то послышался явный шум дождя.

Макс удивлённо задрал голову. А дождь-то здесь откуда? Пожарка сработала?

Под потолком заклубился густой туман…

Посветив фонариком, Вильям отпустил нижнее веко старика и доложил:

— Готово, сэр. Поплыл.

— Точно? — Джонсон недоверчиво наклонился к изменившемуся лицу. — Да, похоже…

Бр-р-р, ну и гадость же эта сыворотка. За какую-то минуту старика словно подменили. Весь как-то осунулся, рот перекосился набок.

Брезгливо поморщившись при виде тонкой струйки слюны, нетерпеливо похлопал по щеке.

— Давай-давай, Уильям. Просыпайся…

Мотнув головой, старик всхрапнул и открыл глаза. Оглядевшись бесцветным взглядом, натужно прохрипел:

— Ну ни хрена себе…. И где это я?

— Неважно, — нетерпеливо отмахнулся Джонсон. — Ты Уильям Харрис?

— Что?

— Я говорю, ты Уильям Харрис? — раздражённо повысил голос Джонсон.

— Уильям я, да, — прохрипел старик. — А ты что за хмырь, чёрт тебя подери?

— Тебе шестьдесят шесть лет? — нетерпеливо встрял Дэвис.

— Да, — старик смерил презрительным взглядом. — А ты что за молокосос?

— Ты знаешь этого человека? — Джонсон поднёс фото к глазам.

— Нет, — подслеповато вгляделся старик. — А что за хрен?

Тяжело вздохнув, Джонсон смял фотографию и в сердцах зашвырнул в видеокамеру.

Уж лучше бы эту дрянь и не кололи. Совсем крыша съехала у старика. Будто подменили.

— Взгляните, сэр, — поманил Вильсон. — Похоже, сейчас он говорит абсолютную правду.

Недоверчиво взглянув на экран, Джонсон тоскливо оглянулся на коллег.

— Чёрт побери… Что вообще происходит? Вы хоть что-нибудь понимаете?

— Нет, сэр…

Глава 6

Подстегнув кнутом сонно плетущуюся лошадку, извозчик раздражённо прикрикнул:

— Но, но, Маруська! А ну веселей! Ну шо ты сегодня вся прямо как мёртвая! И-их, вот позоришь ты дядьку Мыколу, а! Стыдоба!

Недовольно вспряднув хвостом, кобылка чуть прибавила ход.

— Вот так-то…

Извозчик повернулся и почтительно пояснил молодому господину, с интересом оглядывающему город:

— Это у нас пока ещё всё Ланжероновская. Сейчас ещё малость трошки проедем, а вон она как раз на углу с Пушкинской и гостиница ваша.

— Благодарю, голубчик, — сверкнув тонкими очками, благосклонно кивнул пассажир.

— Эй-эй, берегись! — отчаянно заорал кто-то.

Послышался бешеный стук копыт. На полном ходу с Пушкинской вывернула пустая пролётка.

— Ох, мать-перемать…

Страшный удар подбросил седоков в воздух. Пролётки со скрежетом встали на дыбы и завалились набок, скрипя колёсами. Лошадка истошно заржала, пытаясь подняться и освободить зажатые задние ноги. Дернувшись пару раз, бессильно обмякла. Из носа потекла густая красная струйка.

Освободившаяся виновница переполоха в ужасе закусила удила и шарахнулась в сторону, с размаху влетев в кондитерскую витрину. Ошалело помотав головой, всхрапнула и, роняя алые капли, понеслась вниз по улочке. Битый звон стекла заглушили отчаянные женские крики и плач.

Мигом собралась толпа. Вдалеке послышались полицейские свистки.

— А ну р-р-ра-зодись! — подбежал запыханный городовой. — Не толпиться!

Протиснувшись сквозь шепчущуюся толпу, замер, растеряно оглядывая место происшествия.

Безучастно раскинувший руки пассажир в дорогом костюме и лайковых перчатках уткнулся лицом вниз в растекающуюся лужицу крови. Рядом полураскрытый дорожный саквояж и разбитые очки в тонкой позолоченной оправе. В сажени от пассажира кучер, неловко скрюченный на левом боку.

Тяжело вздохнув, городовой машинально поправил шашку.

Да, похоже, дело серьёзное. Ещё и полудня нет, а уже два трупа. И даже показания взять не с кого. Вот уж беда так беда. Досмотр мертвяков надо делать…

— Боже мой, да что же вы стоите словно истукан! — истерично закричала девушка в толпе. — Да сделайте же что-нибудь! Они ведь могут быть ещё живые!

Толпа глухо зароптала.

— Так, барышня, — городовой укоризненно покрутил обвислый пшеничный ус. — Попрошу без криков. — Разберёмся…

Присел около пассажира и пощупал пульс на запястье.

— О-хо-хо, упокой господи его душу…

Сокрушённо покачав головой, заглянул в саквояж. В глаза сразу бросилась гербовая бумага с печатью.

Выудив плотный лист, повернулся к солнцу и солидно прокашлявшись, принялся читать, беззвучно шевеля губами.

"Податель сего, Росинский Дмитрий Михайлович, действительный член Московского комитета по шелководству, командируется в Парижскую академию наук, для надлежащего изучения тутового шелкопряда и прогрессивных методов излечения его болезней.

Для исполнения оного, выдать жалованья три тысячи франков и тысячу рублей ассигнациями.