Инквизиция

Через мгновение появилась женщина, которая, вежливо улыбаясь, наливала нам чая. Она загрузила мой мозг еще больше: в мои обязанности входило следить за порядком в главной гостиной, следить за кулерами с водой и звонить поставщикам, а также в определенный день звонить разным людям, чтобы вызывать их в замок. В принципе, ничего сложного, но список людей был внушительный: электрики, сантехники, трубочисты, горничные, повара и так далее.

— Дом должен быть в идеальном порядке, — произнесла она в заключение беспрекословным тоном. Наверное, с этой фразой можно идти в бой и умирать под вражескими пулями.

— Я думаю, мы совсем запугали и вымотали девочку, — сказала Реджина, все это время внимательно слушавшая и наблюдавшая за мной. — Ингрид, будь добра, проводи ее.

Ингрид, вот как звали эту чопорную мисс Татум. Кивнув, она встала, дождалась меня и повела куда-то наверх.

Пока мы шли, я заметила, что замок слишком тихий и казался пустым. Все-таки для шести учеников, ой, теперь семи, слишком велик. Пройдя пару коридоров, мы вышли к крылу с дверями.

— Здесь спальни учеников. Вот это будет ваша, — она раскрыла пятую дверь справа, показывая обстановку в ней: широкая кровать с деревянными столбиками, на которой инородно лежал мой пакет с вещами, простая тумбочка с лампой и шкаф. На стене висел очередной нудный сельский пейзаж. Выглядело все аскетично и мрачно. «Келья», — пронеслось в голове, хотя я понимала, что кельи такими не бывают. — Через полчаса жду вас внизу на ужине.

Она развернулась и гордо пошла по своим делам. Тут всех дрессируют ходить с такой горделивой осанкой? Я, словно обезьянка, также выпрямила спину, отведя лопатки и задрав подбородок.

— Через полчаса жду вас внизу, — передразнила я её вполголоса. В этот момент за спиной послышался легкий шорох. Я обернулась и заметила, как дверь через две комнаты напротив с щелчком захлопнулась — кто-то подсматривал за мной. От этого стало не по себе, поэтому я попятилась и спряталась в своей комнате, закрыв дверь на замок.

Рэй

Я их всех увидела в первый же ужин. Шесть пар глаз неприятно, оценивающе шарили по мне от ног до головы. Выглядела, по сравнению с ними, ужасно: все та же Салемская кофта и платье медсестры. Их было шестеро, а также Артур и Реджина. И только двое отрезвляли от ощущения, что я в комнате с зеркалами: три пары похожих друг на друга людей.

Седовласые близнецы Артур и Реджина, молодые, светловолосые близнецы Ной и Ева с тонкими орлиными носами, рыжие Курт и Кевин, но, судя по небольшой разнице в возрасте, они просто братья. Завершали двое парней, но оба были не похожи друг на друга, сбивая эту двойственность в глазах — Рэйнольд и Стефан. За столом было шесть мужчин и две женщины. И кто-то из них снес своей машиной не только мне память, но и прошлую жизнь…

— Знакомьтесь, Мелани Гриффит. — Голос Реджины еще сильнее усиливает желание убежать и спрятаться. Тяжело быть под оценивающим взглядом, тяжелее, когда так смотрит одинаковая пара глаз, еще тяжелее, когда их три.

Я сажусь с края, уткнувшись взглядом в тарелку, в которую налито что-то белое. Все наблюдают за мной, после чего мерно продолжают есть.

— Ева, завтра с утра съезди с Мелани в Ливерпуль и купи ей одежды и другие принадлежности.

Голос Реджины звучит, как у матери, дающей указания. Я поднимаю глаза и встречаюсь с недоуменным взглядом Евы.

— Она из больницы. И у нее достойных вещей нет. Мы же не позволим ей ходить, как голодранке? — Реджина говорила это Еве, но складывалось ощущение, что объяснялось всем.

— Может, ей поехать с кем-то более старшим? Не думаю, что Ева — удачный вариант, — произнес Стефан, прожигая Реджину взглядом и вызывая у Евы беспокойство. Мне кажется, я слышу, как все его существо противится моему присутствию за столом.

— Я могу поехать вместо Евы, — тихо произносит парень на конце стола, не отрываясь от своего супа. Я снова переключаюсь на свою тарелку, пытаясь заглушить обиду и испуг перед этой кастовостью людей.

— Нет, Рэй. Мелани поедет с Евой. Или вы считаете, что она не справиться с походом в магазин? Чушь какая! — Реджина гневно звякает браслетами и приказывает всем не зацикливаться и принять меня в свою семью.

Все начинают есть. Суп, оказывается, просто пальчики оближешь: сливочный вкус и картошка с грибами. Но мое нервозное состояние сыграло злую шутку. Сколько бы я не съедала, ощущение было противоположным — я становилась все более и более голодной. Практически накинувшись на блюдо, суп прикончила за считанные секунды. Ну как так можно?! Они что, не знают как кормят в больнице? Доедая последние куски картошки, я уж было хотела попросить добавки, потому что мой желудок болезненно сжался от голода и заурчал, как меня пробудил окрик Артура:

— Стефан, прекрати сейчас же.

Я обернулась в тот момент, когда от меня отворачивался с недовольным видом Стефан. Кажется, он видел мое моральное падение в виде остервенелого поглощения супа. Стало не по себе… Все эти люди отъявленные мажоры и брезгливые задаваки. И как я могла поверить в счастливую новую жизнь в кругу таких гадких воображал?

И вот мое запястье снова напомнило о себе, вызывая зуд для того, чтобы опять начала сдирать кожу ногтями.

За ужином я старалась рассмотреть всех и подивиться на каждого. Эти люди были некой экзотичной коллекцией. Ева и Ной, два библейских имени, с соломенным цветом волос, как у ангелов, и тонкими орлиными носами, и серо-голубым цветом глаз. Они сочетание несочетаемого, напоминавшие чем-то инопланетян с неспешными, размеренными движениями; если задержать на них взгляд, ты понимал, что они прекрасны. Вообще-то, тут про каждого можно сказать, что он прекрасен. Нет, эти люди не модельные красавцы, но в каждом было что-то магнетическое, что через секунду ты осознавал, что они произведение красоты от самой природы.

Следующей парой были рыжие братья Курт и Кевин. Курт был старше Кевина и коренастей, его лицо было мужественное с квадратной челюстью и пухлыми губами, глядя на которые задаешься вопросом, каково целоваться с ним. Кевин был более миниатюрной версией брата и не вызывал желания целоваться, глядя на его губы, хотя они тоже были пухлыми, но не такие, как у брата, зато у него было живые карие глаза и милейшая улыбка. Поймав мой заинтересованный взгляд, он улыбнулся и подмигнул, отчего впервые вызвал прилив смущения и приятного щекочущего чувства. Он единственный, кто, кажется, был мне рад.

Далее были самые неприятные индивидуумы: Рэй и Стефан.

Стефан был брюнет с цепким взглядом карих глаз и острыми, как у эльфа, ушами. Его особенностью еще были красивые густые широкие брови, изящный изгиб которых подчёркивал взгляд. Рэй сидел дальше всех, я так и не смогла его подробно рассмотреть, потому что он все время откидывался на стул, прячась за собеседниками. Я видела лишь красоту профиля и длину ресниц. Он иногда делал изящное движение рукой, откидывая с глаз непослушную прядь. Я заметила, что парни все длинноволосые с густыми шевелюрами, ни одного гладко подстриженного или лохматых спутанных волос: легкая небрежность придавала им всем шарма и сексуальности. Даже противному, но самому красивому Стефану.

Сочетание несочетаемого. Вот они кто.

Они говорили о каких-то знакомых, делах, переходя иногда на французский или латынь, подчеркивая свое различие между мной и ими. А я? Я — лишь непрекращаемый зуд в кисти до крови, до жил, до костей.

Происходит три смены блюд, пока приносят чай и разную выпечку, и Кевин протягивает мне блюдо с пирожными, улыбаясь: «Попробуй эти, они очень вкусные». Он очень мил. Мне кажется, я ему нравлюсь, от этого ощущения становится горячо щекам. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы именно он был водителем того Шевроле Корвет, который оставил на память два уродливых шрама на ребре, но саму память отнял.

Я пробую пирожное, оно действительно вкусное. Практически шепотом благодарю Кевина. Вот только за одно пирожное или что-то большее, человеческое?