Химеры

— Основное? — Я горько вторю последнему слову. Интересно… Видно и вправду творится какая-то бесовщина в Саббате. И где, например, носит Кевина? Почему Рыжая сидит на его месте?

— Это тоже входит в основное! — Поддакивает моим мыслям Реджина, глубоко затягиваясь сигаретным дымом. В комнате прошел легкий еле ощутимый гул — Реджина к кому-то обратилась через зов, после чего снова повернулась ко мне. — Иди, проспись хорошенько. Ты нужен нам с чистой головой.

Под взглядами своих встаю и тащусь в комнату, чувствуя себя немощным стариком. Я реально устал: при том физически и морально. Надеюсь, моя комната за полтора года все еще там находится?

Найдя свою дверь, вхожу и окидываю взором свою нору. Вроде все то же. Ничего толком не изменилось. Даже дубовый крест Мириам с ее подвеской до сих пор на шкафу стоит. Разувшись и сняв пиджак, плюхаюсь на кровать, закрыв лицо руками. Боже! Как я устал! Как гудит голова от переживаний, новой информации и попыток вспомнить…

Кидаю взгляд на тумбочку: мои фотографии и Мириам. Сестренка… Если бы не проклятые Химеры, ты была бы с нами. Я любуюсь родным лицом на фотографии, вспоминая ее голос, мимику, движения, привычки, как она злилась на меня. «Рэй, запомни, что бы ни случилось, всё будет хорошо!» — Мириам ласково трепет мои волосы, а я, фыркая, выворачиваюсь из-под ее руки. Все эти нежности — не для меня!

Какой же я дурак был — не ценил. Тяжело без нее…

Ставлю фотографию на место, но на мгновение замираю — что-то не то. Чего-то не хватает на тумбочке. Хотя все вроде так и было. Приподнявшись на локте, пристально смотрю на расстановку фотографий. Что изменилось? Не знаю. Но изменилось… И тут мой взгляд падает на одну деталь — на легкий отпечаток в пыли. Видно мою комнату не убирали пару дней, а след свежий. Здесь стояла еще одна фотография? Похоже так. Куда она делась? И что это было?

Мое пристальное разглядывание пыльной тумбочки прерывается из-за стука в дверь.

— Войдите.

В комнату входит Ной. Хотя скорее бесшумно вплывает. Всегда поражался, как ему удается такая королевская вальяжная грация.

— Присаживайся! — Я киваю на кресло.

— Нет, я на пару минут. Хотел попросить тебя, чтобы как проснешься, сразу ко мне шел. Будем работать над воспоминаниями. Реджина попросила, чтобы я работал аккуратно и начал с Мелани.

— Мелани? Моя девушка?

— Да. Реджина считает, что чувства и эмоции помогут тебе быстрее восстановить забытые события.

— Ты ее видел?

— Кого?

— Мою девушку. Ты с ней был знаком?

— Я ее знаю. — Ной проговорил, специально делая ударение на настоящем времени, чем сильно смутил меня. Я попытался оправдаться, спотыкаясь на подборе нужных слов:

— Я просто… Неужели все-так серьезно у меня с ней? Как-то в голове не укладывается, что могу влюбиться…

Ной молча выслушивает с легкой полуулыбкой и делает лишь легкий кивок головы, не удосуживаясь ответить.

— Ясно. Тогда, может, покажешь мне ее через свои воспоминания?

— Сначала попробуешь вспомнить ее сам. Если не получится, покажу.

— Хорошо.

— И Рэй, если вспомнишь что-то — сразу расскажи мне. Хорошо?

— Да. Кстати, ты не в курсе, что у меня стояло на тумбочке? Здесь явно чего-то не хватает… Судя по следам пыли, здесь была еще одна фотография…

— Нет. Не знаю. Я не часто у тебя бываю, сам знаешь. Спроси у Стефа, вы с ним чаще общаетесь.

Я киваю в ответ — разумно. Ной, пожелав приятного отдыха, так же плавно выходит. Я остаюсь один, терзаясь в догадках. Но усталость быстро берет свое, и я проваливаюсь в сон, где снится мне плавучий дом в Китае и девушка, стоящая ко мне спиной, смотрящая вдаль горизонта. Ее светло-каштановые волосы пушатся и завиваются от влажности. Маленькая, хрупкая, ёжится от ветра. Безумно хочется подойти и укрыть своим тренчем, отдав частицу тепла. Но я не подхожу — боюсь спугнуть видение, просто смотрю, любуюсь и в нерешительности кусаю губы…

Падший ангел

Мягкая податливая прядь, будто из шелка. Пушится. Помню это ощущение, даже когда проснулся. Словно действительно сейчас пропускал локон через пальцы. Первое мгновение после пробуждения на ум пришло ласковое «девочка моя», но чем больше я возвращался в реальность, тем больше был ошеломлен от приснившегося. Означает ли это ощущение — воспоминание? А несвойственная мне нежность — это забытые чувства к моей девушке, которая непонятно где и с кем? Что там Ной говорил? Вспомнишь — сразу ему рассказать? Хорошо, расскажу, что мне снятся эротические сны в виде игры с женским локоном. Вот он посмеется над моей неадекватностью! Фрейд точно бы что-нибудь определил из этого сна. Какой-нибудь латентный гомосексуализм, подтверждая страхи Сьюзен и Марка. А черт с ним — с Ноем! Хочет знать — расскажу.

Я кидаю взгляд на тумбочку, и вновь складывается ощущение, что чего-то не хватает, что даже щемит сердце. Твою мать! Мне непременно надо узнать, что здесь стояло. А то так с ума сойти можно.

Быстро одевшись и приведя себя в порядок, иду на завтрак. В коридоре сзади себя слышу девичье:

— Привет!

Я оглядываюсь и вижу новенькую девушку-брюнетку. Она стоит в футболке с надписью: «I believe in unicorn».

— Привет.

Она улыбается мне, а я отмечаю, что девушка весьма привлекательна. Красивая.

— Как спалось?

— Замечательно… Слушай, в связи с последними событиями, я не помню кто ты и как тебя зовут.

— Ничего! Давай знакомиться заново! — Она обворожительно улыбается, что я сам расплываюсь в улыбке. — Меня зовут Кристен. Я твоя ученица.

— Моя ученица? Ты серьезно? — Я не верю своим ушам.

— Ага.

— И как я в роли преподавателя?

— Очень классно! Бываешь занудой, как все учителя, но с этим легко справиться.

Кристен хватает меня под руку, так будто это делает постоянно, со словами: «Пошли на завтрак. Сегодня будут твои любимые оладьи с яблоками».

После завтрака меня ждал Ной, одетый с иголочки в темно-синий костюм, и я отметил про себя, что мне тоже стоит обзавестись таким. Ему я рассказал о приснившемся сне, стараясь не вдаваться в детали вроде той непривычной нежности, которая меня накрыла, когда я проснулся. Валльде знать такое ни к чему. Ной молча выслушал с бесстрастным лицом весь мой бред про девушку, стоящую спиной на плавучем домике, про реальное ощущение мягкости ее волос, когда пропускал меж пальцев, но ждать реакции от будущего Архивариуса равносильно, как снега в пустыне.

Не забыл упомянуть и про тумбочку. «Ну что же начнем с нее», — и с этими словами он повел меня к Стефану, который тренировался с новенькими в спортзале.

— Стеф, подойди! — Клаусснер мокрый от пота, излучающий силу, подошёл к нам. А я отметил, что он не красуется перед девчонками, что было странно. Стеф любил флиртовать с женским полом, это у него в крови.

— Чего?

— Слушай, ты у меня в комнате был?

— Сегодня? Нет.

— А вообще? Недавно?

— А что такое?

— Мне кажется, чего-то не хватает в комнате…

— В смысле?

— На тумбочке чего-то не хватает.

Стефан, в отличие от Ноя, заржал, как конь, показав свои все тридцать два зуба:

— Памяти тебе не хватает и мозгов!

— Зато ты у нас самый умный! Пошли, окинешь своим инквизиторским взором. Может, что-нибудь заметишь!

Я почти грубо его хватаю и толкаю вперед под его крики: «Но-но! Без рук!».

— Ну?

— Вроде все так же. Это тебе лучше знать, что здесь было.

— Смотри! — Я тыкаю в след, оставленный на пыли. Ной стоит рядом и тоже смотрит на тумбочку.

— Протирать пыль надо, Оденкирк! Или тебя не учили в детстве? Ждешь, когда придет горничная?

— Стефан… — Ной подходит к Клаусснеру и кладет ему руку на плечо. И оба замирают. Только через секунду до меня доходит, что Валльде что-то транслирует ему своим даром.

— Ну? Что увидели?

— Это… Ничего особенного! Не бери в голову. Ты лучше напряги мозг и вспомни Мелани, чем пыль рассматривать. А я пойду дальше заниматься!