Страница 2 из 7
– И две тачки расколотить, – рассмеялся Кот, – если бы не папаша, хрен бы мне директор дал направление на Рабфак*, не смотри, что мой однофамилец.
– Наверняка не дал бы, скажи спасибо отцу, – автоматически согласился Серега, не отрываясь от расчетов.
– Да, кстати, «о музыке», пока у нас не было своей крыши в Подмосковье, отец снимал для нас дачу по Павелецкой – у вас в Расторгуеве! Так что, в некотором смысле, мы с тобой «соседи по имениям» с давних пор!
– Да, ты уже рассказывал. И всех собак расторгуевских перестрелял. Серега невольно передернулся, представив как в поздней ночи начальник Замоскворецкого угро отстреливается из табельного пистолета от бродячих псов.
– Ты чего? – удивленно уставился на него Кошкин.
– Да как-то мрачновато, давай музон, что ли, врубим.
– Давай, – радостно согласился Витек и, подойдя к «Панасонику», начал перебирать кассеты. Чего изволите-с, – Галича или, может быть, Аркадия Северного с двумя братьями Жемчужными, – с апломбом заявил он, явно гордясь своей коллекцией блатняка.
– Не, давай че-нибудь импортное.
– Импортного не держим-с.
– Тогда вруби приемник.
– По «Маяку» Зыкину с Кобзоном?
– Нет, зачем же «с Кобзоном». Серега на секунду задумался. Поляков на “длинных” еще не поймать. Тогда давай на «средние» и гони через всю шкалу. Так, дальше, еще, еще… – бодро командовал он, почувствовав себя в родной стихии. О, стоп!
«Мит,с мюзик бис ин дер фрюен морген!» – раздался из колонок бодрый голос радиодиджея, вслед за которым визгливый голос солиста Би Джиз затянул хитовую «Трэджеди».
– Это че за хрень? – заинтересовался Кошкин.
– Радио Люксембург, программа «С музыкой до раннего утра!».
– И откуда ты все знаешь?
– Почаще надо ночное радио слушать!
– Ну, я по ночам другими вопросами занимаюсь, сечешь? – многозначительно намекнул Кошкин.
– Ага, я понял, на крестины позовешь?
– Типун тебе на язык, – переполошился Кот, – ей еще диплом получить надо.
– Ладно, давай еще по стакану и продолжим,– примирительно предложил Серега.
Подкрепившись, компания единомышленников продолжила кропотливую работу. Растущие стопки листков, исписанные расчетами, миллиметровки с графиками аккуратно складывались по двум распухающим папкам. Легкая зарубежная музыка из динамиков парила над этим воистину стоически-титаническим трудом, пока, наконец, не перешла в противное трескучее шипение – волна постепенно уходила…
… Ну, кажись все, абзац,– устало констатировал Серега, удовлетворенно потягиваясь и откидываясь на спинку стула,– утро, что ли, уже?
– Пожалуй, – Кот подошел к окну и резким движением отдернул плотные непрозрачные шторы.
Столб яркого майского утра, пробив темноту монашеского затворничества, ударил в стеклянные дверцы шкафа и, отразившись от хрустальной вазы, раскололся мелкими цветными брызгами, расплескавшимися по всей комнате.
– Ух, ты-ы-ы… – восхищенно протянул Серега. Жить – хорошо!
– А хорошо жить – еще лучше,– многозначительно провозгласил Кошкин.
– Это ты насчет чего?
– Это я насчет того, что если ты перестанешь дерзить старшим, а будешь крепче держаться за их пушистый хвост – они возьмут тебя с собой.
– Это куда же?
Кот загадочно помолчав, сосредоточенно заходил из угла в угол. Было видно: то, что сейчас предстояло услышать Куперману, чрезвычайно важно и неординарно.
– За кордон.
– С какого перепугу?
– Наивняк, – Виктор снисходительно улыбнулся.
– Виктор, перестаньте говорить загадками, Вы меня изводите, – с наигранной жеманностью проворковал Серега.
– Короче, «Склихасовский», слушай сюда, – Кот принял строгую позу доцента на кафедре перед студенческой аудиторией. Ты куда этим летом собираешься на практику?
– Куда Родина-мать позовет.
– Да-да, именно такие, как ты, и погибали первыми «в годину тяжких испытаний», – задумчиво произнес Виктор, как будто что-то припоминая.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что большинство своих пасынков она позовет в стройотряды, работать на цементно-бетонном комбинате в Красноярском крае, территории гнуса и комаров.
– А меньшинство любимых детей?
– Поедет за границу на учебно-производственную практику.
– И сколько же таких счастливчиков набирается?
– Набирается 10 человек и ты, благодаря мне, в их числе.
Серега, пораженный таким неожиданным известием, ошалело смотрел на стены комнаты в разноцветных пятнах. Жизнь явно заиграла новыми красками.
– А кто еще едет?
– По два человека с АП*, АТ*, АД*. Ну и так по мелочи – по человечку с «экономики» и «мостов».
– А с ОД* только мы?
– Нет, еще двое, но они едут в составе другой группы в Чехословакию.
– А мы тогда куда?
– В страну теплого моря, сладкого винограда и горячих женщин!
– В Грузию что ли, – не найдя ничего лучшего, ляпнул Серега.
– Эх ты, крестьянин, тебе же сказали. За кордон, – засмеялся Витька и, выдержав томительную паузу, добавил – в Болгарию!
– Почему в Болгарию? – растерянно спросил окончательно сраженный Куперман.
– Темнота, – Кот торжествовал, – потому что именно в Болгарии, в городе Русе, находится Высшая техническая школа – и она же побратим наших «Мудей». Но сначала они приедут к нам. И это лучше, – развивал свою мысль Кошкин, начальственно расхаживая по комнате, – познакомимся, прощупаем почву, узнаем: что к чему и что почем. У тебя, кстати, загранпаспорт есть?
– Шутить изволите, Ваше благородие, – отозвался Куперман, постепенно приходя в себя и все еще не веря в реальность происходящего.
– Тогда с тебя пару цветных фото, в фотоателье знают какого размера. Паспорт сделаем через Митроху – у него мать в ОВИРе работает.
– А еще что?
– Ну, это мы с тобой потом обсудим подробно. Жратва нужна конечно, чтобы там свои бабули не тратить, и чтоб не портилась – ну там колбаса с/к, тушенка, сгущенка, чай, галеты, макароны хорошие, короче «дюфсыт». Хотя и это не по твоей части – я переговорю с мамашей. Выходит, что с тебя только кипятильник. Кот покровительственно похлопал Серегу по плечу.
– А сколько меняют?
– 300 левов, что в переводе на твердую советскую валюту – 305 деревянных, потянешь?
– Постараюсь, – Серега с тоской представил грядущий обстоятельный разговор со старшим поколением.
– Так, что еще, – Кот разошелся, войдя в привычное для себя амплуа делового человека. Да, тебе нужно будет пройти Комиссию по отбору при нашем парткоме. Это я тебе потом скажу, когда именно. Да не дрейфь ты, – неожиданно смягчился он, взглянув на сразу изменившегося в лице Серегу, не переносившего всякого публичного обсуждения своей кандидатуры. Ну, ответишь на парочку дебильных вопросов выживающих из ума старперов – ветеранов партии, типа: «Как Вы собираетесь представлять Советский Союз за рубежом?». Как комсорг факультета я тебе рекомендацию уже выдал – бессменный староста группы с 1 курса, активный комсомолец, общественник и т.п. Да, комитет комсомола запрашивал на тебя характеристику из Интуриста, ты ведь работал у них переводчиком в прошлом году во время Олимпиады?
– Ага, и что пишут? – Серега с интересом уставился на Кота.
– Пишут, что за время работы в этом уважаемом учреждении ты не «оприходовал» ни одной переводчицы. Очень уж Вы, горды-с!
– Да они все там или старые, или замужние, – неуклюже начал оправдываться Серега.
– Во-первых, сынок, – продолжал Кошкин, почувствовав свое абсолютное превосходство и распаляясь все больше. Запомни:
Правило №1 – хрен ровесников не ищет.
Правило №2 – с замужней бабой никогда не боишься залететь.
Правило №3 …
– Хватит, я все понял, – оборвал его Серега, не имея желания дальше развивать больную для него тему.
– Ну вот, молодец, я так, значит, в рекомендации и написал, мол, Сергей Викторович «Куперман» будет являть за рубежом лучший образец «руссо туристо – облико морале» и крепко держит в руках Красное знамя с девизом: «В СССР секса нет!». Витька, сев на любимого конька, хохотал от души.