Химеры

Рэй даже не шелохнется, словно превратившись в статую, что я невольно касаюсь его руки; в ответ он сжимает мою кисть и притягивает к себе, чуть заводя в сторону, словно, если Морган начнет атаковать, то успеет прикрыть меня собой.

— Приятно смотреть, как люди любят друг друга. Жаль только, что Анна вам не предназначена, мистер Оденкирк. Вот она — драма жизни. — И снова Рэй молчит и сверлит Моргана ненавидящим яростным взглядом. — Дэррил, уведи Анну.

— Нет! Я не пойду!

— Она никуда не пойдет. — Рычит Рэй, вторя за мной, и еще больше заводя за спину. — Я слышал, как вы обращались с ней.

Морган расплывается в улыбке и разводит руками.

— Вот поэтому вы здесь! Вот поэтому не она лежала на столе, а вы!

— Это все подстроено, так? — Рэй соскакивает со стола, и уже полностью собой закрывает меня. — Я слышал про вашего Кукольника с Психологом. Их работа? Да? Думаю, Сенат заинтересуются этими личностями!

Я кидаю взгляд на Дэррила, тот стоит и смотрит на кончики своих кроссовок с таким выражением лица, будто он глубоко в раздумьях и не замечает, что происходит.

— Да. Их. — Морган отвечает, незначительно пожав плечами. — Нам нужно было воскресить людей, и благодаря вам, — простите, вашему трупу, — Анна это сделала.

Рэй озадаченно начинает коситься на свою руку, держа ладонь раскрытой. Морган довольно наблюдает за этим:

— Магия… Ваша магия не работает, мистер Оденкирк. Вы были мертвы более пяти часов. Для восстановления требуется время. Анна, отойди от него, приказ Темного!

Слова Главного вспыхивают в крови и жгут каленым железом изнутри: нужно отойти от Рэя! Но я не могу.

— Приказ Темного. Отойди от Оденкирка. — И вдруг в руке Темного вспыхивает вязь заклинания, тут же преобразовавшись в шар, и Морган кидает его. Тут же оглушает взрыв.

— Отойди от Оденкирка! — Рев в крови дерет, лишая самообладания, и я делаю пару шагов назад под давлением приказа. Пока прихожу в себя, с диким звоном в ушах от взрыва, Морган кидает еще заклинания. Хоть Рэй пытается защититься от него, резко дернув на себя железный стол и толкнув в Темного, одно из чар задевает любимого и Оденкирк падает, схватившись за живот.

— Рэй!

Но меня хватает Дэррил и не пускает к нему, заломив руки за спину. Тут же врываются в зал Альфа и, взяв под руки Рэя, уводят его, при этом попутно воздействуя на него, чтобы не сопротивлялся.

Я пытаюсь вырваться из хватки Дэррила, но он держит крепко и не пускает.

— Оставь его. Ты сделаешь ему только хуже. Оставь! — Парень шипит мне в ухо. — Он еще вернется к тебе.

— Ты обещал мне! Обещал! — Реву я на Моргана, не слушая шепот Дэррила.

— Я обещал, что мы его вернем в Саббат. И я это обещание сдержу. Такер, забери Анну. — Морган обращается к Митчеллу через зов Темного, и через минуту входит Суккуб, одетый, как всегда, с иголочки в приталенный костюм. Он берет меня за руку и начинает воздействовать своим даром. Я чувствую похотливое желание впиться в губы Митчелла поцелуем.

— Пойдем со мной. — Митчел говорит тихо, вкрадчиво, соблазнительно, посылая дрожь по моему телу. В этот момент я готова за ним хоть на край света, лишь бы смотрел в глаза и дал коснуться его губ. Интересно, какой вкус поцелуев у Такера? Он нежен, неистов? Или требователен в ласках? Пока я одно сплошное похотливое желание, Митчел выводит меня за руку из помещения. В моей голове возникает тысяча вариантов событий с ним, а где-то на задворках сознания бьется мысль, что меня отвлекают от Рэя, что должна сопротивляться и искать любимого. Но Суккуб увеличивает воздействие, и мое сопротивление уходит вместе со здравым смыслом. Но прежде чем выйти из зала, кидаю взгляд на Дэррила, одиноко стоящего там — он грустно улыбается мне вслед и смотрит исподлобья сквозь длинную челку.

Не святые

Деревянная дверь закрылась с резким хлопком, возвестив, что пришел Кевин с едой.

— Вот. Это единственное, что я нашел в час ночи. — Он кладет на стол пару пачек чипсов, шоколадные батончики и, добытые где-то, в бумажном пакете горячие блинчики. Варька сидит возле окна в углу, поджав колени к груди, и хмуро смотрит на мерцающую неоновыми огнями вывеску «Мотель у Шона». Я сижу на кровати, почти в таком же положении, нервно кусаю ногти. Молчим. Сказать, что я недовольна поступком сестры — мало, я взбешена. Мне впервые непонятны мотивы. Зачем она убила Рэя? Почему? Та, которая никогда не сдавалась, всегда отстаивала свое мнение, сегодня с легкостью послушалась Мальте, спасовав перед его угрозой. Я постоянно прокручиваю момент, когда Томас схватил ее и приставил нож к животу. Ведь к животу, не к горлу же! Я бы спасла сестру, а Рэй убил бы Мальте. И тогда мы бы сбежали…

А теперь меня бьет озноб, но не от холода, а от нервов.

Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО СДЕЛАЛИ С РЭЕМ.

Где он? Выйти из номера нам не дают охранники, которые сидят в машине напротив входа в наш номер. Я ничего не знаю. Лишь Кевин под вечер пришел такой же, как и мы — бледный и мрачный. Окинув комнату взглядом, сказал, что сходит за едой. Охранники его пустили, когда он пошел с кем-то из Альфа, будто под конвоем.

Кевин кидает мне пачку чипсов, я отодвигаю ее.

— Не хочу, спасибо…

— Поешь. — Кевин протягивает шоколадный батончик — мотаю головой.

— Нет. Я вообще не хочу есть.

Варя встает из кресла, с гордо поднятой головой берет пакет с оладьями, возвращается на место и, снова уставившись на вывеску, начинает есть. Я и Кевин смотрим на это показательное выступление, после чего озадаченно переглядываемся.

Кевин присаживается ко мне на кровать. Сидит, словно старик: сгорбившись, придавленный невидимым грузом — и трет устало глаза.

— Ты видел Рэя? — Я задаю главный вопрос, не скрывая дрожи в голосе. Кевин кивает — я замираю в ожидании.

— Видел… Я… — Его голос ломается, не закончив предложение. Всхлипывает.

— Что? Что они сделали? — Господи! Я уже не знаю, чего хочу! Боюсь услышать правду: страшные слова, что он мертв или что его пытали.

— Они стерли ему память…

Его голос шелестит в абсолютной тишине, будто мир умер, оставив только эти слова.

— Как стерли?

— Морган стер память ему о тебе. Рэйнольд Оденкирк теперь не помнит Мелани Гриффит.

Я слышу смешок со стороны Вари. Я смотрю и вижу, как сестра безумно невесело смеется.

— Он не помнит меня? — Я еще не знаю, как отнестись к этой новости. Радоваться, что Рэй не мертв, или плакать, что не помнит меня…

— Да…

Мое сердце болезненно сжимается. Дышать трудно. Я пытаюсь найти положительные стороны, хоть что-то хорошее:

— Ну, может, это к лучшему? По крайней мере, он не будет лезть на рожон. Будет в безопасности… Альфа теперь не угрожают ему…

Мой обрывочный бред похож на самовнушение. Но не чувствую облегчения. Теперь я одна.

— Морган отправил его в Саббат?

— Да…

А может все-таки хорошо, что Рэй теперь не помнит меня? Начнет жизнь заново. Обзаведется девушкой, потом семьей. Я же ничего не могу дать взамен. Пускай Рэй не помнит… Пускай… Я его помню. А это много! У меня остались воспоминания о нем…

— Только… — Кевин продолжает тоном, каким сообщают новость о покойнике. — Аня, теперь он не просто не помнит тебя… Он… Морган меня заставил. Я уже давно помогаю Альфа в этом деле…

— Кевин! Говори же!

— Они поменяли ему знак на Химерский.

— Что? — Меня словно холодной водой облили. — Что они сделали с ним?

— Рэйнольд Оденкирк теперь Химера.

На ум сразу приходит куча обрывков разговоров, фактов и слухов… Рэйнольд-перевертыш.

— Обращенные ведь долго не живут… Им отключают всё хорошее… Ведь так? — Я начинаю паниковать, шумно задыхаясь от понимания услышанного. Воздуха не хватает.

— Мел! Успокойся! — Кевин хватает мое лицо и смотрит в глаза, чеканя каждое слово. — Я был и на других обращениях. Морган делает не как в Сенате. У него другая цель. Его обращенные человечны. Слышишь? Человечны.