Потерявший веру (ЛП)

— Ладно, парни, — выкрикивает Коул, излишне сильно повышая свой голос. — Взорвите все три.

Я воздерживаюсь от улыбки и принимаю участие в этом спектакле.

Поскольку это именно он. Фёдоров — киношник и он лишь получает набор сцен для себя.

Прикрепив маленькие взрывчатые устройства к каждой двери, мы все отступаем к границам комнаты. Несколькими секундами позже, удовлетворяющий взрыв и хлопок — крепёж замков дверей громко рассыпаются по пустому пространству, отзываясь эхом от бетонного пола и создавая звон в моих ушах.

Коул делит нас на три группы, его команда берёт на себя дверь номер три, предполагалось, что мы все как стадо должны пройти именно в неё, а затем даёт сигнал прекратить все контакты и встретится здесь через пятнадцать минут.

Он удерживает руку, поднятую вверх, кулак сжат перед тем как подать сигнал, но прежде чем он разжимает свои пальцы, чтобы велеть нам выдвигаться всем вместе, мужчина у двери номер один тянет её, открывая.

Всё происходит так быстро, но всё же в замедленном движении. Что-то громко щёлкает, и когда он делает свой первый шаг через порог… со строем из трех его товарищей по команде позади него… пугающий рёв разрывает тишину, и парень спереди отбрасывается назад на идущих сзади. Все четверо опрокинуты на землю, бритоголовый блондин в конце ряда падает на свою спину с силой удара сбивших его троих впереди идущих.

Только другие трое не падают. Они не падают, потому что шестифутовая металлическая стойка, заточенная на конце как копьё, и примерно в четыре дюйма толщиной, насадила их всех вместе на вертел как человеческий шашлык.

Первый мужчина, который принял на себя основной удар, сутулился как сломанная тряпичная кукла. Следующий зажатый посередине — воет и булькает, изливая кровь фонтаном из своих губ, а третий смотрит вниз на свои пронзённые внутренности… наконечник видимо торчит из его спины с чем-то похожим на почку… и замер от шока.

— Е*ать, — грохочет Коул, подбегая к своим людям и оттаскивая непострадавшего с дороги. — Отойдите от других двух грёбаных дверей.

Мужик посередине продолжает шипеть, его лицо приобретает смертельно белый оттенок, резко контрастирующий с тёмно-красным пузырением на его губах. Вскоре он шлёпается вперёд, его лоб прижимается к мертвецу перед ним. Внимание Коула привлекает третий мужик, когда тот изо всех сил пытается отвлечь своё болезненное внимание от торчащей штуки из его кишок.

— Помогите мне вытащить его, — кричит он, и Джонсон от моей первоначальной команды мчится, чтобы встать с другой стороны от мужчины, хватая того за руку и ожидая, когда Коул подаст ему сигнал снять его.

Боль от их попытки снять третьего отправляет того в канонический туман, и лишь один выживший из трёх воет от необузданной агонии.

— Бл*дь, его заклинило под углом, — произносит Джонсон с расстройством. — Нам придётся спилить её, чтобы снять его.

— Чем? — Коул практически кричит в лицо мужчине. — Она четыре дюйма толщиной. Нам понадобиться ё*анный отрезной диск.

— Тогда нам следует оставить его так. Вы снимете его, и он умрёт.

— В любом случае он уже мёртв, — произношу я, делая шаг вперёд, и поднимаю свой пистолет. Секунде позже я стреляю в затылок парня.

Его тело резко опадает на сторону под неуклюжим углом, отверстие в животе становится больше.

Каждый мужчина в комнате уставился на меня. У некоторых подёргиваются пальцы на их оружии, другие согласны с моим решением.

— Я оказал ему услугу, — говорю я команде. — Не стесняясь верните мне услугу, если я в конечном итоге стану человеческой подушечкой для игл.

Коул открывает свой рот, чтобы прервать меня чем-то новым, но устройство, сигнализирующее о начала работы электрического прибора, оживает за секунду до того, как возвращается голос Фёдорова — звук разносится из спрятанных микрофонов внутри пустого гаража.

— О, господи. Вы открыли не ту дверь?

Металлический скрежет грохочет в воздухе и, похоже, исходит над нашими головами. Я поворачиваюсь к выходу как раз вовремя, чтобы увидеть, как стальная решётка ворот хлопает, закрываясь позади всё ещё поднятых роллетных дверей, блокируя наш единственный путь к свободе.

— Ай-ай-яй. Надо было придерживаться двери номер три. Но я должен отметить, дерьмо, которое произошло у двери номер один выглядит просто за*бись в высоком разрешении.

Бабах.

Коул поднимает пистолет и палит в источник звука. Пуля откалывает куски от потолка, устраивая дождь из пластика, кирпича и пыли.

Воцаряется тишина на нескольких минут. А затем:

— Приберегите патроны, мистер Хантер, или я могу называть вас Коул? Вы хорошо выглядите для мертвеца.

— Что тебе надо, Фёдоров? Или я могу называть тебя Саша? Я бы сказал, что ты хорошо выглядишь для сына мертвеца, но ты, мелкая плаксивая пи*да, слишком труслива, чтобы показать своё лицо. По крайней мере у твоего отца были яйца, и он столкнулся со смертью как мужчина, а не как крыса.

Издевательский хохот раздаётся из стереосистемы, а следующие слова наполнены высокомерием.

— Дверь номер три, мистер Хантер. Или, я боюсь, что мистер Чисхолм лишится второй руки.

На заднем плане раздаются крики кого-то подвергнутого пыткам, прорывающиеся через насыщенный жужжащий гул.

Электропила.

Этого достаточно, чтобы заставить Коула начать двигаться.

— Откройте, бл*дь, третью дверь, — командует он ближайшему к ней человеку.

Я не знаю имени этого парня, но он не выглядит слишком уж счастливым из-за поставленной ему задачи. И его трудно в этом винить, учитывая судьбу тех, кто открыл дверь номер один.

С пистолетом наперевес, он идет к третьей двери и нерешительно хватается за ручку.

По кивку Коула, мужчина нажимает на неё и широко открывает дверь, пригибаясь и уворачиваясь в последний момент, на случай, если другое копье решит свалиться из-под потолка как таран.

Ничего не происходит. Вообще ничего.

Дверь открывается, и никакие чудовища не выпрыгивают из теней, чтобы напасть.

И это уже практически разочаровывающе.

Когда Фёдоров не предлагает нам больше никакие дальнейших инструкций, я окидываю моего брата взглядом, полным жажды уничтожения. Мой монстр так близко к поверхности от всего этого кровопролития, что мне с трудом удаётся сформулировать слова, и я как гравий выдавливаю из себя:

— Следуйте за мной. Прикрывайте спину.

Коул кивает с несгибаемой решимостью в своих глазах, а толстый слой ярости волнами исходит от его кожи.

Когда мои ноги переступают через порог двери номер три, начинаются крики. Это вопли новорожденного. Пронзительное вибрато. Они пронзают воздух и вынуждают меня замереть.

Из динамиков раздаётся старомодная мелодия — «миссия невыполнима». Грим бы подумал, что это — гениально.

— Это Ваша миссия — и Вам следует с этим согласиться. Спасите визжащего выродка. Его мать не сделала это, когда я вспорол её живот, но у этого парня весьма впечатляющие яйца — он хочет жить. По моим оценкам у него в коробке воздуха меньше чем на десять минут, и останется ещё меньше, если он продолжит так вопить. Как любят говорить Ваши соотечественники: «Не тратьте попусту время».

Слова Фёдорова пронизаны чёрным юмором и вытаскивают на передний план моего мозга давно забытые воспоминания не так давно рассматриваемой мной фотографии. У любовницы Алека Крэйвена и матери Лили был вспорот живот, и её младенец был вырван оттуда и отброшен как мусор. Видимо это визитная карточка Фёдорова.

«Ублюдок должен умереть». Если только покажет своё трусливое лицо.

С нежизнеспособным вариантом в виде двери номер два и заблокированным выходом, мы опять оказались у Фёдорова в руках в тот момент, когда делаем наши первые шаги за порог двери номер три.

Коул отталкивает меня, чтобы возглавить поход, звуки ребёнка взывают к его потребности спасать и защищать. Парень с косматыми тёмными волосами следует позади него, я на позиции третьего. Я вижу, как Коул останавливается на секунду, чтобы постучать по своим часам.