Химеры

Укрытая темнотой, погруженная в зимний холод, но спрятанная в благостной тишине долгожданного места, куда я так стремилась в последние месяцы, я проматываю безумный день перед глазами: как я проснулась, затем признания Рэя, радость, что снова любит меня и снова вместе, сладкие поцелуи на кровати и смех, а следом самое страшное — умирающий Кевин, слезы Евы, ревность любимого и его жестокий взгляд, который был похлеще пощечины…

Скоро ужин. Наверное, где-то через полчаса. Все сядут и будут делать вид, что надеются на лучшее, зная заранее исход. И будут молчать, что лекарство для их собрата сидит за столом рядом с ними, спрятанное от всего мира Инициированных и магически обессиленное. А ведь нужно только снять повязку…

Давай думать, Аня, Мелани, или кто ты там такая! Что ты теряешь? Многое. Я теряю жизнь, любовь и будущее. Если меня поймают, то сожгут. Возможно, я не смогу выжить и восстановиться. Ведь это же смерть!

Но если погибнет Кевин? Я не смогу жить с этим — с осознанием того, что ничего не сделала. Я лишу Варю будущего, семьи, я лишу отца ее ребенка. Девочка! У Вари будет дочка. Маленький теплый комочек счастья, которого она будет любить, воспитывать, растить. Она будет потрясающая мама. Я знаю! Лучше, чем наша. Во много раз лучше! Потому что всё, чего ее лишили, она отдаст дочери. А Кевин будет отцом. И тоже лучшим! Потому что он потрясающе заботился о нас с Варей. Я знаю, Кевин вернется к ним и сделает всё, что в его силах, чтобы защитить Варю и дочку.

Если умру я, то после меня ничего не останется.

Даже хорошо, что Рэй не помнит меня, потому что, как показал опыт, память вообще порой вредная и ненужная штука, которая всё усложняет и мешает. Возможно, он будет горевать, возможно будет вспоминать, но что? Только куски своих сновидений и сегодняшние поцелуи, а еще позорную сцену ревности. Этого ужасно мало. Но достаточно, чтобы принять мою смерть и побыстрее забыть. Я не его Мириам. За меня не надо мстить, обо мне не надо вспоминать. Я буду для него девочка из снов, девочка-лекарство. Его девочка… Смешно! Мне двадцать один год, ему — двадцать шесть. Взрослые люди, а он называет меня девочкой, да и относился всегда, как к ребенку, которого надо опекать. Но мне это всегда ужасно нравилось! Потому что знала, что рядом с ним безопасно, мое место возле Рэйнольда Оденкирка — сурового Инквизитора с печальным взглядом темно-серых глаз. Может, если я умру, мне предоставят свыше бонус — быть ангелом-хранителем для него? А? Эй! Сверху! Вы сделаете это?

Итак, где я нужнее? Понятно и так. Как сказал Кевин однажды: «Невозможно сложить то, что не складывается. Закон выбора суров».

Он прав. Жертвовать придется и не только собой. Действительно, невозможно сделать так, чтобы все были счастливы.

Я приняла выбор.

Всё будет хорошо.

Всё будет.

Но без меня.

Давно пора уходить со сцены. Я только мешаюсь.

Я создал ад

Когда я возвращалась в Саббат, то понимала две вещи: мои мысли не ускользнут от Реджины, она сразу все поймет, но должна принять мой выбор. Возможно, догадается и Ева, когда заглянет в грядущее. А во-вторых, я должна максимально отстранённо вести себя с Оденкирком, чего бы мне это ни стоило. Даже хорошо, что он видел меня в щекотливой ситуации — сидящей на Курте и обсуждающей его. Ревность будет хорошим средством справиться с тем, что я собираюсь сделать.

Замерзла. Сильно. Но ничего страшного. Скоро меня отогреет костер Инквизиции.

Я иду в столовую, понимая, что сильно опоздала, и скорее всего, попаду к десерту. Ну и ладно. Резко выдохнув, толкаю дверь и вхожу внутрь, чувствую сразу же обращенные на меня взгляды, среди которых был самый дорогой. Рэй, сидевший до этого задумчиво и сутуловато, увидев меня, тут же выпрямляется и пристально смотрит, пытаясь понять, где меня носило и почему опоздала — даже не надо быть чтецом мысли, это ясно видно по его взгляду и замершей позе.

— Ты сильно опоздала. Ты знаешь, что я не люблю, когда нарушают правила. — Реджина сурово смотрит на меня, стуча своим красным лакированным ногтем по столу. Она сменила свой домашний костюм на привычное строгое платье винного оттенка и наложила румяна на бледное лицо.

— Простите меня. Потеряла счет времени. Можно?

Реджина делает пас рукой, указывая на место напротив Рэя и рядом с Чейз — мое старое место. Когда-то напротив меня вместо Оденкирка сидел Кевин, который дурачился и развлекал меня…

Соблазн ужинать напротив любимого велик, но нельзя. Поэтому прохожу и плюхаюсь на стул рядом с Ноем и Реджиной. Мое поведение сразу вызывает удивление и некое замешательство среди сидящих — я это чувствую кожей, будто взгляды друзей превратились в тонкие колющие иглы. Светоч смотрит, не отрываясь своим пронзительным взглядом серых глаз, и вот находит ответ в моей голове. На мгновение Реджина тушуется и в задумчивости начинает вертеть вилку в своей руке.

— Попробуй вот этот мусс. Сегодня миссис Лонг превзошла саму себя. — Артур галантно протягивает мне в бокале десерт шоколадного цвета с ягодами сверху. Благодарю. Начинаю ковыряться ложкой в муссе, понимая, что совершенно не хочу есть. Рэй же кидает косые взгляды на меня с того конца стола. Курт и Стефан продолжают о чем-то болтать, делая вид, что ничего не было, иногда выслушивая мнение Евы.

— Простите меня. У меня голова разболелась. Я пойду в свою комнату. — Я неожиданно для всех встаю из-за стола со скрипом отодвигаемого стула. И снова эти колючие взгляды! Почти бегом направляюсь к выходу, как слышу окрик Реджины и стук ее каблуков:

— Мелани! Подожди, я хочу поговорить с тобой!

Ну что же… Этого было не миновать. Мы выходим из столовой и встаем близко друг к другу, как заговорщики, кидая косые взгляды на вход столовой, чтобы вовремя прекратить разговор.

— Ты, смотрю, всё решила… — Реджина говорит тихо, еле слышно обращаясь ко мне. Я мысленно произношу: «Да».

— И отговаривать бесполезно?

— «Да».

— А что будет с… Рэем?

— Рэй переживет, как и все остальные. Ему на руку амнезия. Я хочу, чтобы Кевин выжил.

— Ты понимаешь, на что ты идешь? — Реджина больно вцепляется мне в руку своими длинными ногтями.

— Да… Я иду на это ради сестры, ради ребенка, которого она ждет. Хочу дать им шанс на будущее. Если Кевин погибнет, никому лучше не станет! А так у них будет шанс на семью, на будущее…

— А ты думаешь, что станет лучше, если ты погибнешь?! — Реджина шипит, как разъярённая кошка, я же готова заплакать.

— Всё шло к этому! И давайте честно, у меня есть шансы выжить.

— О, да! Я помню о чудо-мальчике, восстанавливающем тела из праха. Отличное решение!

Теперь и я шиплю на Реджину. Если бы сейчас говорили в голос, то мы бы орали друг на друга, взрывая магией все стоящие вазы в коридоре и сдирая картины со стен.

— А какое предложите вы? Ева уже похоронила Кевина. Я так не могу! Я не смогу жить, зная, что могла помочь, что не спасла любимого Вари — отца своей племянницы! Впервые, Реджина, вы слышите, впервые я видела чудо, когда моя сестра смеялась, становилась лучше, жила ради кого-то! Она же на себе крест ставила! А тут появился Кевин, и я увидела лучшее в сестре, я видела нежность, заботу и любовь, желание создать семью. Но Морган отнял у нее это! Она думает, что Ганн ее бросил! Варя осталась одна, беременная! Я же могу дать шанс ей снова быть счастливой, родить и воспитать ребенка вместе с Кевином! А я? После меня же ничего не останется! Лишь духи на подносе и гора одежды! А Рэй… — Моё горло сдавило на его имени и стало невозможно дышать. — Он сильный, тем более не помнит меня, считает ветреной Химерой. У него в памяти останется лишь вчерашний день и сегодняшний. По-моему, это легко забыть и начать жить заново.

Я слышу тяжелый вздох Реджины. Сама я не смотрю на нее, пялюсь на мыски балеток, чувствуя как текут слезы по щекам.

— Не этого я хотела… Видит Бог, не этого. — Она отходит от меня на пару шагов, нервно цокая языком. — Иди к себе в комнату. Завтра поговорим.