Страница 3 из 7
– А что оттуда можно привезти? – полюбопытствовал Серега, мягко уводя Кошкина от проигрышной для себя тематики, но оставляя его в мейнстриме привычных ему понятий и категорий.
– Ну, умные люди везут, прежде всего, дубленки: аккурат на всю сумму обмена. Хотя нет, товар сезонный, летом не купишь. Здесь ты пролетаешь, как фанера над Парижем, и мамашу не порадуешь.
– А ты? – наивно поинтересовался Серега.
– А я, нет! – Кот с гордостью пару раз качнулся в кресле и, наслаждаясь произведенным эффектом, добавил, – у Ольги обнаружилась подружка в Болгарии, еще со времен выступлений за юношескую сборную Союза. Так что дубленка уже куплена. Будем проездом в Софии – надо будет забежать как-нибудь, по случаю, – с подчеркнутой небрежностью добавил он, широко зевнув.
– Ну, а еще что, – не отставал Серега.
– Везут келимы, примерно на ту же сумму.
– Это что за зверь?
– Эх ты, босота. Это ковры ручной работы из чистой шерсти, примерно 2 на 3.
Серега усмехнулся, представив, как бы могло смотреться это дефицитное чудо в их 16-метровой комнатенке семейной общаги, где он восьмой год ютился с родителями и бабкой в придачу.
– А еще?
– Да много чего везут. Радио– и фототехнику, джинсы фирменные, кроссовки, майки, очки солнечные, кожу – она у них хорошей выделки, лучше монгольской. Литературу всякую на русском. Презервативы, жвачку.
– И все за 300 левов?
– Конечно, там же все в разы дешевле. Боря Напольский, доцент с «дорог», наш куратор от парткома, недавно приехал из Штатов. Так там, «у их», джинсы вообще можно купить за 5 баксов. Мировой мужик, его любимое выражение (поднимая стакан) – «Вира-помалу!». Между прочим, едет с нами руководителем группы.
– Это что, за четвертак что ли? – не поверил Серега, мгновенно переведя доллары в рубли по курсу черного рынка.
– За бутылку водки 3,62 по официальному курсу, – скаламбурил Кот. Помолчав немного, добавил: в прошлом году на Олимпиаде нам «спецодежду» выдали: джинсы Джизус, кроссовки Адидас, ветровки и майки Арена. Так Тюленю джинсы не полезли. Мы их потом, когда рванули на юга, в Одессе на “толчке” за 200 «рябчиков» сдали. Влет ушли, 5 минут не стояли. Вот и думай, кто из нас загнивает.
– Повезло вам, диспетчерам. А нам переводчикам выдали бежевые костюмы «Орехово-Зуево продакшнз». Позорище полное, и рубашки красные сатиновые «Мэйд ин Ногинск». Я, как отработал на Олимпиаде, матери их отдал на тряпки, полы мыть. Одна радость, что таскал из интуристовской гостиницы колбасу финскую да пиво немецкое. Стоило ли ради этого мучиться?
– Это ты о чем, – наивно спросил Кот.
– Да все о том же. Вы, после последней «пары», – все домой или по пиву, а я на «продленку», еще на пару часов немецкого по олимпийской программе. И так каждый день два года подряд. Да еще технические переводы Тряпочному лабал.
– Да, Фуфел тебе по гроб жизни обязан. Вылетел бы еще в прошлом году из-за языка. И когда ты все успеваешь?
– Жалко мне вас, дембелей бесшабашных, что сгубили свою жизнь сгоряча. Потому и приходится изучать ночной радиоэфир, – отшутился Серега.
(Володька Павлов по прозвищу «Фуфел Тряпочный», их четвертый корешок, проходивший в школе испанский и успевший благополучно его забыть после армии и Рабфака, ввиду отсутствия в «Мудях» испаноязычной кафедры, был направлен в немецкую группу и по определению был первым кандидатом на вылет. Однако, благодаря собственному упорству и бескорыстной пахоте Купермана, сумел удержаться).
– Я когда из Интуриста уходил, – продолжал разгоряченный ликерными парами Серега, – обнимали, целовали. Лапочка мол, говорят, душка, приходи к нам после института, пройдешь переподготовку по нашей программе – возьмем с удовольствием.
– Пойдешь? – деловито осведомился Кот.
– А толку что. У переводчика голый оклад – 95 рэ. И никаких перспектив – мужиков за границу не выпускают. Как же, потенциальные перебежчики. Кругом одно бабье, кормится мелкой фарцой от иностранцев – парфюм, косметика, шмотки, жвачка, бижутерия всякая. Дешевки поганые. Правда, у кого пучок полохматистей – того выпускают за границу, сопровождающими тургрупп. Был у нас мужичок один – старший переводчик. Ему уже за 40, а он все «Илюша», с окладом в 105 рублей, всю жизнь в Союзе. Обабился совсем!
– Эх, Серега, у колодца да не напиться, – Кот шутливо похлопал его по плечу, стараясь сбить накал страстей.
– Не мой профиль, – обреченно выдавил из себя Серега.
– Профиль у нас один, – наставительно заметил Кошкин. Поэтому слушай, студент, правило №3:
Дрючить надо всех подряд: и молодых – и старых, и красивых – и некрасивых, и толстых – и худых! Бог увидит – смилуется и пошлет хорошую!
– Как тебе Ольгу?
– Да, удовлетворенно промурлыкал Кот, зажмурившись от удовольствия, – но сколько мне для этого пришлось их перепахать!
Серега грустно молчал, задумчиво глядя на шкалу радиоприемника.
– Ладно, – вывел его из оцепенения Витек, – не переживай. Съездишь в Болгарию, прибарахлишься слегка. Человеком станешь! Давай лучше пару часов перекемарим, а потом поедем сдаваться. Кто там у нас сегодня на кафедре принимать будет?
– Добрыня Никитич.
– Так он нам, вроде, не читал ничего.
– Не читал, но лабораторные вел. Въедливый, зараза.
– Ничего, обуем как-нибудь, прорвемся. Иди, ложись в другой комнате, там диван есть разложенный, накроешься пледом.
Проводив взглядом слегка пошатывающегося от усталости Серегу, Виктор начал убирать со стола остатки ночного пиршества. Оттащил все на кухню, посуду забросал в мойку – «вечером все помою». Перед тем, как идти к себе, что-то вспомнив, заглянул к Сереге. Тот, очевидно рухнувший уже без сил прямо по ходу движения, распластался поперек дивана и, улыбаясь чему-то во сне, выпускал краешком рта длинную тягучую слюну. Полосатый плед валялся рядом, на полу. Вспомнились строчки из песни Володи Высоцкого – «Эх, бедолага! Ну, спи, Серега!». По-отечески укрывая спящего пледом, автоматически бросил взгляд на дисплей модных электронных часов (подарок отца ко дню рождения). Покачал головой, но все же выставил звонок на нужное время – может все-таки удастся поспать.
До подъема оставалось меньше часа…
Примечания:
Рабфак – название вечернего подготовительного факультета для рабочей молодежи в МАДИ
«Муди» – сленговое производное от МАДИ (Московский автомобильно-дорожный институт)
АП, АТ, АД, ОД – названия факультетов и потоков в МАДИ: АП – автомобильные перевозки, АТ – автомобильный транспорт, АД – автомобильные дороги, ОД – организация движения.
Часть II. «За кордоном».
Глава 1. По Румынии.
Ура-а-а-а…Многоголосое раскатистое эхо волнами покатилось по вагону, с каждым разом все усиливаясь вливающимися в общий хор голосами из открытых купе. Скорый поезд «Москва-София», добрых пару часов простоявший в молдавских Унгенах по причине замены вагонных пар, наконец-то тронулся и, медленно набирая ход, не спеша вползал на мост через пограничный Прут, за окошком замелькали проволочные заграждения и контрольно-следовая полоса.
Группа советских студентов во главе с двумя преподавателями торжественно въезжала на территорию сопредельной Румынии. Приключения начинались…
Поезд, проехав несколько сот метров снова остановился. Через некоторое время у выхода из вагона послышался какой-то невнятный шум, обрывки незнакомой гортанной речи. Потянуло запахами полуденного зноя, давно немытых тел и несвежего нижнего белья – в вагон вваливались румынские пограничники.
«Кукуруза, попушой – у румына хрен большой!»,– выглянув в коридор торжественно объявил Кошкин и, по-деловому, добавил, – готовь, братва, шмотки для досмотра и таможенные декларации! Игорь Скворцов – «Скворец» и Васька Косенко – «Казак» (родом с Кубани) покорно стали вытаскивать чемоданы, кладя на них сверху паспорта и декларации. Чуть помедлив и переглянувшись друг с другом, Кот и Куперман тоже разложили свой нехитрый скарб.