Молчи обо мне

— Я тебя сделала, Лука Ради! — Она яростно бьет ладонью по столу. — И ты не уничтожишь все, во что я вложила силы, душу и сердце!

Я открываю рот, чтобы дать достойный ответ, а потом вижу то, чего не замечал все эти годы.

Анжела меня любит.

И считает, что эта любовь делает меня ее собственностью.

Много лет Анжела была рядом: всегда на шаг впереди, всегда с готовым планом действий на любую неожиданность. Конечно, за пару секунд затянувшегося молчания я много не вспомню, но на ум не приходит ни единого повода упрекнуть ее в том, что она сделала что-то халтурно или во вред мне. Все поступки моей помощницы всегда были идеальными, насколько это вообще возможно.

Не человек — робот, счетная машина без статистических погрешностей.

И только сейчас, после ее громкого заявления, до меня вдруг начинает доходить: это не она подстраивалась под ситуацию, это я влезал в ее рамки дозволенного. Потому что дорожил репутацией и потому что никогда до сегодняшнего дня Анжела не позволяла себе так грубо переться в мою жизнь в грязной обуви.

— Не помню, чтобы повышал тебя до должности человека, которому можно повышать на меня голос, — предупреждаю я. Теперь уже в последний раз. Если она продолжит разговор в том же тоне, это будет означать только одно: наши прекрасные деловые отношения себя исчерпали, и мне пора искать новую помощницу. Может, это грубо, но я не привык тратить время и ресурсы на людей, которые больше ничего не могут мне дать.

Анжела выдерживает мой пристальный взгляд, распрямляет спину и степенно, словно ее переклинило в области поясницы, садится на стул.

— Если ты предпочитаешь вести разговор в таком тоне… — Она улыбается подчеркнуто холодно.

— Я предпочитаю, чтобы ты и дальше занималась только тем, что входит в твои рабочие обязанности. Моей личной жизни там нет и никогда не было.

— Но ты всегда ко мне прислушивался, — тут же кроет она, словно мы играем в дешевую карточную игру, где скорость ценится выше терпения и измора. — Потому что знал — я права. И мои советы всегда избавляли тебя от кучи неприятностей.

Тут я отвешиваю ей сдержанный поклон. Я деловой и взрослый человек, у меня не сломается шея, если я признаю чьи-то очевидные заслуги. Все так и было: Анжела контролировала мою жизнь, давала советы, как держать под замком грязное белье и куда лучше выносить мусор, если все-таки пришлось наследить. Но мир и согласие у нас были вовсе не потому, что она всегда была права. Просто наши точки зрения совпадали. На девяносто процентов — полностью. А насчет оставшихся десяти мы всегда находили успешный компромисс.

Но появление Жени стало для Анжелы красной тряпкой. Она кидалась на нее с того самого дня, как я заикнулся, что нашел сотрудника по своему вкусу. Тогда Анжела просто фыркала, почему я не поставил ее в известность — и теперь ей придется в спешном порядке изучать новую кандидатку. Потом я женился на Элли — и Анжела всячески поддержала мой выбор. Сказала, что эта женщина — просто сокровище, что она идеально дополнит мой имидж, и все в таком духе. В общем, эту «кобылу» я купил на ярмарке с полного одобрения моей вездесущей помощницы. Но Женя… Анжела бушевала, когда узнала, что я забрал ее из роддома и это кто-то успел заснять и вывалить в сеть, так что ей пришлось спешно подчищать за мной «грязь», потом мое решение поехать на конференцию с Женей и, как итоге — мое заявление о том, что я ставлю Левитскую во главе холдинга, и одновременная новость о разводе стали камнем преткновения.

Теперь я понимаю, почему.

А самое поганое то, что во взгляде Анжелы нет ни тени раскаяния. Даже сейчас она считает, что я совершаю ошибку, и чем дальше — тем сложнее нам будет работать в одной связке. Банально, но я слишком хорошо знаю женщин, чтобы сбрасывать со счетов вездесущую ревность, которая может развязать Анжеле руки для чего угодно, в особенности — производственного шпионажа.

— Я тебя увольняю, — говорю на секунду раньше, чем это решение окончательно формируется в голове.

— Что? — переспрашивает Анжела, и из-под надменной маски проступает паника. — Ты не можешь, Лука…

— Рекомендации будут блестящими. — Поднимаюсь, одергиваю пиджак, мысленно вспоминая Женю и ее предусмотрительность: если бы она не настояла, чтобы я взял хотя бы один, пришлось бы ехать в офис в спортивной толстовке и потертых домашних «Levi's», которым уже столько лет, что пора выбросить, но к которым я прикипел если не душой, то точно задницей. — Как и твое выходное пособие.

— Лука!

Анжела опережает меня, заслоняет спиной дверь. Дышит так тяжело, словно бежала марафон на выносливость и как раз пересекла финишную черту. В ее глазах ответ на мой невысказанный вопрос: правильно ли я поступаю, избавляясь от хваткой и проверенной помощницы? Правильно, абсолютно правильно.

— Я не твоя собственность, Анжела, и тем более не твой проект. Я — твой работодатель. Поэтому ты уволена. Стоя у меня на пути, ты ничего не изменишь, но я обязательно запомню это, когда сяду писать рекомендации.

Она стискивает челюсти до выразительного хруста, медлит еще мгновение, а потом отступает.

Из машины звоню Жене, извиняюсь, что придется задержаться еще минимум на пару часов, и спрашиваю, что привезти, раз уж я снова в оплоте цивилизации.

— Только себя, — слышу в ответ ее улыбку. — Все хорошо?

— Просто работа, как всегда.

Не хочу говорить, что придется поднимать на уши адвокатов и придумывать, как обороняться, если Элли и ее церберы надумают использовать против меня нашу с Женей связь. Она начнет переживать, винить себя или, что вероятнее, придумает, что портит мне жизнь. И, хоть я сторонник правды, иногда ее лучше держать при себе ради покоя своей женщины.

Глава шестьдесят восьмая: Одиночка 

Наверное, было бы лучше попросить Луку забрать нас обратно в город, тем более, что его работа была бы хорошим поводом. Но… Это ведь бегство чистой воды, слабость, которую я не могу себе позволить.

Я занимаюсь делами и ребенком, стараясь не думать о том, что через несколько дней мне снова придется столкнуться с Артемом — и на этот раз наш разговор будет тяжелым и сложным. Потому что он будет о сыне. О нашем сыне. И лучше, если к тому времени я буду знать, что мне делать с желанием отца стать частью жизни своего ребенка.

Через несколько часов начинается метель. Я то и дело подхожу к окну и не выпускаю из рук телефон, потому что снег идет стеной, и мои нервы натягиваются, стоит подумать, что Лука будет за рулем в такой снегопад. Когда слышу звук двигателя — выглядываю в окно и поджимаю губы, когда понимаю, что это Артем. У него новая машина, но он выходит, чтобы закрыть ворота. А когда поворачивает голову в мою сторону, я торопливо отступаю за занавеску.

Хорошо, что хотя бы одному из нас хватает ума закончить эту медленную пытку.

Лука приезжает, когда на улице совсем темно и от моего терпения не остается камня на камне. Молча стоит в коридоре, когда я крепко обнимаю его за шею и как последняя дура прошу больше никогда не ездить в непогоду.

— Я аккуратно вожу, Женя, — шепчет на ухо он, пропуская между пальцами мои волосы.

Всегда так делает, когда хочет успокоить меня и успокоиться сам. Наверное, день был тяжелый и случилось что-то серьезное, но раз мой мужчина не сказал об этом сам — выпытывать бесполезно.

— Ты очень… дорог мне, — заикаясь, бормочу я.

Правда дорог.

Дороже только Хельг, и мне не хочется копаться в себе, разыскивая отправную точку своих путанных чувств. Какая разница, что это, если я чуть с ума не сошла, отсчитывая минуты с момента его последнего сообщения.

Мы никогда не говорили друг другу, что между нами. И сейчас — не время для таких разговоров. Взрослые люди с рваными душами не объясняются в любви, как школьники — теперь я это знаю. А еще знаю, что слова не значат ничего, если поступки лгут.